Вспомни меня

Он грустно усмехается:

– Ну, я собирался вернуться домой, чтобы жить со своей милой тетушкой, однако не нашел ни ее, ни красной ковровой дорожки, ни упитанного тельца для блудного сына. Дверь заперта. Похоже, меня здесь вообще не ждали! – Он поднимает на меня взгляд. – Прости, шучу, конечно. Я и не ожидал, что ты будешь сидеть день-деньской дома – на случай, если я вдруг пожалую.

У меня начинает першить в горле.

– Ты хочешь вернуться? – с трудом выговариваю я. На такое счастье я и не надеялась!

– Ну, если примешь… Не насовсем, я просто…

Я хватаю его ледяную ладонь и прижимаю пальцы к губам.

– Джеймс, ты можешь оставаться сколько захочешь! Это твой дом, по праву твой!

Спереди доносится тактичное покашливание.

– Может быть, поедем куда-нибудь? – спрашивает водитель.

Джеймс, извернувшись, смотрит в заднее стекло на дорогу. Возле нашего дома все еще торчит полиция.

– Никак от меня не отстанут. Не хочу сейчас с ними разговаривать, тетя Сара. По-моему, они пытаются настроить меня против тебя.

Я так и знала! Прикусив губу, я качаю головой. Нет, я этого так не оставлю, я буду жаловаться!

– Давайте выедем из города, – говорю я водителю, пальцы которого нетерпеливо барабанят по рулю. – Дайте нам немного времени, и мы определимся, куда ехать.

Во взгляде, направленном на меня через зеркало заднего вида, читается сомнение.

– Не беспокойтесь, у меня есть деньги, – добавляю я поспешно.

Кивнув, таксист выруливает на Клив-гроув и движется к небольшому перелеску, где можно развернуться. Мы водили сюда Джеймса, когда он был маленький, – шлепать по грязным лужам и собирать каштаны.

– Когда ты приехал? – спрашиваю я. Как странно – пока я шныряла по Шрусбери, он ждал меня здесь.

– Вечером, после смены. Тебя не оказалось дома. Я хотел заглянуть к Алану, но тут приехала полиция. Сперва они отправились к нему…

– К Алану? – Я закусываю губу. – Зачем? Они его подозревают? Знаешь, одно время он неровно дышал к твоей маме…

– Ха! Что тут удивительного? Он ведь холостяк. На тебя он тоже когда-то посматривал, – добавляет Джеймс, бросая взгляд искоса.

– Да, только это все не про меня. Значит, они, – (мы как раз выезжаем обратно на Спелдхерст-роуд), – за Аланом, а не за мной?

Джеймс пожимает плечами.

– К нам они тоже стучались. – Он вымученно улыбается. – Когда начался дождь, я попытался вскрыть окно в кладовке, но увидел полицейских, перебрался на участок Алана и через другой, заброшенный, выбрался на улицу – хотел срезать по Лорел-гроув. Прости, не особенно красиво с моей стороны, признаю. И тут вижу, ты подъезжаешь…

Вновь оказавшись возле нашего дома, мы оба съеживаемся на сиденье, а Джеймс еще и накидывает капюшон на голову. Намеренно отвернувшись в другую сторону, я вижу через дорогу какого-то мужчину, наполовину скрытого тенью от бобовника возле дома напротив. Незнакомец держит руки в карманах, его пронзительный взгляд останавливается на такси, наши глаза встречаются, и я инстинктивно вжимаюсь в сиденье, как затравленный зверь.

Только когда мы минуем нашу улицу и выезжаем на шоссе, я вздыхаю спокойно. Обернувшись, чтобы рассказать про мужчину, я вижу, как Джеймс сосредоточенно печатает что-то в телефоне.

– Алан спрашивает, где мы.

– А он где?

– Я спросил то же самое. – Пальцы Джеймса так и мелькают. Подняв голову, он всматривается в темноту. По закушенной губе видно, что ему не по себе.

– Ты доверяешь Алану? – спрашиваю я прямо. Они были очень близки – полагаю, тот ему почти как отец.

Мы на кольцевой, едем к югу. Водителю, видимо, все равно – он готов нарезать круги, пока у нас не кончатся деньги.

– Да, – произносит наконец Джеймс. – Доверяю. Может, он и был влюблен в маму – так не он один. Но я никак не могу представить, чтобы он причинил ей вред. Он всего лишь старый сентиментальный рохля.

Я киваю. Полностью согласна. Хорошо все же, что мы с сыном о чем-то думаем одинаково. Господи, сын, мой сын! Он совсем рядом со мной! И ничего не знает!

Я сглатываю – во рту вдруг становится сухо, как в пустыне.

– Нам надо кое о чем поговорить, – отваживаюсь я. – Может быть, поедем к тебе?

Он ожесточенно мотает головой:

– Мне там больше делать нечего, тетя Сара. Я должен быть дома, с тобой. К тому же они пытались вытянуть из меня лишние деньги, якобы на муниципальный налог.

Сказать ему про долг за аренду, о котором говорила синеволосая девушка? Нет, лучше не стоит. Позже сама все улажу. Мамы так и поступают.

– Знаю! – Идея приходит ко мне при виде светлеющего на востоке неба, где над горизонтом разливается розовая полоска. – Как насчет прогуляться по холмам? Мне просто необходимы простор и воздух! Я подумывала попросить у Алана разрешения воспользоваться его хижиной – может быть, провести там ночь или две. Хочу вырваться отсюда, я чувствую себя как в западне. Там мы могли бы спокойно пообщаться. А свежий воздух и ходьба нам обоим на пользу.


Джеймс улыбается, взглянув на меня.

– Ты говоришь прямо как мама. – Обдумав все, он кивает. – Почему бы и нет? Можем взять мою машину.

Подавшись вперед, он просит водителя ехать к магазинчику низких цен на окраине.

– Я ее там на парковке оставил. Решил, что домой лучше прийти пешком – так тебе будет тяжелее выставить бездомного племянника за порог.

Я шутливо тыкаю его кулаком в плечо.

– Ерунда! Это твой дом и твой порог, я ни за что бы тебя не выставила. Ты не представляешь, как я счастлива, что ты решил вернуться.

Я умолкаю, чтобы не расплакаться. Джеймс берет мою ладонь и слегка сжимает.

– Да, я тоже думаю, что так будет лучше. И мама этого хотела бы.

– Она настоящая героиня, ты в курсе?

– Что?

– Она узнала кое-что о своем начальнике – ну, о том, которого терпеть не могла. Собрала на него втайне целое досье и собиралась передать в полицию.

– Думаешь, это он? Сказала следователям?

– Они не заинтересовались. Говорят, он был за границей. А я считаю, что он достаточно умен, чтобы подстроить себе алиби.

Джеймс нетерпеливо стонет.

– Почему расследование идет так долго? – жалуется он. – Ужасно тяжело ничего не знать.

Его телефон звякает – новое сообщение.

– Это от Алана? Спроси, можно ли воспользоваться его хижиной и как туда добраться.

– Я и так знаю, – откликается Джеймс, набирая ответ. – Он меня сто раз туда водил.

– Мама была в курсе? – Уверена, она ни за что бы не одобрила.

Джеймс закатывает глаза.

– Ты ведь помнишь, что мне почти двадцать один, правда? Мне уже давно не нужно спрашивать ее разрешения.

– Да, конечно. Хотя для меня ты все равно маленький. И всегда будешь маленьким, даже когда у тебя пойдут свои дети.

Вновь недовольный стон. Мне почему-то сложно представить Джеймса взрослым, с семьей. Он какой-то не от мира сего, наивный и будто остановившийся в развитии. «Может, он гей?» – мелькает у меня мысль. Не помню рядом с ним никаких девочек. Мальчиков, правда, тоже. Наверное, все изменится в ближайшее время, тем более что теперь он обеспечен. Если я не угожу за решетку, надо быть начеку, чтобы его кто-нибудь не обвел вокруг пальца. Еще одна тема для обсуждения во время прогулки или у костра под звездами.

Расплатившись с долготерпеливым таксистом, мы перебираемся в потрепанную машину Джеймса. Внутри грязно, даже по моим стандартам, – приборная панель в пыли, на сиденьях крошки, под ногами пакетики из-под чипсов и пустые банки. Пахнет сигаретами и еще чем-то непонятным, на обивке странные потеки, о происхождении которых я предпочитаю не думать. Рюкзак Джеймса летит назад, где как будто лежало дерево – остались кусочки коры, листья, земля…

– Помогал другу кое-что перевезти, – поясняет он, заметив мой взгляд. – Я ведь один с машиной.

В голосе звучит искренняя гордость, так что я воздерживаюсь от комментариев по поводу состояния автомобиля. Слава богу, Джоанна не видела. Нотациям конца не было бы, особенно заметь она банку из-под газировки, используемую в качестве пепельницы. Ладно, по крайней мере, машина на ходу. Меня радует, что Джеймс водит аккуратно – всегда включает поворотники и не превышает скорость. Правда, то и дело косится на лежащий на коленях телефон, когда на том выскакивают уведомления.

– Хочешь, я буду смотреть, что там? – предлагаю я.

– Э-э… Мобильный этикет, тетя Сара, знаешь ли. В смысле – «нет».

Я смеюсь. Может, все-таки какая-нибудь девушка заваливает сообщениями? Надеюсь только, не та с синими волосами и в футболке с Микки-Маусом.

– Кстати, я купила себе сегодня новый, – говорю я, вытаскивая свой новый блестящий телефон. – Давай пришлю номер? Только скажи мне свой – у меня все контакты остались на старом.

Он диктует, и я прилежно набираю цифры.

– А тот все еще у полиции? Зачем он им?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Я им не особенно и пользовалась. Знаешь, – я набираю воздуха в грудь, – они думают, что я убила твою маму. Это неправда, конечно, – добавляю я поспешно на всякий случай, – но, насколько я понимаю, у них нет иных версий. Когда я увидела полицейские машины возле дома… Ну, в общем, я подумала, они приехали за мной.

Джеймс бросает на меня резкий взгляд.

– Серьезно? Ты решила, что тебя хотят арестовать? Но это же бред!

– Я рада, что ты так думаешь. Да, полное безумие. Однако главный инспектор или как его там хочет закрыть дело, а меня нашли на месте преступления, всю в крови. Главное, чтобы ты знал и верил мне – я не сделала Джоанне ничего плохого. Я любила ее. А она, наверное, была единственной, кто по-настоящему любил меня.