Выжить вопреки
Часть 23 из 27 Информация о книге
– До реки точно негде, судя по картам, здесь в каждой деревне немцы. Переправимся, подумаем. – Лады. Так и топали. В лесу вдруг наткнулись на дорогу. Было видно, что она давно не используется, а так как шла она в нужную сторону, пошли по ней. Хоть и заросшая прилично, но все же это лучше, чем топать, перелезая через поваленные деревья и обходить овраги. Да и грязи на ней почти не было, дорога-то заросла, транспорт здесь не ходил, некому было дерн драть. Отходя по малой нужде в сторонку, Егор нашел ручей. Все напились вдоволь и набрали фляги. Фрицев тоже напоили. Вот же прикол, дождь льет с небольшими перерывами уже несколько дней, а пить хочется. Кстати, несмотря на этот самый дождь, мы не сильно вымокли. Фрицы были в своих шикарных кожаных плащах, а мы втроем нашли в автобусе накидки, которыми пользуются немецкие мотоциклисты. Прорезиненные плащи были несколько тяжелы, но зато позволяли оставаться сухими. Все же до реки мы добрались, правда, только к двенадцати ночи. Темно, блин… как в заднице у афроамериканца, если не темнее. Вышли удачно, поблизости не было ни одного населенного пункта, ни одного огонька. Послал парней в обе стороны, осмотреть берег, нужно прикинуть, где будем переправляться. Через час ошарашил всех Борт. – Твою мать, чудовище, ты где ее взял? Вернувшийся Ванька удивил всех сразу. Этот засранец спер где-то лодку. Вроде бы радуйся, но… Он спер резиновую немецкую лодку. Значит, где-то рядом фрицы, а он оборзел, мог выдать наше присутствие. – Все в порядке, старшой. Фрицы спят в палатке на берегу. Лодки на берегу. Подумают, что унесло одну… – Вань, я вроде говорил, фрицы в случайности не верят… Ладно, раз уж припер, давайте ноги уносить отсюда! Выяснилось, что весел для лодки нет, пришлось импровизировать. Малые лопатки, что были у нас при себе, плохонько, но смогли заменить нам весла. Двигаться получалось хреново, медленно. Лодка была большой, уместились все. Тесно, конечно, но все же ушли разом. Может, от того и грести было тяжело, перегруз был приличным, лодочка осела очень прилично. Главное, чтобы фрицы не стали раскачивать ее, в попытках освободиться, а то будем плавать. Уже на середине реки один из немецких офицеров все же предпринял попытку свалить. Ну, или утопиться, не знаю. Немецкий майор вдруг попытался вскочить, но внимательный я мгновенно на это среагировал. Я как раз об этом и думал, поэтому и был готов. Сидел я рядом, поэтому, нисколько не побрезговав, просто ухватил того между ног. Немец оказался очень понятливым, несмотря на свою строптивость. Яйца в чужом кулаке как-то заставляют голову думать. Фашист что-то проскулил, я сдавил чуть сильнее. Фриц угомонился и даже поднял руки. – Я тебя не просто убью, если дернешься, я тебе сначала оторву твои причиндалы! – тихо сказал я и тут же выматерился. – Я понял, извините. Я больше не буду делать попыток сбежать… – Так ты, сука, по-русски говоришь? – Мы все были в обалдении, а Иван лишь высказал общую мысль. – Я родился под Псковом. Все охренели и чуть не застыли от неожиданности. – Звание в царской армии? – уже спокойно спросил я, начиная соображать. – Штабс-капитан Бергман. Отец был немцем, после революции мы эмигрировали в Германию, где еще оставались наши родственники. – Сбежали, если быть точным! – кивнул я. – Лучше так, чем быть повешенным озверевшими солдатами. – Может быть, может быть. Итак, штабс-капитан, у фрицев, смотрю, вы до майора дослужились? – Майор интендантской службы, с кем имею честь говорить? – Да какая нафиг разница, мы – бойцы Красной Армии, тебе этого достаточно. – Но интересно же, кто смог провернуть такое наглое действие! Генерал Ленске, – кивок в сторону немецкого генерала, – утверждает, что вы какая-то спецгруппа диверсантов, посланная специально для захвата штаба его дивизии. – Удивите генерала, – усмехнулся я, – еще вчера мы сидели в окопах напротив позиций его дивизии. Да-да, мы обычные красноармейцы. – Майор Бергман быстро перевел наш разговор генералу. Надо было видеть его лицо. Он аж скривился весь. Через несколько минут фашист тихо что-то проговорил. – Он спрашивает, как это возможно? – Поверьте, еще и не такое возможно, когда ситуация безвыходная. Мы просто оказались в подходящем месте, в подходящее время. Как вы там все оказались одновременно? – Генерал только приехал на передовую, собрал штаб, чтобы озвучить новый приказ, а тут вы… – Ясно, хорошо, бывший штабс-капитан, предавший родину, позже, может быть, еще поговорим. Только прошу вас, не делайте лишних движений. Мы с ребятами столько пережили, что можем спокойно вас всех грохнуть, ничего нам за это не будет. Наше командование вообще не в курсе, где мы и что делаем. Ясно? – Так точно! – О, какой приятный ответ. – Хорошо, – заключил я и замолчал. – Позволите вопрос, гос… – явно смутился бывший штабс-капитан. – Да, вы верно остановились, у нас нет господ. Но, как я и сказал уже, я не офицер и не командир. Был сержантом, унтер-офицером по-вашему, очень непродолжительное время, сейчас обычный боец, рядовой, если хотите. – Вы кто угодно, но не рядовой, – спокойно сказал пленник. – В мое время, в той, великой Русской Армии, вы как минимум носили бы звание прапорщика, а то и подпоручика. – Так какой вопрос-то? Господин майор? – чего-то я устал уже его слушать. – В Германии существует мнение, что всех немецких офицеров зверски убивают в Красной России, можете ли вы сказать, правда это или нет? – сбиваясь на каждом слове, спросил майор. Я видел, что тот высказывает общее мнение всех пленных, они только что о чем-то переговорили. – Более смешной чуши я и не слыхал, – засмеялся я, – а зачем кому-то вас тащить такую дорогу, а потом просто убить, даже если и зверски? – Я не знаю, говорят… – Говорят, что кур доят! Меньше нужно слушать геббельсовскую пропаганду. Поневоле верить станешь, если все это воспринимать всерьез. Скажу, как думаю. Будут допросы, как и в любой армии мира. Вам, я думаю, повезло попасться вместе с генералом. Отвезут, скорее всего, в Москву. Считайте себя одними из самых счастливых людей в мире, эта страшная война для вас закончилась. По крайней мере, кончится, когда мы будем у своих. Но в то же время вам, как бывшему царскому офицеру… Да, думаю, будет серьезный допрос. Вы участвовали в гражданской войне? – Я уехал в феврале, сразу после первой революции. Когда осенью большевики взяли себе власть, я уже жил в Германии. – Тогда все для вас будет нормально. Не будете провоцировать и выделываться, никто вас убивать не станет. У нас не нацистская армия, в которой принято морить голодом и стрелять всех командиров и политработников. Да, кстати, майор, а вы в партии состоите? – Нет, по чистоте крови не могу быть принятым, – довольно грустно заметил майор. – А хотели, да? – Если бы вы хоть немножко разбирались в той кухне, что сейчас творится в Германии… – Да знаю я, без членства в партии нет никакой возможности построить хорошую карьеру, так? Всякие булочники-бюргеры получили с началом войны хорошие звания, а вы… – Откуда вы знаете? – удивленно, открыв рот, слушал меня бывший штаб-капитан. – Я много чего знаю, но от этого хуже только мне. – Почему вы так говорите? – Эх, сказал бы я вам, штабс-капитан… Меня свои же пристрелят тогда. Лодка тем временем пристала к берегу, и мы начали спускать пленников на сушу. Я еще в лодке обратил внимание, что ребятки мои как-то нехорошо на меня смотрят, а тут еще больше в этом убедился. – Вань, – окликнул я Бортника, – отойдем? Тот взглянул на Егора, но подошел ко мне. – Чего? – Вы чего это на меня волком смотрите? Уж не за разговор ли с этим бывшим офицером? – Ты чего ему там говорил? Откуда ты столько знаешь? Мы и раньше видели, что ты многое умеешь и еще больше знаешь, но откуда? – засыпал меня вопросами друг. – Я тебе отвечу так же, как и этому штабс-капитану. Вань, меня пристрелят за эти знания. Я никому ничего говорить не буду, просто боюсь сделать хуже. И вас я попрошу лишь об одном. Не озвучивайте своих мыслей обо мне. Этим вы не меня подставите, а в первую очередь – себя. – Да что такое-то? – Ваня вышел из себя. – Тебе легче станет от того, что я знаю, когда война кончится? – я решился, по-другому этот разговор не замять. – Да, легче. А так я думаю, что ты издеваешься и прикидываешься. Думаешь, я верю, что ты обычный боец, который так легко все это делает? – Что делаю? – Да все! Фрицев режешь пачками… – А ты как-то по-другому это делаешь? – усмехнулся я. – Но… – Вань, давай все же в другой раз, а? Ну неподходящее время ты выбрал… – Когда? – Чего когда? Поговорим? Ну, будет время… – Когда кончится война? – А-а… В мае сорок пятого, веришь? – Нет! – твердо сказал Иван. – Я бы тоже не поверил, – кивнул я, – но это так. Давай так, если фрицы через месяц будут от Москвы дальше чем в сотне километров, можешь не верить. – Чего? Хочешь сказать, они и Москву возьмут? – вскинулся мой товарищ. – Этого я как раз и не говорил! Но будут они очень близко, километров на тридцать подойдут. Так что? – Ладно, мы будем молчать. Но если твое предсказание свершится, ты нам расскажешь всё! – Договорились. Разговор меня утомил, если честно. Возникла мысль поскорее расстаться с парнями, хоть я и привык к ним. Надежды, что удержат все наши разговоры при себе, как-то нет, особисты нажмут, расскажешь все, что хотел скрыть. Другое дело, если не давать повода, то и не раскрутят.