Заражение

— Откуда ты знаешь, как выглядит моя жена? — спросил Андрей.

Петя пожал плечами.

— Один раз вы вместе приходили на утренник в детский сад. А меня всегда приводила только мама. И я всегда очень завидовал Саше, что у нее такой классный папа. А маму сравнивал со своей. Моя мама красивее.

Они стояли перед дверью пожарного выхода. Позади было приемное отделение. Оттуда доносились невнятные голоса. Где-то вдалеке орала сирена скорой помощи.

— Сейчас выйдем на улицу. Никуда не беги. Держись рядом, чтобы ни случилось. Как только выходим, идем направо, обходим этот корпус, потом под арку и там стоянка — напротив центрального входа.

Петя кивнул.

— А мама там?

— Да. Она ждет там.

Андрей вынул ружье из тубуса. Он не знал, чего ждать за этой дверью.

— Ладно, давай, быстро, — он повернул вращающуюся ручку замка и толкнул дверь. В лицо ударила холодная метель.

Проваливаясь чуть ли не по колено в рыхлый снег, они пошли вдоль больничной стены. Окна больницы за исключением операционного блока были темными. Ни одной живой души.

Они прошли две трети пути. Осталось проскочить в арку, свернуть направо к стоянке и там метров пятьдесят до «Тигра».

Тут Андрей и почувствовал укол в висок. Словно кто-то вонзил ему в мозг длинную раскаленную иглу. И хотя говорят, что в мозгу нет болевых рецепторов, эта боль была самой адской из всех, что он когда-либо испытывал.

Петя испуганно повернулся.

— Дядя Ан… — голос его застыл, он медленно поднял руку и попятился, оставляя глубокую снежную борозду.

— Беги… — прохрипел Андрей. — Мама там… — Он показал рукой в сторону стоянки и медленно повернулся, слушая, как часто захрустел снег под ногами Пети.

Человек, одетый в такой же спортивный костюм, какие раздавали в гардеробе института, вышел из темноты. Черты его лица скрывал снежный сумрак, но когда он приблизился, Андрей невольно попятился. Это был тот самый моложавый пенсионер с серьгой в ухе, любитель острых шуток.

Он остановился в паре метров, но даже с подветренной стороны Андрей почувствовал сладковатый гниющий запах.

— Мы знали, что ты явишься сюда рано или поздно. Все кончено. Идем с нами и ты перестанешь бояться за себя и дочь, перестанешь думать, что мы тебе чужие. Мы твоя плоть и кровь, мы твои братья, открой глаза, Андрей! Разве ты не мучился все эти годы вопросом, кто ты такой? Разве не посещали тебя видения? — Старик замер, он говорил с большим трудом, свистящий хрип вырывался из его легких. — Бежать некуда. Город под контролем. Через час в церкви Судного дня начнется большое служение и ты должен быть там. Потому что с тебя все началось.

Андрей чуть повел ружьем, нащупал курок. Старик, или тот, кто за ним скрывался, пытался завладеть его мыслями, подчинить себе, — над больницей сгустилась мгла, фонари вдруг погасли и даже окна операционной, светившие ярким ультрафиолетом, почернели.

— Где она? — спросил Андрей тихо. Он мог бы вообще ничего не говорить, но ему важно было слышать собственный голос.

— Она будет венцом сегодняшнего праздника, Молох беспощаден к своим жертвам. Папочка Молох!!! — он взвыл, перекрывая стон ветра, — папочка Молох получит свое, а мы обретем свободу! Пока есть она, нам всем грозит несчастье! Она порождение ада! И будет сегодня сожжена, а пепел ее разлетится над городом как благая весть! Теперь с нами святой дух, он овладел нами, разве ты это не чувствуешь? Признай! Он здесь! — Старик взмахнул рукой и летящая поземка потянулась вслед, — Смотри! Смотри!

Андрей похолодел. Религиозные фанатики, так проще держать и направлять толпу, распространять вирус под видом служения, направлять безумцев в самые неприступные места.

— Я ведь знаю, о чем ты думаешь, — продолжил старик, откашлявшись. Кровавая пена окрасила снег между ними. Он смотрел на нее, улыбаясь, и в глазах его застыл сумрак. — Ты думаешь, что я сошел с ума. Но я не сошел с ума. Я могу тебе это доказать. Я помню нашу встречу, помню как мы стояли в очереди на анализ костного мозга, помню тетку с татуировкой Христа и пацана-металлиста, кажется Антон… его группа называлась словом от названия книжки. Э…, Симулякр. Да. Какой же я сумасшедший? Это вот Антон не выдержал и сбежал, он сошел с ума. Потом двое в актовом зале, они хотели напасть на нас, тоже в головах помутилось. Ты же сам все видел. Охрана их остановила. А потом испытания успешно закончились, мы сели в автобусы и нас отвезли в город. А вот тебя там не было. Но мы знаем, почему. Ты отец той, что может нас убить. В ее крови смертельный вирус, одной капли которого достаточно, чтобы…

— Так вот в чем дело… — пробормотал Андрей.

Они могли убить ее сразу, но видимо, она была слишком ценной. Впрочем, как и кому могла помешать маленькая девочка в коме? Они расслабились. Им удалось затащить его в свое логово, но до конца вирус не подействовал. Вероятно, причиной тому его… кровь. Когда-то в детстве… Мать никогда об этом не рассказывала, но он смутно помнил. Потолок, капельница. Удивленный взгляд молодого врача, удивительно похожего на… Лукина.

Теперь он вспомнил. Тот человек, лицо которого он видел над собой и что приходил к нему во снах. Удивленно-хищное, лицо человека, который разглядывал его как микроб, объект для эксперимента, но не живого человека.

Он приподнял ружье. Палец на курке окоченел.

Старик усмехнулся.

— Здорово ты с этим такси, мы и подумать не могли… кто-то тебе помогал, так ведь? Антоша? Хороший был парень. Только музыка у него дерьмовая… Вот, ты сопротивляешься духу пророчества. Но зачем? Какой в этом смысл, если он выбрал тебя? Известно, что явление духа пророчества состоится прямо перед вторым пришествием Христа и будет суд!

— Ты несешь какой-то бред, — сказал Андрей. — Может быть, тебе нужно в больницу? Какой суд? Какое пришествие?

Старик воздел руки к небу.

— Но я слышу Его, он в моих ушах постоянно и ты тоже слышишь, я знаю это, потому что я слышу всех! Весь город и больше всех — его! Как будто я это часть его! Маленькая песчинка. Он разговаривает со мной и сейчас он говорит мне, что ты будешь стерт из книги жизни, ты отступник, грешник. Ты должен быть наказан за свою ересь!

Андрей сделал шаг назад. Он расслышал позади шаги, скорее всего, это была Маша, пришла за ним, чтобы поторопить.

Он не знал, что делать — стрелять в безоружного старика он не мог. Палец дрожал на курке.

— Он так и сказал, что ты откажешься. Тогда… последуй за своей дочкой! — выкрикнул старик и лицо его перекосила злоба.

Андрей поднял ружье, но выстрелить не успел. Оглянувшись, он увидел еще один спортивный костюм. Но это была не Маша. Черные как смоль волосы выбивались из под спортивной шапки. Глаза — два уголька — буравили его насквозь. Карина Львовна Фельдман, философ, — вспомнил Андрей.

Она подняла руку и направила в него баллончик. Тонкая струя с близкого расстояния накрыла лицо водяной взвесью. Он открыл и закрыл рот, глаза затуманились. Корпус больницы накренился, изучающее лицо Карины Львовны переместилось наверх, там же он смутно различил и сверкающее кольцо в ухе старика.


— Готов? — спросил он, вытирая рот.

— Готов, — ответила она. — Потащили, времени осталось мало.

— А ружье?

— Брось его здесь, только закопай снегом.

Андрей почувствовал, как его схватили за ноги, грубо и бесцеремонно, костлявыми руками поволокли по рыхлому снегу. Небо перед глазами расстелилось мягкой ватной простыней, теплой и такой притягательной. Он слышал голоса, завывания далеких сирен. Все вдруг стало таким неважным, далеким, смутным, как… тогда, в тот самый день. В тот самый…





Глава 46




Полковник Баталов смахнул пылинку с краешка стола. Он уже собирался уходить домой, когда неожиданно заурчал телефон спецсвязи. Пятница, вечер, что еще могло случиться? — нахмурился он. В Огненске, если не считать падеж свиней на ферме «Солнечная» все было спокойно, поэтому поднимая трубку, он даже не шелохнулся. Сердце билось ровно и спокойно. Впрочем, вряд ли бы его могло смутить хоть что-нибудь. Будучи кадровым офицером спецслужб в третьем поколении, Баталов любые неприятности воспринимал с холодным презрением. Ему было все равно, что случится. Никто в этом городе не смог бы диктовать ему свои условия.

— Баталов.

На том конце провода откашлялись.

— Здравствуй, Тимур Алексеевич. Космач беспокоит.

— Слушаю Вадим Павлович.

Генерал Космач, начальник управления ФСБ никогда не звонил просто так.

— У тебя там все нормально в городе?

Баталов посмотрел в окно. Здание городского управления ФСБ выходило на площадь Ленина, Ильич указывал рукой в сторону новехонькой церкви, больше напоминающей космический корабль, нежели культовое сооружение. До церкви был километр, Баталов видел, в том направлении тонкими струйками стекаются огненцы.

Чего они туда прутся? — подумал он неприязненно. Может праздник какой-то сегодня? Религиозный, или… Мельком взглянув на календарь, он пробежал по сводке главных городских событий, лежащих перед ним на столе.

Никаких церковных или любых других праздников сегодня не намечалось. Оппозиция не подавала запросов на митинги, недовольные мусорной свалкой активисты сидели по домам, наметив серьезную акцию против свалки на следующие выходные. Большинство зачинщиков находись под постоянной прослушкой и поводов для беспокойства не подавали.

— Все нормально, — без интонаций сказал Баталов. — Работаем над связью, это погодная проблема, мне уже доложили.

— У нас тут нервничают по этому поводу. Город отрезан от трассы. Да еще свиньи у тебя.

— Оперруппа уже на ферме. Тревоги нет. Обычный вирус.

Голос на том конце провода, судя по настроению, не был так уверен.

— Постарайся наладить связь быстрее. Люди волнуются. Отправь там кого надо, пусть поторопят. И вот что, Баталов… Мне только что позвонили из Минздрава. Они не могут найти Трошина. Знаешь такого?

— Трошин… директор Института вирусологии.

— Именно. Президент хотел поблагодарить его за отличную работу, но не смог дозвониться. Ты… — дальше послышалась неразборчивая ругань. — Ты меня понимаешь?

Баталов привстал в кресле, обернулся назад и краем глаза посмотрел на портрет Президента, висящий над головой.

— Будет сделано. Найду в течение получаса. — Внутри у него появилось неприятное жжение. Это мог быть и гастрит, но Баталов знал — так проявляет себя другое чувство, которое он не любил наравне с гастритом — интуиция. Интуиция подсказывала, что никого он не найдет. И осознание грядущих неприятностей по этому поводу заставило его вынуть из портсигара сигарету и закурить, чего в рабочем кабинете он никогда не позволял.

— Ды. Ты уж постарайся. Иначе сам понимаешь, что будет.

— Да.

— Как найдешь, звони прямо сюда. Я буду на работе.

Космач положил трубку.

Вот же черт подери. Баталов коснулся селектора.

— Рогова ко мне.

Рогов, начальник оперативной группы, вошел через пять минут и остановился в дверях.

— Вызывали?

— В институте все нормально?