Заражение

Повинуясь инстинкту, Андрей дернулся, пытаясь спасти дочь, и в этот миг жутка боль пронзила его мозг.

«Взять его», — полыхнула в голове команда. — «Сжечь! В огонь!»

Андрей остановился.

Команда относилась к человеку, за которым, толкая и мешая друг другу, ринулась половина церкви. Будь они немного поумнее, не мешай друг другу, задержать беглеца было бы гораздо легче. Но тот, работая локтями, с перекошенным от напряжения лицом, пробирался сквозь толпу словно рыба.

Его все равно поймают и бросят в огонь, затолкают в печку, Андрей в этом не сомневался. Но… он вдруг понял, что нужно выбирать. Или дочь или бегущий незнакомец, которого он, вполне возможно, успеет спасти.

Он не успел даже подумать, как ноги сами понесли его к уродливой статуе. Изнутри его вырвался крик, взметнувшийся к сводчатому потолку — крик раненого зверя. Теперь он ничего не видел — ни раскачивающихся вокруг голов, ни огромного креста над алтарем, ни бегущего незнакомца, ни даже расступающихся перед ним людей. Все внимание обратилось к одной точке — раскаленным внутренностям Молоха, готового вот-вот поглотить Сашу.

Еще сантиметр и будет поздно. Она даже не шевелится. Может быть, они ее убили, так было бы гуманно. Время замерло. Серые лица вокруг вытянулись в искривленный коридор — провожая его взглядами, тела сходились за ним, словно воды Красного моря за Моисеем. Добравшись до статуи, он готов был ринуться вверх, хватаясь за раскаленное туловище, достать сверток, вырвать его из смертельных объятий Молоха, когда он, медленно и неумолимо, словно дразня, скользнул в раскаленную оранжевую утробу.

По телу его заскребли руки, сдирая одежду, царапая кожу, вырывая волосы — они хрипели, дышали на него вонючим смрадом, спутывая ноги веревкой.

— Мы взяли его, — услышал он чей-то голос.

Он потерял ощущение реальности в тот миг, когда увидел над собой ее лицо. Лицо Саши. Но это была не она. Это была…

— Грузите его, — сказал Лукин. — Второго поймать и привести. У нас есть час до начала. Еще нужно добраться.

Его подхватили чьи-то руки. Теплый воздух сменился холодом. Он почувствовал, как на лицо садятся и тают снежинки. Вокруг стояла тишина.





Глава 51




Андрей открыл глаза. Пахло паленой пластмассой. Вонь, которая его разбудила, становилась все сильнее. Нужно было что-то делать. Что-то предпринять. Но…

Это был кинотеатр. Тот самый. Тот самый, ИХ кинотеатр.

Андрей сидел на заднем ряду. Внутри было холодно. Сверху — через весь зал, расширяясь, светил луч проектора, хотя экран был пуст.

Он закрыл глаза, снова открыл их. Ущипнул себя.

На экране загорелась надпись: МОЛЕК.

В дверь сбоку постучали — сначала не сильно, но через минуту стук стал почти непрекращающимся.

— Откройте, полиция, — донесся до него грубый голос. — Немедленно откройте, или мы будем ломать дверь!

— Папа? — услышал он голос в голове.

Андрей встрепенулся как от удара током.

— Ты пришел за мной. Я знала, что ты придешь. Я ждала тебя.

Он попытался встать с кресла, но не смог. Горло перехватил спазм.

Изображение вдруг завертелось, из-под экрана поползли языки пламени, облизывая белый пластик.

— Саша… — выдавил он из себя, — ты где? Ты где, ответь!

Стук в дверь усилился, теперь в нее били ногами, выкрикивая ругательства.

— Хорошо, что ты пришел, папа. Потому что иначе я бы умерла. Понимаешь? — ее тихий голос без единой эмоции звучал жутко. Он вдруг почувствовал, что у него трясутся руки.

— Саша, я здесь! Скажи, где ты и я…

— Я тоже здесь, папа. Я здесь и везде. Я теперь везде, понимаешь? Вокруг, внутри, снаружи, — везде! И я хочу быть везде, я хочу проникнуть в каждую живую клеточку этого мира! Я хочу их всех убить.

— Папочка, беги!

— Саша?

По спине побежали мурашки. Волю сковало железными прутьями. Он слышал ее голос. Ее настоящий голос.

— Они сожгут тебя, папочка, очнись!


Дверь содрогалась под натиском полицейских.

— Открывай скотина! Я разорву тебя на части, падаль! Ты совратил мою жену, посмел украсть у меня сына, я не дам тебе сдохнуть так просто!

— Папа, ты должен отсюда выйти. Кинотеатр вот-вот сгорит. Больше я не могу сопротивляться. Они сильнее, сильнее меня, слышишь? Ты меня слы…

Наступила жуткая тишина.

— Саша? — едва слышно произнес Андрей.

Огонь почти сожрал экран. Слово МОЛЕК скрутилось, почернело, обмякло.

Он вдруг услышал десятки, сотни криков — ужасающих криков детей, неспасенных, обреченных на смерть. Здание ходило ходуном. Дверь трещала.

Экран ярко осветился — кадры замелькали на нем с ужасающей скоростью, задом наперед, от момента, когда они с Машей стояли у забора, опоясывающего Церковь Судного дня и, все убыстряясь, к началу всего, началу… он успел увидеть НИИ, актовый зал, лежащий в центре труп с проломленной головой, очередь в кабинет анализов, осеннюю дорогу на такси, дом, жуткие дни, когда он не бывал трезвым, заливая свою боль спиртным, вой сирен скорой помощи, белое лицо воспитателя группы, шарик под потолком (что там, на нем нарисовано?), белый кабинет, запах спирта, укол… сильный укол в руку, лицо… лицо… лицо… вспышки ламп над головой, свет, тень, свет, тень, лицо матери, смертельно испуганное, седой старик… и снова, лицо. То самое лицо.

Дверь, затрещав, не выдержала. Она рухнула с громким, раскатистым хлопком, в тот же миг раздался детский крик, пробирающий до самых костей, до внутренностей и последних жилок:

— Па-а-а-а-па!!!

Сильный удар по лицу сбросил с него оковы тьмы, пелена рассеялась, он сместил фокус глаз, чтобы понять, где находится. Попробовал сжать кулаки. Пальцы отзывались.

Сильный жар пахнул в лицо так, что кожа на щеках стянулась, готовая вот-вот лопнуть.

— Вставай! — гаркнул над ухом чей-то голос. — Нет времени, вставай быстрее, дурень!

Андрей открыл глаза и увидел перед собой знакомое лицо, по которому стекали крупные капли пота. Человек был в одной майке, хотя на улице… Он уже не мог точно сказать, какая сейчас пора года. Осень, зима, а может быть, уже весна или снова лето. Может быть, вообще ничего не было, а он просто напился и ему все это приснилось.

Но тогда почему так жарко, черт побери?

Андрей повернулся, приподнял тело и обнаружил, что находится в темной комнате, на ржавой каталке. С одной стороны комнаты металлическая дверь с окошком, возле нее скрючился человек с проломленным черепом. С другой стороны он увидел подобие шахты, из которой вырывалось ярко-оранжевое пламя.

— Где я? — прошептал он пересохшим ртом.

— На свалке. Это печь, куда ты должен отправиться с минуты на минуту. Здесь сжигают мертвых свиней, посмотри туда, — человек махнул рукой и Андрей, с трудом повернув голову, увидел десятки огромных крюков с подвешенными на них бледными тушами. — На Солнечной мор, падеж и они хотят замести следы, пока город отрезан.

— А… вы кто? Я видел вас в церкви, — сказал Андрей, глядя на мужчину, который деловито распутывал его ноги.

— Майор Север, Огненский ФСБ. Кажется, наши дела очень плохи, — ответил мужчина. — Нужно быстрее отсюда валить, пока они не явились.

— Кто — они?

— Ребята, которые привезли вас сюда. Помните, что было в церкви?

— А где Саша? Саша, моя… — Андрей свесил ноги с каталки, потом спрыгнул и поморщился от боли, пронзившей тело.

— Я знаю, кто она, — сказал майор Север. — Ваша дочь. Боюсь, у меня плохие новости.

Андрей похолодел. Ноги предательски задрожали и он оперся о кушетку.

— Что? Что с ней?

Майор подошел к двери с окошком и выглянул наружу.

— Нам нужно уходить. Еще есть шанс выбраться отсюда, если ваша подруга не уехала или ее не убили.

— Подруга? Вы имеете ввиду Машу?

— Да. Если бы не она, вы бы уже превратились в пепел на дне этой печи. Впрочем, учитывая положение вещей — не самый худший вариант. — Он сделал знак рукой, чтобы Андрей подошел к нему. — Я видел, во что превратился мой шеф полковник Баталов, начальник полиции и мэр и… все остальные. Там, в церкви. Мне удалось уйти, потому что вы ринулись к той уродливой статуе, с поленом на руках. Обычный тотем, но на легковерных граждан оказывает поразительное воздействие. Они, видимо, хотели вас выманить таким образом и выкатили ее из помещения позади алтаря. Когда мне сунули пузырек, я сразу подумал, что не стоит его нюхать, что бы там ни было. У меня с детства аллергия на прививки. Я задержал дыхание и прыснул. Но они как-то вычислили меня.

— У них есть система свой-чужой, — сказал Андрей. — Понятия не имею, как она работает. Вирус знает, заражен ли человек перед ним или нет. А еще они свободно общаются на расстоянии. Не спрашивайте, я понятия не имею, как.

Север кивнул.

— Я не очень-то в это верю. Обычный массовый гипноз. Вопрос, каким образом шеф ему поддался, вот что меня беспокоит. Впрочем, я не исключаю, что в пузырьках был какой-то легкий наркотик.

Андрей покачал головой.

— Вы не понимаете… Если эта зараза вырвется из города… они же почти ничем не отличаются от обычных людей. Разве что… тремор, но с кем не бывает. И запах.

Они вышли в длинный пустой коридор. Здесь было не так жарко, откуда-то спереди дул сквозняк. Все помещение было пронизано мусорной гарью. Железные листы под ногами, выгибаясь под их ногами, издавали громкие звуки, но деваться было некуда. Они шли вперед.

— Сегодня рано утром, — сказал Север, оглядываясь на Андрея, — несколько наших сотрудников были срочно вызваны в институт вирусологии. Я дежурил с утра и должен был ехать сам, но в последний момент вспомнил, что нужно подписывать результаты инвентаризации по отделу и отправил капитана Гаврилова с группой. Утром с охраняемого корпуса института сбежал человек. Чуть позже позвонил Гаврилов и сказал, что его нашли. Позже начался снегопад, а к вечеру пропала связь. Телефоны и рации перестали работать. Вечером и вовсе началось сумасшествие. Сначала нападение на городскую диспетчерскую Огненска. Я так думаю, это напал человек, который как раз и сбежал из института.