Защищая Джейкоба

– Господи. – Он вцепился себе в волосы. – Это все Дерек. Это он. Я знаю.

– Дерек?! Почему Дерек?

– Он просто… ну, в общем… у него сносит крышу из-за всего подряд. Достаточно любой ерунды, чтобы его переклинило. Честное слово, когда я выйду отсюда, я его прибью. Честное слово.

– Джейк, я не думаю, что Дерек мог так поступить.

– Еще как мог. Вот увидишь. Это он.

Мы с Лори озадаченно переглянулись.

– Джейк, мы вытащим тебя отсюда. Мы внесем залог, какую бы сумму ни назначили. Деньги найдем. Мы не допустим, чтобы ты сидел в тюрьме. Но эту ночь тебе придется провести здесь, только до того, как с утра будет предъявлено обвинение. Встретимся утром в суде. Мы наймем адвоката. Завтра к ужину ты будешь дома и будешь спать в своей собственной постели. Обещаю.

– Мне не нужен никакой адвокат. Мне нужен ты. Ты будешь моим адвокатом. Кто может быть лучше?

– Я не могу.

– Почему? Я хочу, чтобы меня защищал ты. Ты мой отец. Ты мне нужен.

– Джейкоб, это плохая идея. Тебе требуется опытный адвокат по уголовным делам. В любом случае я уже обо всем договорился. Я позвонил моему другу, Джонатану Клейну. Он очень, очень хороший адвокат, честное слово.

Джейк с расстроенным видом нахмурился:

– Все равно ты не мог бы быть моим адвокатом. Ты же прокурор.

– Уже нет.

– Тебя уволили?

– Пока еще нет. Я в отпуске. Возможно, они уволят меня позднее.

– Это все из-за меня?

– Нет, не из-за тебя. Ты ничего не сделал. Просто так положено.

– И что ты будешь делать? В смысле, как ты будешь зарабатывать? Тебе нужна работа.

– Не переживай из-за денег. Деньги – моя забота.

В дверь постучал полицейский, совсем молоденький мальчик, которого я не знал, и произнес:

– Время.

Лори сказала Джейкобу:

– Мы тебя любим. Мы очень-очень тебя любим.

– Ясно, мама.

Она обняла его. Какое-то время он стоял не двигаясь; с таким же успехом Лори могла бы обнимать дерево или каменную колонну. В конце концов он слегка пошевелился и похлопал ее по спине.

– Ты же знаешь это, Джейк? Ты знаешь, как сильно мы тебя любим?

Поверх ее плеча он закатил глаза:

– Да, мама.

– Ну, ладно. – Она отодвинулась от него и утерла глаза. – Ладно.

Джейкоб, казалось, тоже балансировал на грани того, чтобы расплакаться.

Я обнял его. Притянул к себе, крепко прижал, потом отступил. Окинул взглядом с ног до головы. Колени его джинсов были в грязи – он целый день провел, прячась в парке в дождливый апрельский день.

– Держись там, ладно?

– И ты тоже, – отозвался он и тут же усмехнулся, сообразив, как глупо прозвучал его ответ.

Мы оставили его там.

До утра было еще далеко.



В два часа ночи я без сил лежал на диване в гостиной. Я чувствовал себя выброшенной на песок рыбой, не в состоянии ни заставить себя пойти в спальню, ни заснуть там, где лежу.


Лори спустилась, босая, в пижамных штанах и своей любимой бирюзовой футболке, которая была уже настолько изношена, что в ней теперь можно было только спать. Груди ее под футболкой понуро висели, проиграв бой возрасту и гравитации. На голове у нее было черт знает что, глаза полузакрыты. При виде ее я чуть не разрыдался. Остановившись на третьей ступеньке, она сказала:

– Энди, идем в постель. Сегодня мы все равно ничего уже больше сделать не сможем.

– Скоро пойду.

– Никаких «скоро», сейчас. Идем.

– Лори, присядь, пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить.

Она прошлепала через холл и присоединилась ко мне в гостиной, и этот десяток шагов, похоже, окончательно согнал с нее всякие остатки сна. Я был не из тех, кто часто о чем-то просит. Поэтому, когда я попросил, это ее встревожило.

– Что такое, милый?

– Присядь. Я должен кое-что тебе рассказать. Это все равно скоро всплывет.

– Про Джейкоба?

– Про меня.

Я выложил ей все подчистую, все, что знал о моей родословной. Рассказал про Джеймса Беркетта, первого Кровавого Барбера, который перебрался на восток с Дикого Запада, точно первопроходец наоборот, привезя в Нью-Йорк свою звериную сущность. Про Расти Барбера, моего овеянного боевой славой деда, который кончил тем, что вспорол человеку живот в драке из-за мелкой автомобильной аварии в Лоуэлле, штат Массачусетс. И про моего родного отца, Кровавого Билли Барбера, чья тяга к насилию вылилась в чудовищную кровавую оргию в заброшенном доме с участием молодой девушки и ножа. После тридцати четырех лет ожидания на то, чтобы изложить всю эту историю с начала до конца, ушло всего пять или десять минут. Теперь, когда я во всем признался, она показалась мне чем-то настолько незначительным, что невольно задался вопросом, как она могла столько долгих лет лежать на моей душе тяжким грузом. И на мгновение меня охватила уверенность, что и Лори отнесется к ней точно так же.

– Теперь ты знаешь правду о моем происхождении.

Она кивнула с непроницаемым лицом, на котором, однако, начинало проступать разочарование – во мне, в моей истории, в моей нечестности.

– Энди, почему ты никогда мне об этом не рассказывал?

– Потому что это не имело никакого значения. Это не имело отношения ко мне. Я не такой, как они.

– Но ты не верил, что я это пойму.

– Нет. Лори, дело не в этом.

– Ты просто так и не собрался это сделать?

– Нет. Сначала я не хотел, чтобы ты относилась ко мне сквозь призму всего этого. А потом чем дальше, тем менее важным все это казалось. Мы были так… счастливы.

– До момента, когда ты вынужден мне сообщить, потому что у тебя не осталось выбора.

– Лори, я хочу, чтобы ты об этом узнала сейчас, поскольку эта история, скорее всего, так или иначе всплывет в самое ближайшее время – не потому, что все это имеет к нам какое-то реальное отношение, но потому, что подобная грязь всегда всплывает в таких случаях. Все это не имеет никакого отношения к Джейкобу. Или ко мне.

– Ты в этом уверен?

На мгновение я умер. Потом:

– Да, я в этом уверен.

– Настолько уверен, что считал нужным скрывать от меня?

– Нет, это не так.

– Есть еще что-то такое, о чем ты мне не рассказывал?

– Нет.

– Точно?

– Да.

Она сочла эту тему закрытой:

– Ну, ладно.

– «Ладно» – это что? У тебя есть какие-то вопросы? Ты хочешь обсудить?

Лори с укором посмотрела на меня: я спрашивал ее, хочет ли она поговорить. В два часа ночи? Этой ночи?

– Все осталось точно таким же, как было до этого. Это ничего не меняет. Я все тот же самый человек, которого ты знаешь с наших семнадцати лет.

– Ладно. – Она принялась разглядывать сложенные на коленях руки, которые ни на минуту не прекращали движения. – Ты должен был посвятить меня во все раньше, это все, что я могу сейчас сказать. У меня было право знать. У меня было право знать, за кого я выхожу замуж и от кого собираюсь рожать ребенка.

– Ты это и знала. Ты выходила замуж за меня. А все остальное – это просто история. Она не имеет к нам никакого отношения.