Все звёзды и клыки

– Но теперь мы здесь. Ты здесь. Люди за этими стенами, – я указываю на дверь, но ни на секунду не отвожу взгляда от Бастиана. – Рассчитывают на нас. Не смей говорить, что ты или я не должны быть здесь. Мы оба находимся там, где обязаны быть.

– Я должен был сразу рассказать тебе правду, – он закрывает глаза, и я отпускаю его подбородок.

– Должен был, – эхом повторяю я.

Я пытаюсь обдумать услышанное, чувствуя, как внутри меня разливается жар. Бастиан должен был сказать мне правду, ведь мы обещали друг другу, что больше не будем ничего скрывать. Но я понимаю, почему он не мог этого сделать. Увидев, в каком состоянии находится Зудо, я понимаю его отчаяние и страх. Разве на его месте я поступила бы иначе? Даже сейчас, смотря правде в глаза, я все еще хочу верить, что отец никогда не стал бы сидеть сложа руки, пока его королевство медленно умирает. Что он запер меня на Ариде для моей же безопасности, а не для того, чтобы скрыть свои ошибки. Я хочу верить, что в любую минуту он бросится спасать Визидию и докажет, что все это было одним большим недоразумением.

Скорее всего, Бастиан хотел того же. Люди, которым нам нужно противостоять и которые способны причинить нам наибольшую боль, – наша собственная кровь. Убегая с Зудо, Бастиан верил, что его брат остановится. Что в конце концов они придут к взаимопониманию.

Но даже наши кумиры, которых мы любим и которым безоговорочно доверяем, могут нас подвести. Пришло время смириться с этим и принять реальность такой, какая она есть.

– Я прощаю тебя – говорю я, позволяя словам на мгновение задержатся у меня на языке, чтобы убедиться в собственной искренности. – Но только если завтра ты будешь сражаться на моей стороне. Я буду рядом, когда ты встретишься с Кавеном, и поддержишь меня, когда я встречусь с королем. Страх – это часть жизни. Важно лишь то, решимся ли мы его побороть. Так что подумай о людях, которые рассчитывают на нас. У нас есть шанс все исправить.

Я вижу, что он обдумывает серьезность моих слов: его губы сжимаются в тонкую линию, а голова опускается вниз.

– Я буду рядом с тобой, – тихо говорит он.

– Тогда завтра утром мы пройдем через лес и найдем Кавена. Наша кровь не определяет того, кто мы есть. Единственное, что имеет значение, – наше желание помочь другим, – эти слова вселяют в меня мужество, и я цепляюсь за него изо всех сил, чтобы выбраться из состояния глубокого отчаяния, в котором я тонула всего несколько мгновений назад.

– Я не заслуживаю твоего прощения, – говорит он. – Как и прощения моих людей.

– Нет, заслуживаешь, – боль в его глазах отражает мою собственную. – Если я не могу простить тебя за одну единственную ошибку, то как же я могу ожидать, что Визидия простит род Монтара за целые столетия лжи? Прими мое прощение и знай, что с этого момента мы действительно одна команда. Я понимаю тебя, Бастиан. Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой.

Я прижимаюсь к нему губами, и поначалу поцелуй кажется нежным. Но когда по его щекам начинают катиться слезы, эта нежность уступает место чему-то грубому, страстному и почти отчаянному.

Когда Бастиан запускает пальцы в мои волосы, его прикосновение отдается электричеством во всем моем теле. Я вздрагиваю каждый раз, когда его большой палец гладит мою шею.

Упав на койку, я сжимаю рубашку Бастиана и притягиваю его к себе. На вкус его губы сладкие, как ром, и я наслаждаюсь этим ощущением, кивая в знак согласия, когда его пальцы замирают на краю моей туники. Когда его карие глаза встречаются с моими, все тело словно воспламеняется изнутри.

Теплые и грубые руки Бастиана скользят под моей одеждой, блуждая по коже моего живота, исследуя изгибы моих бедер.

Мои ресницы трепещут, и я закрываю глаза, когда его губы касаются моей шеи. Он чередует нежные поцелуи и легкие укусы. Прижав Бастиана к себе, одной рукой я обнимаю его за спину, а другой крепко сжимаю его каштановые волосы.

Я хочу этого.

Я хочу его.

В моем животе разгорается жар, который подталкивает меня вперед, направляя мои пальцы к пуговицам его рубашки. Он не жалуется, пока я неуклюже расстегиваю их дрожащими руками. Как только рубашка оказывается на полу, Бастиан скользит вниз, и его губы оказываются на моем животе. Мне приходится ухватиться за койку, чтобы не упасть, пока он спускается все ниже и ниже, пока его зубы не начинают покусывать кожу моих бедер.

Его пальцы скользят под пояс моих штанов, и я напрягаюсь, даже не осознавая, что все это время я почти не дышала.

Бастиан сразу же замирает, переводя на меня теплый взгляд, и снова наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в губы. Привкус рома заставляет меня вернуться в реальность. Тяжело дыша, я быстро отстраняюсь от него. Мое тело слишком остро ощущает его присутствие: каждый дюйм моей кожи, к которому он прикасается, горит желанием.

– Ты в порядке? – настойчиво спрашивает Бастиан, заправляя выбившийся локон мне за ухо. – Мы не обязаны этого делать, Амора. Мы можем остановиться.

– Я не хочу останавливаться, – я ловлю его руку и подношу ее к своим губам, целуя его ладонь. Его пальцы. Его костяшки. – Но придется. Ты пьян, Бастиан.

– Всего несколько глотков, – возражает он, отводя руку, чтобы снова поцеловать мою шею. – Я в порядке.

Несмотря на то, как сильно мне этого хочется, я останавливаю его, положив ладонь ему на грудь.

– У нас еще будет шанс сделать это, – спокойно говорю я. – Надеюсь, даже не один. Но сейчас не лучшее время.

Бастиан открывает рот, словно хочет что-то сказать, но тут же закрывает его с тихим вздохом. Он отстраняется от меня, опускаясь на колени возле койки. Я сразу же начинаю скучать по его приятной тяжести на моем теле. Мне становится слишком легко. Слишком холодно.

Я медленно опускаю ладонь ему на бедро, и он с улыбкой сжимает ее в своих пальцах.

– Мне бы не удалось зайти так далеко без тебя, – он нежно сжимает мою руку. – Я хочу, чтобы ты знала, как сильно я благодарен судьбе за то, что она подарила мне тебя. Увидимся утром.

– Ты – пират, Бастиан Баргас, – когда он слышит это имя, уголки его губ ползут вверх, и я улыбаюсь в ответ. – Ты бы обязательно нашел какой-нибудь способ.

Он высвобождает пальцы и нежно обнимает меня. Это длится всего лишь мгновение, прежде чем он отстраняется. Бастиан не оборачивается, пока его рука не оказывается на дверной ручке.

– Моя настоящая фамилия – Альтаир. Бастиан Альтаир, – он смеется тихо и нежно. – Звезды, я уже сто лет не произносил этого имени. Какое… приятное ощущение.

Когда за ним закрывается дверь, я улыбаюсь и растягиваюсь на своей койке.





Глава 28





Только Зэйл провожает нас, когда мы ускользаем из лагеря рано утром и пробираемся вглубь леса, пока над островом встает солнце.

Из-за утреннего тумана, пришедшего с моря, белые березы покрылись каплями росы. Чем дальше мы заходим – тем больше лес старается поглотить нас. Разросшиеся корни хватают меня за ноги, оставляя синяки и порезы на лодыжках и пытаясь утянуть меня под землю. Почва покрыта сажей, от которой мои сапоги покрываются черным налетом.

Мое оружие здесь не поможет. Его яд слишком силен, чтобы тратить его на непослушные деревья. Легкий ветерок шевелит ветви, и они шелестят так насмешливо, словно подтрунивают надо мной.

– Я пытаюсь тебе помочь, – ворчу я на остров, спотыкаясь о высохшую ежевику и сломанные ветки. Деревья здесь такие же белые, как в лагере Зейл, только гораздо тоньше и слабее.

Ватея осторожно движется позади, повторяя мои движения, чтобы не упасть, в то время как Феррик морщится и брюзжит, отбрасывая острые ветки.

– Феррик, Амора, подождите…

Я поворачиваюсь вслед за голосом Ватеи и поскальзываюсь на саже, в последний момент ухватившись за березовый пень.

Прямо передо мной из-за дерева высовывается маленький черный лис. Это первый признак жизни, который я вижу на этой стороне острова с тех пор, как мы вошли в лес. Я наблюдаю за тем, как существо медленно выходит из-за тонкого дерева, и его любопытные золотистые глаза не отрываются от моих. Тени веером расходятся вокруг его лап и обволакивают маленькое животное. Заметив это, я делаю шаг назад, и у меня перехватывает дыхание.

– Бастиан? – спрашиваю я, осмеливаясь отвести взгляд и посмотреть через плечо. – Ватея?

Но там никого нет.

Я отшатываюсь назад, когда пространство вокруг меня растягивается все дальше в темноту, увлекая меня за собой. Деревья оказываются по меньшей мере в миле от того места, где я теперь нахожусь. Среди них появляются и исчезают фигуры, выкрикивающие мое имя.

Но их голоса – это искаженное эхо, от которого волосы на моем затылке встают дыбом, а дыхание становится быстрым и отрывистым.

– Аморааа… – это одновременно и шепот и крик. – Аморааа?

Я поворачиваюсь так, чтобы оказаться на коленях, и пытаюсь заставить свое трясущееся тело подняться на ноги. Но в тот момент, когда я снова встаю, мне хочется, чтобы корни белых деревьев все-таки утащили меня под землю.

Огромный лис нависает надо мной, стоя на задних лапах. У него заостренная узкая морда, а черные уши торчат из-под капюшона сапфировой накидки. Его золотистые глаза блуждают по моему телу, и когда они снова останавливаются на моем лице, животное обнажает ряд заостренных клыков.

– Ты заблудилась? – спрашивает лис, и его зловонное дыхание обжигает мне щеки. – Почему бы мне не помочь тебе найти дорогу?

Он подпрыгивает в воздух, и, хотя каждая часть моего сознания кричит, что я должна двигаться, я лишь наблюдаю, как лис извивается всем своим телом. Его рот растягивается все шире. Шире. Шире.

И он поглощает меня целиком.

Темнота превращается в ослепительный белый свет, и я вскакиваю на ноги, отчаянно хватая ртом воздух.

Меня больше не окружают деревья: здесь нет ничего, кроме прекрасного алого песка Ариды и фигуры, ожидающей меня на берегу.

Хотя он стоит спиной, я узнаю отца по его короне: черепу легендарного угря Валу́ны с рядами острых зубов, тянущихся над его лбом и вокруг челюсти, в то время как позвоночник, инкрустированный драгоценными камнями, скользит вниз по его спине.

– Отец? – я пытаюсь заговорить, но слова обжигают мне горло и песок заполняет мои легкие. Он сыпется у меня из носа. Из глаз. Я падаю на колени, беззвучно умоляя отца повернуться ко мне.

Посмотри на меня. Пожалуйста. Ты должен мне помочь.

Мир плывет перед глазами. Я хватаюсь за свой язык, думая, что смогу самостоятельно избавиться от песка. Но я не могу контролировать свою руку. Она мелькает в поле моего зрения сначала рядом со мной, а затем у моего горла. Снова на языке.

Я пытаюсь закричать, и, хотя из моего рта не вырывается ни звука, отец медленно поворачивается ко мне.

Только у моего отца нет ни золотых глаз, ни ряда острых, окровавленных зубов.

Лис надел его корону. Его плащ. Он улыбается мне, сверкая глазами, и продолжает идти вперед, увеличиваясь вдвое с каждым шагом.

Он замирает только тогда, когда что-то ударяет меня по лицу. Лис резко поворачивает острую морду в сторону и рычит.

Я не вижу ничего, что могло бы меня ударить, и все же меня отбрасывает назад. Лис хнычет и съеживается до половины своего прежнего размера.

Амора!

Песок больше не жжет мне глаза. Он освобождает мое горло, и я снова могу дышать.

Лис смотрит на меня своими огромными глазами.

– Я не смогу тебе помочь, если ты мне не позволишь, – шепчет он, пытаясь подползти ближе. Но я наконец-то снова чувствую свои ноги и пытаюсь отползти назад, утопая в красном песке.

Сосредоточься, Амора! Тебе нужно сосредоточиться!

Крепко зажмуриваюсь и вижу очертания Бастиана и Феррика, стоящих надо мной.

Когда я снова открываю глаза, передо мной стоит лис, и я чувствую на своем лице жар, идущий из его разинутой пасти.