Время сурка

– Точно.

– Подобьём смету.

Мы отошли чуть в сторону, на борт прошло с десяток крепких мужиков, я уже открыл люк, так что кран спустил обычную сетку, и туда начали кидать мешки, пока не заполнили. Мешки ушли в сторону грузового железнодорожного состава, и там начали разгружать и сразу грузить в вагоны. Шесть вагонов, как раз войдёт. В общем, сотрудник торгпредства выдал мне квитанцию, деньги я получу в сбербанке. Судя по сумме, я получу на треть больше, чем сам потратил на рис. Дальше мы занялись мотоциклами. И за них получил квитанцию на получение средств. Узнав, что мне и советские деньги подходят, тот был доволен, наши люди валюту тратить не любят. Чуть позже пришла машина, и все мотоциклы забрали, погрузив в кузов. Это длинномер был, с военными номерами. Все документы на купленную технику и груз забрал и, пожелав счастливого пути, ушёл. Я же стал наблюдать за грузчиками, те меня поразили, полтрюма уже не было. Правда, работа замедлилась, трюм не в центре палубы, а с краю, и от кормы начали носить мешки. Это и увеличило время разгрузки. Однако ничего, к вечеру судно было разгружено, пустое стало, грузчики покинули борт, я закрыл трюм и в который раз сказал:

– Слушай, ну я же говорю, ну не продаю я «Додж».

Тот самый представитель торгпредства вернулся через четыре часа после ухода и как банный лист пристал с этим грузовичком. Продай и продай. Подумав, закончив закрывать крышку люка, я сказал тому:

– Знаешь, а забирай.

– Что, вот так? – даже не поверил тот.

– Да. Я в Японию зайду и куплю себе такой же. Вот только как с охотой?

– Я тебе «полуторку» дам с водителем. На ней съездишь.

– Спасибо хоть за это.

В общем, я ещё одну квитанцию получил, а тот документы на машину и ключи. Он сам сел за руль и осторожно, задним ходом выехал с судна. Подняв пандус, я связался с портовыми, сообщил, что ухожу на внешний рейд, ну и, отдав швартовы, отошёл, подняв якорь, и направился к выходу. Как раз на якорь успел встать, когда темнеть начало. Прибраться на палубе сил не было, поэтому всё закрыл, перекрыл, только генератор едва слышно тарахтит, принял душ и спать. Я очень устал.



Утром затащил к себе Лан и порадовал девушку, чуть позже сообщив Ми, что её ночь следующая. Потом был завтрак и тяжёлая уборка по всему судну до обеда. Дальше сам обед и отдых. Отлично время провёл, но порт посетить всё же хочу; осмотрев обе шлюпки, я спустил одну и, работая на вёслах, пока другие мимо на моторках проплывали, отправился на берег. Там прогулялся до оружейного магазина. Прохожие подсказали, где он находится. Изучив ассортимент, я сказал:

– Хочу купить три единицы оружия. Я иностранец, вот мои документы. Мне нужно горизонтальное двуствольное ружьё. И две малокалиберные винтовки. Что посоветуете?

– На днях пришло новое ружьё. Горизонталка. Два калибра, шестнадцатый и двенадцатый. Называется Иж-49.

– Показывайте.

Осмотрев оба ружья, я решил остановиться на двенадцатом калибре. Так что его отложили и завернули. Потом чехол выбрал, подсумок для патронов, сотню медных гильз для него, машинку для снаряжения, порох, картечь пули, пыжи. Средства чистки. Всё, что необходимо. Закончив с ружьём, я оплатил заказ, мне его отложили, приступили к подбору малокалиберного оружия. Выбор был, пользованные тоже, да и иностранные образцы. После долгого выбора купил ТОЗ-8М, к нему две сотни патронов. Всё это мне упаковали. Купил палатку для охотника четырёхместную, пару ножей, жаль, мачете тут нет, видимо неактуально, котелок, компас. Одним словом, закупил всё для охоты. Вещей порядочно набралось, но я ещё посетил соседний отдел, для рыбаков, купил всё для морской рыбалки и речной. Ранее как-то не до этого было. После этого мне вызвали такси и помогли довезти до берега. Там погрузив всё в шлюпку, я поплыл обратно, поглядывая на моторки. Надо такую же брать. Одну шлюпку в трюм, а на её место катер буду вешать для таких вот поездок. А может, обе заменю, штуки нужные. Нет, катер тали не выдержат, тяжёл, укреплять надо, а вот лёгкие моторные лодки вполне подойдут.

Разгрузив машину, всё добытое отнёс в одну из кают, арсеналом будет, потом всё приведу в порядок, а сам сплавал в администрацию порта. К сожалению, пшик. Подходящих лодок нет, можно заказать по размеру, сделают в порту, мотор подвесят, но это именно самоделка. Да и с лодочными моторами проблема, дефицитом остаётся. Так что с этим, я так думаю, лучше в Японии вопрос решить. Там я множество плавсредств видел. Вернувшись на борт, я поужинал, и мы отдыхали на палубе. Я поглядывал на скрытый брезентом самолёт. Может, собрать его, облетать? Нет, местные не дадут, ещё за шпиона примут, что за ними с неба следит. Ну их.



Следующие четыре дня я так и отдыхал, пока не наступило время охоты. Капитан ждал меня на берегу, грузовик с водителем, как и договорились, присутствовал, и мы втроём, мы с капитаном в кузове сидели, тут лавка у кабины была, покатили за город. Уехали довольно далеко, километров на сорок. Куда везти, тот точно знал, за час взяли трёх сайгаков, косули такие, разделали, я плечо отдачей отбил. Двенадцатый калибр всё же великоват. Долю водителю, капитан одну тушу взял, и две мне. На обратном пути я из движущейся машины, из мелкокалиберной винтовки, навскидку зайчонка подстрелил, крупный такой, упитанный. Тут же разделал его и тоже в трофеи. Дальше мне помогли всё загрузить в шлюпку, и я отправился к «Сакуре». Там всё нормально было, девчата встретили, Ми тут же получила кусок парного мяса без жил и побежала его разделывать, а я остальное в морозильник убрал.

– Хан, не понравилась охота? Ты хмурый, – сказала Лан.

– Это не охота была, а издевательство. Там егеря незаметно нам под выстрелы сайгаков выгоняли. Хорошо, на обратном пути отвёл душеньку, подстрелил зайца. Капитан всё завербовать пытался. Я ему прямо так в лоб и сказал: мне его игры не интересны. Одним словом, послал того с его попытками. Ладно, не будем вспоминать, мясо добыли, нам его надолго хватит, а пока займёмся играми. Идём обе ко мне, любовью займёмся.



До начала Корейской войны «Сакура» так и стояла в порту Владивостока. Разве что один раз снималась с якорной стоянки. Я запросил заправку, и мне указали топливный терминал, дав номер пирса. Подошёл, встал левым бортом, кинули шланги, и за полчаса баки полными стали. После этого вернулся на место. Платил советскими рублями, наличностью. По квитанциям я деньги получил в сберкассе. Выдали сразу. Довольно крупная сумма получилась.

Двадцать пятого, как рассвело, я закончил делать разминку и, выключив радио, переключил на рацию, слушая волны эфира. Там всё забито переговорами было. Рация мощная, до Кореи доставала. Война началась. Ничего не изменилось, хотя дату представители Советского Союза знали. Девчата прибежали с большими глазами. Тоже в динамиках новости услышали.

– Уходим, – сказал я им.

Поднявшись в рубку, я вызвал диспетчера порта и сказал:

– Судно «Сакура», сообщаю, что покидаю внешний рейд порта. Как поняли? Приём.

– Судно «Сакура», это управление порта. Прошу задержать на час выход. Как поняли? Приём.

– Я «Сакура», вас слышу. Причина задержки? Приём.

– Ожидайте служащего порта. Приём.

– Принято. Приём.

Пока было время, я искупался у борта, а вода холодная тут, хотя середина лета, в южных морях теплее. Потом в душ, и вот, одевшись, даже капитанскую фуражку надел, купил в магазинчике Манилы, встретил посланца от порта. Думал, капитан будет, но нет, совсем другой человек, но по взглядам, что тот на меня бросал, из одной службы, контрразведки. Я уже понял, капитан тот вряд ли какое отношение к пограничникам имеет, контрразведка это. Точно говорю.

– Я вас слушаю, – проводив гостя в кают-компанию, где нам налили чёрного цейлонского чаю, сказал я. Гость представился Сергеем Павловичем.

– Я предлагаю вам фрахт.

– В Корею?

– Северную. В порт Вонсан.

– У вас же тут границы с Кореей рядом. Сами перебросить можете. Я вам зачем? Нет, мне это не нравится. Я отказываюсь от фрахта. Чуечка свербит, что вы меня в неприятности втравить хотите.


Уговорить тот меня не смог, какие только ни предлагал суммы за фрахт. Я выпроводил его, сразу же поднял якоря и пошёл прочь. У меня чуечка не свербела, она орала благим матом, что тут всё тухло. Владивосток остался за кормой, а мы шли прямиком к Японии. Добрались нормально, в тот же порт Ниигата. Таможенники побывали и ушли, я ничего продавать не собирался, а груз на палубе, самолёт, это доставка в Манилу, их не касается, декларировать не нужно. А вот покупки совершать планировал. Судно я поставил на внутреннем рейде, не так и далеко от берега. Сначала я выспался, мы вечером в порт вошли, потом утром спустил шлюпку и отправился на сушу. Первым делом я отправился на авторынок, но продавцов-американцев тут больше не было. Однако аж четыре «Доджа» на продажу выставлено. В Японии сейчас бедность, денег, чтобы купить такие машины, нет, так что тут мало покупателей из японцев были, вот из других стран хватало. Я сам немало корейцев видел. Те имели встревоженные лица. Война началась, понятно, отчего тревожатся. Осмотрев все четыре машины, отвернулся. Убитые, некоторые имели заплаты от заделанных пулевых отверстий. Наверное, трофейные. Стал изучать, что ещё есть. А когда увидел ЕЁ, понял: это то, что нужно. Откуда взялась машина-амфибия на этом рынке, не знаю, но подобное тут было в одном экземпляре. А почему не продаётся, было понятно, владелец цену высоко поднял и категорически отказывался спускать её. Пожилой японец с военной выправкой умел стоять на своём.

Машина была американская, практически все узлы на ней от «Виллиса». Модель «Форд ГРА». Американцы к этой машине относятся не очень хорошо, не понравилась она им, но я такие машины видел у нашего осназа в войну, и те от неё в восторге были. На морях из-за высокой волны да, тем грозит затопление, но на реках вполне справляются со своими задачами. Вот я и буду спускать её на воду при тихой волне, при высокой и шлюпка есть. Машина весит всего полтонны, на вид не потасканная, пригодная, пробоин нет. Я осмотрел узлы и предложил хозяину испробовать, мы доехали до пляжа. Машина шла уверенно, по песку тоже, там спустились в воду и неторопливо поплыли. Волны мелкие, не мешали. Похоже, та и покрупнее вполне выдержит. Проверил, не подтекает, везде всё смазано, так что, вернувшись на берег, я отдал деньги, за такое чудо не жалко, и покатил к месту стоянки шлюпки. Столкнул последнюю на воду, взял на буксир, и моя амфибия, тарахтя мотором, полбака было, направилась к «Сакуре». Девчата с палубы с любопытством наблюдали за моим приобретением. Дальше машину на палубу поднял краном, а шлюпка пока у трапа покачивалась на волнах. Покупку совершил, нужно думать, что дальше делать будем. Думаю, дождаться, когда этот проклятый мной шторм пройдёт, я ни разу пока не прожил дальше его начала и окончания. Скрестим пальцы.





* * *


Очнулся я в тот момент, когда тело ещё летело, но в себя пришёл, когда оно врезалось в бруствер, его откинуло обратно, и то рухнуло на дно окопа. Вот это уже снова вырубило. Как я понял, я попал в новое тело, и похоже, это новое тело, как и сотни других тел, явно не моих, находилось под артобстрелом. Снова очнулся я ещё при идущем артобстреле, грохотало, и земля содрогалось, всё в пыли было. Понятно, меня опять на какую-то войну закинуло. Нужно понять, куда.

Последнюю восьмую реинкарнацию я прожил отлично. Всё как я любил, до старости в окружении внуков. Ми и Лан были со мной до конца, как и моя жена из прошлой жизни Май. Я всё же в Сайгоне выкрал её из-под руки жениха. Прожили мы замечательную жизнь в Аргентине. Стали самыми знаменитыми поисковиками сокровищ, самыми богатыми людьми мира. Я о кладах узнал больше, чем в прошлую жизнь, будучи Ваном. Мне кажется, тот, кто отправляет меня на перерождение, почему-то ненавидит эту страну, как только у меня всё хорошо и я в Аргентине, на, получи гранату в виде нового перерождения. И ведь сам отправляет в детские тела, и сам же этим недоволен. Да, я выживаю как могу, да, я ищу себе место в жизни. Нашёл и не хочу ничего менять. А меня снова и снова на реинкарнацию или перерождение. Сейчас же, похоже, этот неизвестный осознал, что отправлять меня в детские тела себе дороже и сунул в тело солдата. Пока память не проклюнулась, изучу, в кого я попал.

Сжался на дне окопа: похоже по нам два дивизиона бьют или реактивные установки залпового огня, батарея, из-за того столько разрывов. Осмотрев форму, я застонал от бессилия. Я северокорейский солдат. Рядовой. Рядом на бруствере воронка дымится, думаю, она и была причиной гибели этого солдата. Достав из кармана солдатскую книжицу, не успел её открыть, как меня скрутило от головной боли, и память Чхве Вае Хана открылась. Что ж, вот его история. Сирота, работал на шахтах, перед войной был призван, ему восемнадцать исполнилось, через три месяца началась Корейская война, это начало он пропустил. Как, впрочем, и их формирующаяся дивизия. Опять мне тело с именем Хан досталось, между прочим, самое распространённое имя, поэтому я не удивлён. Хан был пулемётчиком в обычной стрелковой роте, у него был ДПМ. Советский пехотный «дегтярёв». Вот он стоит весь пыльный на огневой позиции бруствера. Быстро привстав, я накрыл его шинелью от пыли. Что у меня ещё есть? На боку на длинном ремне коробка, в которой три диска для пулемёта, в ногах мой вещмешок, со скарбом. Еды нет, НЗ уже съели, северокорейские солдаты постоянно голодны были. Разве что две сотни патронов в вещмешке имелись, помимо запасных портянок, обмылка и серого затёртого полотенца. Бритвенных принадлежностей не было, Хан ещё не брился. На ремне, помимо фляги, пехотная лопатка в чехле, гранатный подсумок, где было две РПГ-43; почему противотанковые гранаты, не противопехотные, я знал. Хан танков боялся до жути. А против пехоты у него пулемёт есть. Ножа не было. В принципе, это всё, что тому выдали. Форма справная, каска на голове, несмотря на двадцать седьмое сентября, вчера войска ООН начали наступление, как раз наша дивизия и была на острие атаки. Мы под Инчхоном стояли, что захватил противник двенадцать дней назад и развернул остриё атаки на Сеул. А кроме нашей дивизии из двух полков, третий на второй линии, у того на пути ничего и никого не было.

Солдатскую книжицу я уже убрал обратно, и так знаю, что происходит, кто я и где служу. Итак, помнится, в истории указано было, именно завтра, двадцать восьмого, наступая на Сеул, американцы его и захватят. Значит, нашей дивизии кирдык. Будем воевать, у меня реинкарнация, я умереть не боюсь, зато буду знать, чего ожидать. И почему меня в тело лётчика не переместили? Вот уж где моя стихия. Не заслужил? Пожалуй. Быстро привстав над бруствером, хотя снаряды всё ещё рвались, я обнаружил цепи атакующей пехоты и с десяток единиц бронетехники. В основном бронетранспортёры с крупнокалиберными пулемётами или безоткатными орудиями. Танков не было. Американцы, умело двигаясь за огненным валом, сближались с нашими позициями.

– Атакуют! – заорал я, надеясь, что меня в этом грохоте услышат.

Скинув шинель с пулемёта, я привёл оружие к бою, машинка вполне знакомая, да и память Хана помогала, и открыл прицельный огонь по противнику. Несколько фигур упало, но остальные бежали, так я стал лупить длинными очередями, радуясь, что Хан парень крепкий, отдачу выдерживает, видимо поэтому его и сделали пулемётчиком. Диск опустел, так что, присев на дно окопа, стащив с собой и пулемёт, стал менять диск. А тут дрожь земли, а канонада уже стихла, и рёв мотора послышался. Неприятно так под ложечкой засосало. Однако ударив по новому диску, ставя его на место, и, взведя затвор, доставая гранату из подсумка, вокруг уже все северокорейские солдаты стреляли по противнику, привёл её к бою, после этого швырнул под бронетранспортёр М39. Крупнокалиберный пулемёт стоял на турели без стрелка, защиты нет, видимо убил кто-то. Я сразу спрятался на дно окопа, зная, как такие гранаты калечат самих гранатомётчиков. Грохнуло сильно; встав, ставя пулемёт на сошки, я открыл огонь по пехоте, мельком глядя на чадящий ярким огнём бронетранспортёр, от взрыва гранаты под днищем у того треснул корпус и сорвало одну гусеницу. Пробегающий мимо лейтенант Пак похлопал меня по плечу и побежал дальше. Видел, как я броню уничтожил. Ну а я бил по пехоте. Как же её много. Выбирал группы, где много пехотинцев, и прореживал их, так я уничтожал больше противника. Все диски расстрелял, сел и стал торопливо снаряжать пустые, пулемёт рядом стоял на дне окопа, как услышал свистки. Привстав, огляделся. Американцы, оставив перед нашими позициями немало тел и шесть бронетранспортёров, четыре горели, отступали.

Я продолжал снаряжать диски, пока не закончил и не убрал их на место, один на пулемёт и три в коробку для запасных. Артогня мы так и не дождались, видимо всё, что с собой привезли, американцы уже потратили. Выглянув, я осмотрелся; меня заинтересовал бронетранспортёр, что стоял метрах в двухстах от нашей позиции с безоткатным орудием вместо пулемёта. Экипажа видно не было, но на вид целый. Позади на остатках позиций артиллеристы возились, им досталось сильнее, чем нам, думаю, это они броню достали. Патронов не осталось, так что я стал обходить тела убитых вокруг солдат. Лейтенант Пак, что прибежал, сначала меня за мародёра принял, но увидев, что я только патроны и гранаты собираю, подобрел и кивнул, одобряя. У меня теперь шесть гранат Ф-1 и шесть сотен патронов, всё убрал в вещмешок. Ещё у одного солдата отличный нож в ножнах был, снял и себе повесил. Это был штык-нож от СВТ. Пока тихо я разрядил пулемёт, достал средства чистки и за полчаса привёл оружие в порядок. Потом взялся за лопатку и очистил окоп и бруствер. Немало земли накидало. Американцы пока затихли, так что, вернув пулемёт на место, накрыл шинелью и осмотрелся. Многие уносили тела павших, раненых, поправляли окопы, бруствер, то есть движение шло, кто-то наблюдал за противником. Жаль, за скатом возвышенность и нам их не достать, миномётами бы накрыть, но где они? Потерялись где-то. Узнав о наступлении и прорыве линии обороны, командование армии КНДР отправило дивизию сюда, и вчера с вечера и почти всю ночь дивизия окапывалась. Успели.

Решившись, я перекинул тело через бруствер, перекатившись и вскочив, побежал к бронетранспортёру. Бежал зигзагами. Ползти не стоит, если противник снайперов выставил, то быстро движущуюся цель им не взять. Со спины что-то орали, но из-за шума рвущихся в подбитом мной бронетранспортёре патронов я их не слышал. А вот пули свистели навстречу, но пока удача была на моей стороне. Вот и броня. Подбежав, я прижался к передку. Выглянул с одной стороны, изучая тела вокруг, многие стонали, ранены были, и с другой. У брони лежал пехотинец, мёртвый, рядом пистолет-пулемёт Томпсона, а у пехотинца подсумки с запасными патронами. Ранец за спиной. Присев, я подтянул к себе оружие, а потом схватил за ногу американского солдата и вытянул того под защиту брони. Несколько пуль ударилось о ту и отрикошетило, но по мне не попали. Быстро избавив пехотинца от ремней и подсумков, накинув на себя и застегнув, потом ранец, проверил автомат, коробчатый магазин пуст, сменил на свежий и, закинув автомат за спину, чуть отошёл для разбега и, взяв старт, в прыжке нырнул в открытый десантный люк. Как подбили бронетранспортёр, я уже видел. Круглое отверстие прямо напротив места механика-водителя. Диаметр точно от «сорокапятки», батарея с одним уцелевшим орудием как раз за нашими позициями была. Их работа.

Внутри меня ждал сюрприз. Нет, не разорванный пополам механик-водитель и не капрал, видимо командир машины, которому тоже этим снарядом досталось. В фарш оба. Нет, тут сидел молоденький солдат, наверное, того же возраста, как и я, весь забрызганный кровью, в поту, тот ещё и дрожал как в ознобе. Глаза смотрели в одну точку. Похоже, тот в полном шоке. Наставил на того автомат, а тот не отреагировал, как и на грозные окрики. Пришлось силой заводить руки за спину и вязать его же ремнём. Справившись, скинул остатки тела с сиденья мехвода, сел, уже не заботясь о чистоте формы, и так изляпался весь, когда десантировался внутрь, и со второго раза смог запустить движок. А что, снаряд пробил в другом месте, ходовая целая. Тот просто заглох, так что, врубив скорость, я на максимальной скорости рванул к нашим позициям, позади стреляли, похоже даже пулемёты, однако перевалив через окопы, там радостными крикам встречали меня, всё видели, и, спустившись в низину, резко повернул, чуть на раненых не наехал, что тут были собраны. Эвакуации ждали. Отъехав в сторону, покатил к спускающимся ко мне артиллеристам. Впереди шёл лейтенант, командир батареи с перевязанной головой и рукой. Остановив машину и заглушив двигатель, я выглянул из десантного люка и крикнул им:

– Держите, это ваш трофей! Вы подбили! И это тоже ваше.

Подняв за шкирку пленного, я захохотал, а вокруг все смеялись, разрядка такая после первого боя была у солдат и офицеров. К слову, не стоит думать, что вся армия КНДР вооружена советским или китайским оружием. Как раз нет, начало войны и удачное наступление, и армия была вооружена в основном японским оружием, танками и авиацией. И только после начала войны, через месяц, начало поступать советское оружие. Наша дивизия была вооружена именно им.

Тут пришли офицеры из штаба батальона и быстро всех разогнали, меня поблагодарили, обещав представить к награде, и велели идти отмываться. Командир роты тоже был тут, кивнул, подтверждая приказ. Бронетранспортёр передали артиллеристам, всё же с безоткатным орудием, а то после боя мало что осталось. Те стали его отмывать, чистить, изучать вооружение, выстрелов к орудию было с два десятка. А пленного уже забрали в штаб полка. Я же, сбегав за своим пулемётом, шинелью и вещмешком, загруженный как вол, автомат с подсумками и ранец я не бросил, направился к речке, она тут метрах в пятистах за холмом. Там с себя всё скинул, оружие под рукой, и стал стирать форму, а когда закончил, развесил её на ветках кустарника, сам залез в холодную воду, а то чужая кровь неприятно стягивала кожу.

Выбравшись, обсыхая под пока ещё ласковым тёплым солнцем, наблюдая, как в небе самолёты противника один за другим сшибли четырёх наших, стал изучать, что есть из трофеев. Глянем, что в ранце солдата. Вещи его выкинул, облегчая ранец, мне они без надобности, патроны и две гранаты оставил, но вот нашёл банку тушёнки и галеты, достал свою ложку и, вскрыв банку, навернул. Тут раздался шум торопливых шагов, и появился солдат из нашей роты, бегущий в мою сторону. Я как раз полбанки осилил и полпачки галет. Тот, подбежав, взял протянутые мной припасы, тоже есть хотелось, и быстро, сбиваясь, заговорил, при этом жадно поедая тушёнку:

– Всё, Хан, американцы прорвались у другого полка. Слышишь, как там бьют? Отступаем. Лейтенант Пак приказал тебе нагонять нас.

– Понял.

Он уже убежал, а я надел сырое нательное бельё, потом такую же сырую форму, сверху подсумки с американского солдата, фляжка его, моя пехотная лопатка, штык-нож от СВТ, гранатный подсумок, магазины к автомату. Своё я убрал в трофейный ранец. Сидор с патронами и гранатами за спину, на бок коробку с запасными дисками. На другой бок автомат, пулемёт на плечо, ранец на его ствол повесил. Ничего своего не оставил и, с трудом шагая, как же тяжело, направился к дороге. Видел колонну грузовиков, та удалялась в наш тыл, надеюсь, это раненых увозят. А вот наших уже нет, на изувеченной позиции артиллерийской батареи три пушки разбитые, уцелевшая исчезла, как и бронетранспортёр. Да и окопы, похоже, опустели. Хм, а раненых в низине нет, это приятная новость.

К дороге идти я передумал, там, где стоял второй полк, поднимались дымы от горевшей техники, и ещё гул стрельбы удалялся в тыл. Похоже, американцы продвинулись далеко в наш тыл, как бы не отрезали наш полк и меня в том числе. Чёрт, как же тяжело, а всё от жадности. Нет, надо транспорт искать, по бездорожью идти таким темпом тяжело. Тут я увидел, как несколько американских палубных штурмовиков атакуют что-то в той стороне, где дорога была. Похоже, моему полку сейчас достанется. Там и моя рота была. А до Сеула от наших позиций было едва ли десять километров. Значит, скоро американцы войдут в город. Задумавшись, я развернулся и пошёл обратно. Там у позиций нашего батальона ещё один бронетранспортёр стоял, что не горел. Может, тоже на ходу? Вернувшись, я обнаружил, что наши окопы осматривают несколько американских солдат, на возвышенность поднимается офицер с биноклем и пара солдат, что его охраняют, надо укрыться, а то обнаружит. Разве что я ещё посмотрел в сторону убитых нами американских солдат. Там бегали военные медики, а у подбитого бронетранспортёра стоял грузовик, кажется, с бронемашины снимали всё ценное. Понятно, не на ходу. Ничего, транспорт есть, нужно лишь угнать его. Как-то.

Укрывшись на берегу реки, тут кустарник неплохо помогал скрываться, я стал раздумывать на предмет добычи транспорта. Американцы к нашим позициям подошли не пешком, там два десятка бронетранспортёров стояло. Причём шесть имели вид не как у М39, видимо какая-то другая модель, незнакомая мне. Что-то похожее видел, но, видимо, мельком, раз вспомнить не могу. Лежа под кустом, я не забывал поглядывать в сторону возвышенности и увидел, как офицер исчез. Значит, начал спускаться обратно. Положив пулемёт и ранец с вещмешком, коробку с запасными дисками тоже, под кустом, при себе оставил только автомат с подсумками и, пригибаясь, я побежал к холму. Он меня прикрывал от американцев. А там на позициях стоял гул моторов и виднелась пыль. Поднявшись, увидел, что колонна техники отправилась в путь, а за ними колоннами пехота, американская, да ещё вроде британцы были. Хм, а техники у них не так и много, тридцать грузовиков, причём часть, видимо, захватили в порту Инчхона, а бронетранспортёров так и вовсе те самые два десятка. Жаль, но они ушли вдаль, трофеями не взять. А вот грузовик у подбитой машины ещё стоял, что они там делали? Сейчас узнаем.

По-пластунски я ползал отлично, и эти триста метров по изрытому воронками полю преодолел быстро. Кроме этих трёх солдат больше американцев тут нет, медики тоже пропали, только на дороге шли колонны, но до неё с полкилометра. Тела павших американцев были сложены рядами у дороги, видимо приготовили вывозить. Или хоронить где там будут. Солдаты нет-нет да осматривались, в этот момент я замирал, но они, осмотревшись, продолжили работать. Подкравшись, я встал и, держа автомат на изготовку, совершенно спокойно подошёл к ним.

– Руки вверх!

Ох, как те вздрогнули! Аж подскочили, где кто стоял или сидел. Я же тем же спокойным, успокаивающим голосом говорил, чтобы не провоцировать их:

– Снимаем подсумки и закидываем в кузов машины. Аккуратно, чтобы я всё видел. Если будете выполнять мои приказы, отпущу вас.

– Клянёшься? – спросил сержант. Судя по форме, те из техроты.

– Вот зачем ты спросил? Теперь придётся действительно вас в живых оставлять, – моё расстройство было не наигранным. – Ладно, клянусь, если всё выполните, что я сказал, отпущу вас.

Те сняли подсумки, у двоих кобуры с пистолетами были, у них ещё и автоматы, а у третьего винтовка М-1. Их точно трое было, я проверил грузовик и бронетранспортёр.

– Что с бронемашиной? – спросил я, не обнаружив видимых повреждений или пробоин. Так, следы от винтовочных пуль на броне.

– Редуктор полетел, – пояснил сержант. – Водитель молодой, газ пережал. Не выдержал металл. Да и машина не новая. Мы заменили, хотели попробовать на ходу.

– Баки полные?

– Заправим сейчас.

– Хорошо. Делайте. И канистры запасные не забудьте.

Я проверил, пулемёт стоит, полный боезапас, экипажа нет, они, как мотор заглох, выскочили, и их кто-то скосил из наших. Это техники мне рассказали. Дальше заправили машины, всё своё оружие да боеприпасы сгрузили в десантный отсек, я проткнул им шины у грузовика, пусть задержатся, сам сел в бронетранспортёр, тот уже тарахтел на холостом ходу, аккуратно включил скорость, и машина уверенно попёрла вперёд. Разогнавшись, аккуратно перевалил через окопы, М39 уверенно пёр по пересечённой местности, и так доехал до кустарника. Покинув прикрытие брони, я собрал свои вещи, разложил в десантном отсеке бронетранспортёра, снова заперся внутри. Кстати, бортовое оружие, крупнокалиберный пулемёт М-2, приведено к бою, в кузове грузовика ещё ящики с патронами были, тоже загрузили. Когда я с убитого солдата снимал ранец, автомат и подсумки, всё это делал на глазах почти всего батальона, то незаметно забрать бумажник было не просто, но я смог. Также забрал деньги у трёх солдат, что чинили бронетранспортёр. Вот я и посчитал, сколько там в сумме. Были только американские деньги, общим количеством сто семьдесят восемь долларов и шестнадцать центов. Не так и много, но я убрал их в свой сидор. И вот так по бездорожью, стараясь держать максимальную скорость, я и катил дальше. Километров пять по бездорожью проехал, преодолев разные речки. Две на пути встретилось. Этот гад не плавает, не больше метра глубина. Приходилось мелководье искать. Дважды меня обстреливали издалека, а в другой раз я, преодолев подъём, как только нос опустился, обнаружил в низине почти две сотни северокорейских солдат. Те замерли, и я замер. Хорошо, ротного рассмотрел, открыл люк, глуша двигатель, чтобы меня услышали, и заорал:

– Свои! Техника трофейная!