Все цветы Парижа

– Что, если я…

– Алма, – сказал он. – Какое приятное имя. – Он почесал в затылке. – Я могу ошибаться, но кажется, в Мехико, нет, в Тулуме есть отель, который называется «Алма-Инн» или что-то подобное. Я бывал там в тот период моей жизни, когда я много странствовал. Ну, я рассказывал тебе об этом. А ты бывала когда-нибудь в Тулуме?

– Нет – во всяком случае, я не помню, – ответила я.

– Слушай, – продолжал он, и его лицо смягчилось. – Вот эти твои видения… не позволяй им слишком сильно действовать на тебя. Разве твоя докторша не говорила, что память восстанавливается рывками? Некоторые из этих эпизодов могут быть воспоминаниями. Но вдруг другие окажутся лишь творением твоей фантазии или даже сценами из фильмов?

– Возможно, ты прав, – согласилась я. – Но что-то в этом кажется мне… таким реальным.

– Да, возможно, – сказал он. – Но разве ты знаешь, что реально на самом деле?

Я глядела в его карие глаза и была благодарна ему за его дружбу и доброту.

– Важнее всего то, что здесь и сейчас, – продолжал он. – Можно потратить всю жизнь, гоняясь за прошлым, вновь и вновь жалея о чем-то, прокручивая болезненные воспоминания, жалея, что мы не сделали то или это по-другому, удивляясь, почему кто-то подвел нас или почему мы подвели кого-то и могли ли мы как-то это предотвратить. – Он вздохнул. – Я тоже жил прошлым. Но больше не живу. Я живу настоящим. И советую тебе последовать моему примеру, Каролина.

Моргнув, я прогнала слезы.

– Обещай мне, что ты хотя бы попробуешь это сделать?

– Да, – сказала я, улыбнувшись через силу. – Попробую. Но… один вопрос.

– Окей.

– Как ты думаешь, она была прелестной? – спросила я дрогнувшим голосом. – Моя дочка? Если она была у меня?

Виктор отвернулся от меня и посмотрел на кухню, и я испугалась, что отняла у него слишком много времени или проявила чрезмерную назойливость.

– Прости, – сказала я, вставая, и сделала большой глоток кофе, о котором забыла. – Мне надо идти. Скоро начнутся занятия.

– Не может быть сомнений, – сказал Виктор, снова поворачиваясь ко мне.

– Насчет чего?

– Что любой твой ребенок был бы феноменальным человеком.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Теперь иди и напиши шедевр.

– Подожди. – Я остановилась в дверях и повернулась к Виктору. – Возможно, это чепуха, но когда я вернулась вчера домой, то господин де Гофф, наш консьерж, сообщил, что меня спрашивал какой-то мужчина. Насколько я знаю, у меня нет никаких друзей-мужчин.

– Он сообщил свое имя?

Я покачала головой.

– Что, если это тот мистер Тропическая Рубашка?

Виктор улыбнулся, но я заметила, что он озадачен.

– Вероятно, мне нечего волноваться, но мне любопытно, тем более что… не знаю, говорила ли я тебе… В ту ночь, когда тот профессор провожал меня домой, у меня было странное ощущение, что за мной кто-то следил.

– Ну, это не проблема, – отмахнулся Виктор. – Сегодня вечером я приду к тебе, чтобы убедиться, что тот болван не причинит тебе зла.

– Я буду рада.

– Как насчет семи часов?

– Отлично.

Я повернулась к двери, но вдруг вспомнила о маленьком букетике фрезии, который купила этим утром во время прогулки. Я не устояла против чудесного аромата этих цветов. Но я не скоро вернусь домой, и они просто завянут и пропадут. Я достала букетик из сумки и вручила его Марго. Она выглядела еще более усталой, чем всегда.

– Вот, возьмите. Я хочу чуточку украсить ваш день, – сказала я ей.

Удивленная, она поднесла цветы к носу, потом раскрыла рот, хотела что-то сказать, но не издала ни звука.

– До завтра, – сказала я, взявшись за дверную ручку.

– Спасибо, – дрогнувшим голосом поблагодарила меня Марго.

– Симпатично, – одобрила Инесс, глядя через мое плечо, когда я нанесла последние штрихи на картину, которую начала этим утром. – Обещай мне, что ты примешь участие в нашем арт-шоу, которое состоится в следующем месяце.

– Я не знаю, – ответила я, опуская кисть.


– Тебе нужно написать три или четыре работы, а с твоей быстротой у тебя будет полно времени. – Она улыбнулась мне. – К тому же я думаю, что для тебя это станет хорошей целью.

– Возможно, – согласилась я с осторожной улыбкой, промывая кисти и палитру. Поблагодарив Инесс, я пошла в угловой магазин и купила багет, несколько клиньев сыра и бутылку вина на вечер, когда ко мне придет Виктор.

Когда я возвращалась домой, поднялся ветер и пригнал полчище темных туч. Я почувствовала на щеке дождевую каплю и ускорила шаг. После солнечных дней парижане, и я в том числе, испытывали аллергию к тучам. Владельцы лавок выглядывали на улицу и озабоченно глядели на небо. Прохожие застегивали куртки и кутались в шарфы.

Я перешла через улицу хотела пойти домой, но резко свернула вправо, почувствовав, что кто-то шел за мной. Конечно, там никого подозрительного не оказалось. Только старик с багетом, свернувший за угол. Я отругала себя за паранойю и все же, приближаясь к дому, перешла на легкую рысь. В вестибюле я поставила сумки на пол, с облегчением увидев господина де Гоффа на его посту.

– Простите, – сказала я, отдышавшись. – Мне… кое-что почудилось.

Кажется, я впервые увидела озабоченность на его лице.

– Конечно, это все ерунда. – Я пошла к лифту.

– Мадемуазель, – сказал он, заставив меня оглянуться. – Тот мужчина, который приходил к вам вчера, сегодня снова вернулся. Но, как и тогда, он не назвал своего имени.

Я вздрогнула.

Он полез в карман, вынул полоску бумаги и протянул мне.

– Что это?

– Фамилия и телефон тех супругов, которые переделали вашу квартиру. Кажется, вы заинтересовались этим, вот я и… На случай, если вы захотите поговорить с ними.

– Спасибо вам большое. – Меня тронула его забота. – Господин де Гофф, я хочу сказать, что мне жаль, если я когда-нибудь была невежливой или…

– У всех нас есть на то свои причины, – буркнул он.

Я кивнула и повернулась к лифту.

– Мадемуазель, – снова заговорил он. – Будьте осторожнее.

– Хорошо, – ответила я и через силу улыбнулась.

Я велела себе не беспокоиться, когда лифт поплыл кверху. Оглядевшись по сторонам, я отперла дверь квартиры. Все будет нормально. Но все равно, когда я зашла внутрь, мои руки поскорее закрыли замок на предохранитель.





Глава 12

СЕЛИНА




– Я отлучусь на часок, не больше, – сказала я папе на следующее утро, застегивая пуговицы пальто. За окном валил снег, небо покрыли серые тучи. Ясно, что снегопад так скоро не закончится.

– Не думаю, что тебе вообще надо выходить из дома в такую погоду, – проворчал папа.

– Нам нечем будет ужинать, если я никуда не пойду, к тому же рынок вообще может закрыться из-за непогоды. Я быстро. Не беспокойся.

– Иди переулками, – посоветовал папа, сдавшись, и поцеловал меня в щеку. Я кивнула.

– Передай Кози, что я быстро вернусь.



Париж нарядился в белое. Я вдохнула свежий, холодный воздух и набросила на голову капюшон. Под ногами хрустел свежий снег, напоминая о тех днях, когда я училась в школе и возвращалась домой вместе с Сюзеттой, а Люк шел позади нас. Люк. Ох, если бы он был сейчас здесь!

На рынке, обычно многолюдном в эти часы, было тихо. Какой-то одинокий старик наклонился над ящиком с пятнистой картошкой и перебирал клубень за клубнем, пытаясь найти хорошие. Молодая женщина удрученно разглядывала гниловатый лук и, не найдя ничего годного, повернулась к моркови. Ее маленький сынишка весело бегал тут же по свежему снегу. Я улыбнулась ему. Он напомнил мне того еврейского малыша, с которым я еще недавно любила играть, когда видела на руках у матери на рынке. Потом его семью вышвырнули из квартиры, а его медвежонок валялся на улице. Вздохнув, я выбрала парочку сносных цукини, немного зелени для салата и томаты черри для папы, вероятно, последние в этом сезоне, раз пошел снег. Еще я обрадовалась, что в продаже были молоко и яйца, и немедленно их купила. А еще базилик, кусок сыра и патиссон, который поджарю для дочки. Заплатила за овощи месье Дювалю (у бедняги покраснели от холода руки), зашла в соседнюю булочную и купила два багета и три сладкие булочки на завтрак.

Повесив сумку на плечо, я решила зайти в «Бистро Жанти» и поговорить с матерью Люка, не возьмет ли она меня к себе официанткой. Конечно, папе я не сказала об этом, чтобы не огорчать его. Он стал бы сразу утверждать, что мадам Жанти никогда не сделает для нас ничего хорошего, но он, по-моему, ошибался. Несмотря на неприязнь ко мне, она любила своего сына. Я обращусь к ней как к матери и как к женщине. Конечно, я устроилась бы к ней временно. Люк скоро вернется, Франция будет освобождена, и нынешние дни забудутся как страшный сон.

Тут я подумала о Сюзетте и ее немце. Вчера она позвонила мне в слезах, но рядом со мной на кухне сидела дочка, и я не хотела ее пугать. Через час я перезвонила, но мне никто не ответил.

Я надеялась, что ее слезы были просто результатом глупой ссоры влюбленных, а не что-либо серьезное. Я молила небо, чтобы я ошиблась насчет ее красавца и что он на самом деле «хороший», как она и утверждала.

Вдалеке я с облегчением увидела огни «Бистро Жанти», а когда подошла к двери, то сняла капюшон, отряхнулась от снега и поправила волосы. Мне в лицо ударил теплый воздух; я придирчиво взглянула на свое отражение в зеркале. Мне надо было предстать перед матерью Люка в лучшем виде, потому что она всегда выглядела безупречно, даже в снегопад.

Ресторан пустовал, только какой-то мальчишка протирал стаканы на барной стойке. Я не узнала его, но не удивилась новому лицу. Мадам Жанти меняла своих сотрудников быстрее, чем Кози съедала плитку шоколада.

Кивнув мальчишке, я прошла через зал. Из кухни слышался голос мадам Жанти, и я обрадовалась, что застала ее там. Обычно она появлялась позже, в часы обеда, но от Люка знала, что раз в неделю она приходит раньше, чтобы принять партию вина. Я решила подождать возле двойной двери, когда она выйдет. Тогда я обниму ее и скажу, что она чудесно выглядит, в каком бы платье она ни была. Мы поговорим о Люке, о том, что мы обе надеемся на его скорое возвращение, потом я расскажу ей о наших проблемах с цветочным бизнесом. Причину я, конечно, не назову, хотя она наверняка ее уже знает. Мадам Жанти знает все. Но это и не важно. Меня любит ее сын. Она не откажет мне. Я спрошу, может ли она найти для меня работу официантки или даже помощницы старшей официантки. Немцы, посещающие ресторан, не станут ко мне приставать из уважения к мадам Жанти. Я буду в безопасности.