Заражение

Он осторожно поднес руку к лицу и понюхал. Может быть, не все пользуются душем, который расположен в палате? Что им мешает? Стесняются? Первые три дня, так было написано в памятке — на время введения вакцины, душ был запрещен. Но потом — никаких ограничений.

Не думать — сложно. Но ведь есть… экран. Кинотеатр.

Он прикрыл глаза рукой, будто о чем-то задумался. Моментально появился белый экран — он светился в темноте прямоугольным светлым пятном. Все те же ряды кресел и жуткий могильный холод. Зал пуст. Андрей присел в ближайшее кресло, которое тягуче скрипнуло под его весом. Неуловимый, но совершенно явный запах гари.

Сколько времени прошло с того момента, как он был здесь в последний раз? Два года. Саша показывала ему фокусы с угадыванием цифр и научила его пользоваться этим странным экраном внутри головы.

Разве память, картины, созданные воображением — подвержены времени, подумал он. И словно в подтверждение этого, черные шторы раздвинулись, но экран остался пуст — звонок, означающий начало сеанса не прозвенел, проектор не зажегся. Он был здесь совершенно один.

Я внутри своей головы и тут больше никого нет, подумал он. Можно оставаться в кресле сколько угодно, пялясь в пустой экран, его никто не обнаружит. Что ж, это уже плюс. Есть время поразмыслить. Жаль, что одного усилия воли недостаточно, чтобы запустить проектор с хорошим блокбастером. Какое кино он хотел бы посмотреть сейчас?

В голову ничего не приходило, потому что все мысли занимал только один вопрос. Самый главный вопрос — что вообще происходит. Если ему не изменяло чутье и зрение, то все члены группы тестирования находятся под влиянием какого-то препарата, возможно наркотика. Не исключено, что такое странное поведение вызвано вирусом, ведь вакцина состоит из ослабленных штаммов. Что если, кто-то ошибся или даже намеренно дал им совершенно не то, что планировалось изначально. Что, если все пошло не по плану? Теперь он точно знал, что эти люди могут общаться между собой без слов, кто-то или что-то их связывает в одну сеть: он слышал их мысли, не каждую, но, вероятно, большую часть, и, скорее всего, они тоже слышали его. Они как будто стали единым гигантским организмом…

Почему за столь длительное время испытаний, почти два месяца, никто не поднял тревогу? Ответ мог быть прост — заражены все. Утечек нет, поэтому и тревоги нет. Все, кто непосредственно занят в эксперименте, под воздействием или гипнозом.

Чего же они добиваются? Кто-то вообще контролирует происходящее или же это самопроизвольный процесс — единичное заражение внутри лаборатории, которое переросло в эпидемию, а та — вот-вот грозит стать настоящей пандемией, ужасом, черной ночью цивилизации. Если только… кто-то их не остановит. Только кто? Лукин?

Значит, нужно выяснить, остались ли в институте неинфицированные люди? Или процесс внутри стен принял необратимый характер. Он поежился. Внутри просторного кинотеатра было очень холодно. Зато безопасно. Ему вдруг показалось, что где-то здесь была Саша, причем, не так давно. Она приходила сюда и смотрела фильм — он был в этом уверен. Подняв голову к потолку, он замер. Там, с правой стороны экрана под самым потолком замер розовый шарик.

Но ведь в тот раз… в тот раз он соврал. Он соврал, чтобы не расстраивать Сашу. А теперь… значит, она здесь была. Это их… это их общий экран и кинотеатр. Как такое может быть?

— Саша? — позвал Андрей. — Сашенька, ты меня слышишь? Ответь! — Озираясь, он встал с кресла, которое успел нагреть, прошелся между рядами. Никого.

А что, если выйти в ту дверь? — подумал он, глядя на деревянную дверь с зеленой табличкой «Выход. Exit» над ней.

Нет. Не сейчас. Он может выйти и больше никогда не вернуться, почему-то такая мысль сразу пришла ему в голову.

Что же делать? Может быть… написать ей? Она умеет читать по слогам. Она сможет прочесть. Он похлопал себя по карманам и обнаружил карандаш и листок с эмблемой института. Такие лежали в общем зале для рисования и заметок. Но здесь же все воображаемое, подумал Андрей. Почему я не могу выдумать какой-нибудь Паркер и хороший блокнот. А еще лучше — диктофон? Он напрягся, сделал пару глубоких вдохов, так что пар клубами вырвался из его рта, закрыл глаза и понял в эту секунду, насколько сюрреалистично все, что он делает, сон во сне, не иначе! И тем не менее, явственно представил диктофон — Сони, такой как у него был на работе, открыл глаза, и… ничего.

Черт!

Зато карандаш и листик — пожалуйста.

«Малыш. Как ты там? Я рядом. Папа»

Где они сидели обычно в кинотеатре, когда на самом деле приходили сюда на мультфильмы? С краю возле центрального прохода на девятом ряду. Очень легко найти, никто не мешает, когда заканчивается сеанс. Он подошел к креслам с номерами 16 и 17 в девятом ряду и положил записку. Она найдет. Андрей снова посмотрел на шарик. Теперь он был уверен, что Саша была здесь. И совсем недавно.

В дверь позади постучали — сильно, настойчиво.

— Андрей, пора в актовый зал. — Он узнал голос Маши.

Стук усиливался, пока он не сообразил, что стучат не в двери, точнее, не совсем в двери.

Наверное, и ей нельзя доверять. Однако… он задумался, с тревогой вслушиваясь в глухой стук, доносившийся извне. Кажется, он знает, что с ней можно сделать.

— Андре…

Он открыл глаза.

— Прости, задремал.

Маша теребила его за плечо.

— Сбор в актовом зале. Нужно идти. Еле тебя разбудила.

Он взял ее за руку. Маша, на удивление, не делала попыток освободиться.

— Идем, — сказал он.

Актовый зал находился на первом этаже. Лаборатория на третьем. Отдел диагностики с нужным ему кабинетом МРТ на втором, но там, разумеется, было закрыто, сегодня суббота, в палате он трижды высчитывал настоящую дату и день недели, покрылся потом от напряжения, боясь сбиться.

Проходя мимо поста охраны, он вслушался в рой мыслей, витающих вокруг. Нестройное жужжание — ни одного связного образа, слова или предложения. Впрочем, с чего он решил, что может читать мысли. Это какой-то бред, не иначе. По правде говоря, он и раньше замечал, особенно в многолюдных местах, как люди, находящиеся поблизости, вдруг начинали говорить без слов. Точнее, он словно сам придумывал им реплики, и наблюдал, какое впечатление это произведет на тех, с кем вели разговор эти люди. Как мастер одновременной игры в шахматы, он придумывал ходы для всех фигур, и они говорили, он так думал, то, что он вложил в их уста. Как же он ошибался! Они сами думали и произносили свои слова, а он в своей голове лишь слышал их мысли. Он слышал!

— Первый этаж, актовый зал, — сказал охранник с пустым взглядом.

Андрей прошел мимо, не повернув головы. Маша шла рядом точно во сне, если она что-то и понимала, то крайне медленно. Откуда-то в голове всплыло про шестьдесят дней. Почему именно шестьдесят? Что будет после? Может быть, за это время вирус успевает полностью завладеть телом и разумом реципиента? Цель всего этого — порабощение и распространение?

Если его теория верна, они считали Андрея за своего. Он был частью группы, частью команды, частью одного целого. Как долго будет сохраняться такое положение вещей? Что будет, когда они узнают, что он не подвержен заражению?

Они спустились по центральной лестнице на первый этаж. Краем глаза Андрей взглянул на мощные двери отдела диагностики. Кодовый замок. Взломать просто так с наскока не получится. Обычный перебор цифр тут не поможет. Однако, наверняка, кто-то знает этот код. Нужно просто найти, кто. Если все они теперь заодно, в этой странной ментальной сети, то…

Перед ними возникла дверь актового зала. Возле нее стояли двое рослых парней с короткими черными автоматами. На их спинах желтели крупные буквы «ФСБ». Рядом с ними, сверяясь со списком, переминался с ноги на ногу мужчина в штатском. Тот самый, что встречал группу в первый день возле рамки административного корпуса. Люди гуськом заходили в актовый зал, он же кивал им головой, словно страдал от нервного тика, отмечал что-то в листе на скрепке и пропускал внутрь.

— Фамилия, — вытянув руку поперек прохода, Андрея остановил охранник.


— Лосев. Андрей Лосев.

— Мария Жукова.

Штатский поставил закорючки напротив фамилий в списке, кивнул молодому человеку с бычьей шеей и водянистыми глазами.

— Проходите, — сказал тот, убирая руку от косяка.

Они вошли в прохладный зал. Кресла были сложены, их задвинули к стене, покрытой деревянными панелями. Внутри уже собралось человек двадцать пять. Профессорша Фельдман, тетка с татуировкой Христа на спине, она стянула волосы в пучок резинкой и ее широко открытые глаза казались удивленными. Предприниматель Боровик, энергичный и подвижный сегодня казался уставшим, он просто стоял, скрестив руки на груди, мрачно поглядывая на сцену.

Алексей Ветров, вечно улыбающийся студент, что-то приуныл, рядом с ним стояла Софья Антонович, типичная мамаша, впрочем, выглядела она отлично, кажется ей одной пошло на пользу здешнее питание. Чуть позади стоял Генрих Шваб, немец по национальности, русский по паспорту — приехал из Германии, женился на русской, но та бросила его. Огромная Галина Петрушевская, пенсионерка брезгливо поглядывала на пенсионера с серьгой, мотая своей огненно-рыжей шевелюрой. Последним из тех, с кем успел познакомиться Андрей, вошел Гарик Саакян — мелкий предприниматель, бодряк, низенький и худощавый как спичка. Он обычно говорил с небольшим акцентом, воодушевленно размахивая руками.

Не хватало Антона Морозова, патлатого музыканта-металлиста из группы со странным названием… как же ее… Андрей задумался, окружающие тут же принялись озираться. «Симулякр». Точно. Ему не показалось. Как только он подумал про Антона, группа оживилась и это не могло быть простым совпадением.

Андрей поглядывал на дверь, механически фиксируя происходящее и стараясь ни о чем не думать. Он держал Машу за руку, она не пыталась освободиться, глядя себе под ноги с отсутствующим выражением лица, будто она только что проснулась и не понимает, куда попала.

По мере того, как народ собирался, Андрей обнаружил, что в голове витают обрывки мыслей, бессвязных, больше похожих на сумбурный лепет ребенка. Однако даже среди них он, кажется, улавливал обрывки смысла.

Скоро вакцинация. Мне холодно. Кто это? Зачем я тут стою? Куда деть руки. Хороший паркет. Это сцена. Кто говорит? Я что-то слышу. Болит голова. Это последний. Закрыть двери.

Он взглянул на часы, висящие над дверью. 13:51. Кажется, только что было утро.

Маленький актовый зал оказался заполненным почти до отказа. Учитывая, что приличное место занимали сложенные кресла, места для людей так и вовсе не оставалось.

За Саакяном дверь закрылась, охранник вошел внутрь, пропустил штатского и преградил выход. Второй, видимо, остался снаружи.

Почти сразу на сцене появился человек в сером костюме с жуткой уродливой головой, которая, к тому же, постоянно дергалась. Андрей ни разу его не видел, но почувствовал почти физическое отвращение, как если бы оказался на шоу уродов.

В актовом зале стоял ощутимый запах сладковатой гнили, разложения, химикатов и затхлой, застоявшейся воды — не самая приятная атмосфера для собрания, напомнившая ему свалку.

Народ оживился, если это можно было так назвать. Саакян, стоявший поблизости, начал водить руками вперед-назад, как при быстрой ходьбе, хотя сам оставался на месте. Его большие глаза болезненно блестели.

— Господа, — начал человек со сцены, не представившись. — Программа испытаний подошла к концу. После окончания нашего собрания вы все оденетесь и на автобусах поедете домой. Среди вас есть несколько человек, кто не прошел тестирование. Их нужно найти прямо сейчас. — Он говорил медленно, каждое слово давалось ему с трудом, при этом он сделал акцент на слове «человек».

Мысли вокруг Андрея сгустились, их хаотичные прыжки стали быстрее, так гончие выгоняют зайца на выстрел — химеры гнали человека на свет. Покажись! Выйди вперед! Открой свое лицо, человек!

Он крепче сжал руку спутницы. Она не обратила на это никакого внимания.

Человек со сцены, череп которого был вытянутым в цилиндр, с громадной шишкой и скособоченной челюстью чего-то ожидал, жадно втягивая затхлый воздух приплюснутыми ноздрями.

Люди зашевелились. Напряжение нарастало. Ему стоило гигантского труда унять сердцебиение. Они искали чужака, медленно поворачивая головы. Ощупывая пространство вокруг себя на предмет инаковости, инородности, нечеловечности.

Маша дрожала. Ее ресницы часто моргали, она делала судорожные движения, и Андрей молил бога, чтобы ничего не случилось.

Внезапно толпа рассеялась, расступилась. Внутри неровного круга оказалось два человека. Андрей не знал их, не успел познакомиться, но точно видел в административном здании, когда заполняли договора. Мужчина и женщина, — кружась на одном месте, они как будто пробудились ото сна, избавились от наваждения. В их глазах, наполненных ужасом, неимоверным, первобытным, Андрей прочитал мольбу о помощи, — они не могли сообразить, что происходит. От окружившей их толпы исходил какой-то утробный гул.

— Умерщвляй и оживляй, встань и иди, — сказал со сцены уродливый хмырь. — Избавьтесь от людей.

Крупный мужчина в белом халате, которого Андрей с трудом мог вспомнить, покачиваясь, подошел к пожарному щиту, одним взмахом разбил рукой стекло и вынул небольшую, но увесистую лопатку с красным черенком. Второй мужик схватил багор, подняв его над головой. Толпа расступилась, пропуская их к жертвам.

Андрей с Машей стояли в задних рядах, но он все видел и картина эта, при всей ее абсурдности, лишь подтвердила его догадки.

Тот что был с лопатой, в несколько шагов очутился возле мужчины, выставившего вперед руки и что-то шепчущего. Вероятно, от страха он просто не мог кричать. Короткий взмах и голова, гулко ударившаяся о паркет, отлетела к сцене. Обезглавленный труп, залив рядом стоящих фонтаном крови, рухнул на пол.

Женщина не пыталась сопротивляться — но когда она увидела своего спутника, вернее, то что от него осталось, завизжала истошным криком, схватившись за голову. В следующую секунду острый конец багра вошел в ее череп как раскаленный нож в сливочное масло — женщина удивленно оглянулась, замолкла и повалилась рядом с мужчиной.

Толпа сомкнулась, словно ничего не произошло.

— Теперь все, — сказал кривой череп. — Теперь вы знаете, что делать.

Однако никто не шевельнулся.

Через пять минут стояния, когда Андрея уже начало мутить, по толпе пронеслось: автобусы на входе, теплая одежда в гардеробе. Одеваемся, выходим и рассаживаемся.

Это кто-то сказал или ему послышалось? — он не понял. Двери распахнулись, они направились к выходу из зала. У дверей Андрей оглянулся — в центре зала в луже темной крови, похожей на болотную жижу, лежали два трупа. Возле сцены замерла голова с распахнутыми глазами, а сверху — под потолком мигал красный глаз видеокамеры.

Урод в сером костюме, широко расставив ноги, стоял возле портьеры, оттуда выглядывал человек в штатском. Со стороны смотрелось, будто обоих разбил паралич — они кивали друг другу часто и натужно. Между ними лежала спортивная сумка.

Андрей крепче сжал руку Маши.

— Подожди меня здесь, — сказал он ей.

Она едва кивнула.