Запад в огне

– Где он сейчас?

– А кто его знает? Подевался куда-то… Уже третий день никто найти не может… Обычный почтальон, ни в чем таком замешан не был, на заметке у нас не состоял. Наоборот, мы даже к нему с симпатией относились, поет очень душевно, мы его не раз приглашали перед бойцами выступить. Никогда не отказывался.

– Еще бы, служил в «Нахтигале». А там были отменные певуны! Где хозяин? Самое время поговорить с этим молчуном.

– В коридоре под охраной…

– Пойдем.

Взяв фотографию, Тимофей быстро зашагал по длинному коридору.

Демьян сидел на стуле со связанными за спиной руками. На голову наброшена плащ-палатка, концы которой небрежно свешивались на пол. По обе стороны от бандеровца стояли два автоматчика.

Сбросив с его головы плащ-палатку, капитан приказал:

– Смотри сюда!

Бандеровец поднял голову. В его поведении Романцев уловил перелом. За прошедшие часы он успел немало переосмыслить, что отразилось в его взгляде, сделавшемся потухшим, затравленным. Следовало посильнее надавить, чтобы сломать его окончательно, тогда пути для отступления уже не будет.

– Кто рядом с тобой в эсэсовской форме?!

Тимофей хищным взглядом впился в его лицо, отмечая малейшее движение лицевых мускулов. На какой-то миг губы Демьяна дрогнули, обнажив кровоточащую десну. Он сдавленно глотнул, справился со спазмом, подступившим к горлу, и ответил:

– Не знаю.

– А вот я тебе сейчас напомню, это краевой командир… Коршак! Хитро придумано – почтальоном быть! Меня интересует, где сейчас Коршак? Говори!

Побледневший, раздавленный, Демьян совсем не походил на себя прежнего – молодцеватого и подтянутого.

– Сходите к нему домой, может, он там.

– Вижу, что ты отменный шутник, не каждый день такого встретишь… Ты, наверное, много про «СМЕРШ» слышал: бьют, пытают, калечат, в камерах гноят… Только ведь это не вся правда, до этой камеры тебе сначала дожить нужно. Я тебя здесь раньше прибью! Никто даже не пожалеет о твоей никчемной жизни! – Вытащив пистолет, Тимофей неожиданно выстрелил прямо у самого уха Демьяна.

– Ыы-э-эмм… – взвыл тот.

– Этого тебе мало?! Ты думаешь, что я тебя жалеть стану?! Вторую пулю в лоб тебе пущу! Как ты думаешь, за что я орден Красного Знамени получил? За то, что в сорок втором таких гадов, как ты, пачками расстреливал! И рука у меня ни разу не дрогнула! Последний раз спрашиваю: где краевой командир?!

В глазах Романцева читалась решимость. Рука поднялась, глаза слегка прищурились, словно он выбирал на выпуклом лбу арестованного подходящую точку.

– Хорошо… Скажу. Сейчас он на пути к Червецам.

– Что он задумал?

– Взорвать склады с боеприпасами.

– Что?!

– Взорвать склады с боеприпасами, – более твердым голосом произнес Демьян.

Тимофей опустил руку с пистолетом. Взорвать склады с боеприпасами – замысел дерзкий, смелый, осуществить его под силу только крупным формированиям. Это не нападение на какой-нибудь захудалый сельсовет или обоз с прачками, здесь присутствовал стратегический выигрыш – отсутствие боеприпасов способно существенно переломить ход сражения.

Склады боеприпасов и вооружения в Червецах находились на особом счету, они занимали большую территорию, размещались в каменных, хорошо оборудованных помещениях, в которых прежде располагались казармы императорского артиллерийского полка. Запрятанные в густой чаще, скрытые для противника, склады вместе с тем находились в непосредственной близости от расположения Первого Украинского фронта, к которому для удобства была проложена железная дорога. Бойцы получали вооружение и боеприпасы безо всякой задержки.

Особую значимость склады сыграли во время Уманско-Ботошанской операции, когда войска генерала армии Конева значительно углубились на территорию Румынии.

В Червецах теперь стоял запасной полк, состоящий из новобранцев, которых после короткого обучения отправляли на фронт, – несение караула на складах было для них всего лишь одним из рядовых этапов начальной подготовки курса молодого бойца.

Для бандеровцев, имевших немалый боевой опыт, необстрелянные бойцы – не самый серьезный противник.

– Когда он собирается взорвать склады?

– Детали мне неизвестны. Может, уже сейчас поджигает фитиль.

– Игнатенко, со мной в часть! Быстро! Там должен быть телефон! Нужно позвонить в штаб полка. Сержант, возьмешь десять автоматчиков и доставишь арестованного в штаб дивизии! Там его допросят, как нужно… Будь уверен! – Последние слова капитан произнес уже на ходу.

Машину, спрятавшуюся в густом орешнике, было не видно. Водитель явно скучал – сидел за рулем и покуривал, выпуская через приоткрытое окно тонкую струйку дыма. Увидев подскочившего к кабине капитана, швырнул окурок в высокую траву и поинтересовался:

– Куда-то едем, товарищ капитан?

– Заводи! По-быстрому!






Глава 17. Краевой командир




Теркул Иван Васильевич был уроженцем Тирасполя. Мать из крестьянской семьи, отец – из потомственных военных. Так что его судьба была определена. По заведенной традиции, вместо обычных игрушек на день рождения ему дарили шашки и пистолеты. К совершеннолетию у Ивана в комнате собрался уже небольшой оружейный склад. Никто не удивился, когда после окончания гимназии он поступил в Тираспольское военное училище. Учеба давалась легко, военное дело пришлось по нраву, в положенный срок окончил его блестяще, став одним из лучших выпускников.

В германскую войну Иван Теркул воевал в ударных казачьих подразделениях Шкуро. После октября семнадцатого в нем неожиданно проснулась малороссийская кровь его матери, а еще через некоторое время Теркул встал под знамена генерала Скоропадского, командовавшего войсками Правобережной Украины. После отставки генерала с должности главнокомандующего войсками центральной рады Теркул (уже в должности есаула) примкнул к украинским сечевым стрельцам, воюя против частей Красной армии и деникинских формирований.

Во время одного из сражений он попал в плен и был помещен в польский лагерь для военнопленных, а после заключения мира перебрался в Чехословакию, где некоторое время проживал в Праге под чужой фамилией. Еще через два года Иван Теркул объявился в Галиции и сделался одним из заметных членов организации украинских националистов. Затем, вместе с другими своими сторонниками, прошел полный курс обучения в немецкой нацистской школе в Лейпциге, где был завербован для дальнейшей агентурной работы «Абвером». Еще через два года Теркул окончил высшие военные курсы при академии Генерального штаба Германии и получил офицерский чин. Впоследствии свой боевой опыт он приумножил на территории Югославии, воюя против партизан во главе небольшого подразделения.

А незадолго до войны был заброшен на территорию Советского Союза для налаживания и развития разведывательно-диверсионной деятельности.

Уже в сорок третьем году была организована глубоко законспирированная Украинская повстанческая армия. В каждом селе размещалось по взводу, называемому «рой», о которых обязан был заботиться станичный и снабжать их продовольствием и одеждой. Некоторые из повстанцев в обычные дни занимались крестьянским трудом, для видимости числились в недавно восстановленных колхозах, а вечерами меняли крестьянскую робу на военный мундир и выполняли приказы, поступающие из штаба куреня.

В этот раз Иван Теркул получил приказ «Абвера» – взорвать склады в Червецах, откуда поставляются боеприпасы на Первый Украинский фронт. В случае успешного выполнения задачи боеспособность Красной армии будет значительно подорвана, и у немцев появится хорошая возможность перейти от обороны к активному наступлению.

Предстоящая диверсия была разработана Теркулом до мелочей. Взять склады решено было с ходу, пользуясь тем, что складской караул немногочисленный, а гарнизон располагается на значительном удалении. Уничтожить охрану, заложить тротиловые шашки и, отступив на безопасное расстояние, взорвать один из складов с боеприпасами, после чего сдетонируют боеприпасы, находящиеся в соседних зданиях. А еще через пару часов вся территория выгорит дотла.

Чтобы не привлекать внимания к группе, до села решили добираться поодиночке, а уже оттуда выдвигаться к складам.

До полного рассвета оставалось часа три – наиболее удачное время для начала операции.

Уже выходя из леса, Коршак увидел, как по дороге на большой скорости промчались два «студебекера» с автоматчиками в кузове. Внутри неприятно заныло от дурного предчувствия. У перекрестка машины неожиданно остановились, и в поднятую грузовиками пыль расторопно повыпрыгивали красноармейцы. Под командованием тощего долговязого офицера они вытянулись в длинную цепь и направились прямо в сторону леса для прочесывания местности. С десяток оставшихся красноармейцев поскидывали на дорогу мешки с песком и принялись громоздить укрепление. Получилась вполне сносная преграда: от снаряда, конечно же, не спасет, но вот от пуль – вполне!

Что-то пошло не так. Неужели где-то случилась утечка?

Стараясь не наступать на сухие ветки, Иван Теркул вышел из густого чапыжника и по мягкой траве, росшей густо и высоко, зашагал к месту встречи. Протопав с полкилометра, он вновь услышал звук автомобильных двигателей и, затаившись в кустарнике, увидел, что подъехало еще три грузовика, красноармейцы окружали район, перекрывали дороги. Через какой-нибудь час они полностью заблокируют район, тогда, даже в случае успешного осуществления операции, выйти незамеченными из оцепления будет проблематично. Но время еще есть…

С опушки, на которой затаился Коршак, хорошо была видна территория складов боеприпасов. Достав бинокль из полевой сумки, он внимательно принялся разглядывать строения, подступающие к ним пути. Не пропускал ни один куст, ни один предмет, пристально вглядывался в каждую неровность. В окнах тоже ничего подозрительного – ни тени, ни силуэта. Усиления вроде не видать, охранение протекало в обычном режиме. Группой из двадцати человек можно перебить караул в считаные минуты, плюс на их стороне – внезапность. Эта группа должна уже находиться в условленном месте и ждать его появления, чтобы выдвинуться к складам.

Иван Теркул обошел сосновый лесок и вышел к заросшей мхом балке, где на поваленных бурей деревьях сидели два десятка молодых парней, одетых по-разному: некоторые были в крестьянской одежде, другие – в советских гимнастерках и в галифе, третьи – в румынской военной форме. На ногах у всех были добротные немецкие сапоги из крепкой кожи, подбитые коваными металлическими подковками. Сидели молча, не курили, соблюдая конспиративность.

– Слава Украине! – подходя, негромко поздоровался Теркул.

– Героям слава! – слаженно и так же негромко отозвались повстанцы.

– Москали оцепляют район. Не знаю, что там произошло, но хочется верить, что пришли они не по нашу душу.

– Может, перенести на следующий раз? – несмело предложил Павел, мужик лет сорока с отвислыми длинными усами. Степенный, многодетный, ему было что терять в случае неудачи.

– Не дело, – тотчас оборвал его Теркул. – Мы должны завершить начатое. Как только склады взлетят на воздух, москалям будет не до нас, вот тогда мы и уйдем. А теперь потопали!

Дружно поднялись и, позвякивая орудием и подминая широкими подошвами мягкий мох, зашагали из леса.

Стремительно напирал рассвет, оставляя после себя клочья утреннего тумана, неровно лежавшего на кустах, и крупную, будто налившуюся ртутью, росу на склоненных к земле травах. Впереди предстало неширокое поле, за которым, огороженные забором, тянулись склады с боеприпасами.

До складов было несколько десятков метров, кирпичные строения видны как на ладони. Вполне удобная позиция для наблюдения, странно, что мысль взорвать склады не пришла раньше.

У высоких металлических ворот стояли двое военных в плащ-палатках и о чем-то напряженно разговаривали.

– Как-то не вовремя они тут стоят… – высказался Теркул.

– Кажись, офицеры… Может, снять их автоматной очередью? – предложил Олесь, молодой парень лет двадцати.

– Успеем еще пострелять, – придерживая ветку, ответил Теркул.

Один из офицеров в отчаянии махнул рукой и сел на заднее кресло легкового автомобиля. Машина фыркнула, громко газанула и, развернувшись, укатила по дороге, оставив после себя лишь небольшое едкое облачко гари, вскоре рассеявшееся.

В любом другом случае офицер представлял бы для бандеровцев очень удобную и значимую цель. Его можно было бы захватить вместе с автомобилем, применив жесткий допрос, выжать из него все, что он знает, но сейчас цель была куда важнее. Так что встречу с москалем придется отложить до следующего раза.

Второй военный скрылся в небольшом каменном одноэтажном помещении для караула.

Кромка леса подступала к деревянному забору с колючей проволокой, за которым находилась складская территория. Внутри нее между высоченными липами тянулся один из многих складов с артиллерийскими снарядами. Начинать следовало именно с него: со стороны леса подойти к забору, перекусить колючую проволоку и пройти внутрь территории через лаз, сделанный накануне. По какой-то неведомой причине именно эта часть ограждения была наиболее уязвимой и менее всего защищена караульной службой.

Арсенал на складе обширный, с новыми образцами оружия. По непроверенным данным, в одном из помещений складировались реактивные снаряды «М-13», использовавшиеся при наступлении. Так что для Украинского фронта уничтожение такого важного склада будет весьма чувствительной потерей.

Коршак посмотрел на часы, стрелка показывала тринадцать минут пятого. Еще через две минуты должна произойти смена караула. Бойцы были отменно вышколенные и действовали строго по инструкции несения караульной службы.

Так оно и есть, ровно в пятнадцать минут из-за поворота вышел парный караул: два бойца с автоматами за плечами. В сумраке они выглядели едва ли не близнецами, отличались лишь походкой: тот, что справа, слегка косолапил, а слева – держал спину прямо, слегка выбрасывая вперед стопы. Еще через полсотни шагов они скроются за следующим поворотом, вот тогда можно действовать.

Теркул обернулся и натолкнулся на лица повстанцев – жесткие, настороженные, у каждого своя затаенная думка. Наверняка тоже считают шаги, когда красноармейцы скроются за углом. Под сапогами бойцов караула похрустывали камушки, нарушая сумрачную тишь. В какой-то момент перед самым поворотом красноармейцы остановились, будто вспомнив чего-то важное, чем заставили повстанцев на минуту напрячься, а потом зашагали дальше, столь же размеренно.