Жаль, не добили

– Начал наводить справки по твоему Гнышу и как-то, знаешь, увлекся экскурсом в историю, – сказал он. – Не знаю, приятна ли тебе эта тема… – Полковник помялся. – Сотрудник Смерш Павел Овчинин, погибший на Западной Украине в сорок четвертом году, имеет к тебе отношение?

– Самое прямое. – Вадим помедлил.

Тема, предложенная полковником, действительно была тяжелой.

– Это мой дед.

– Извини, что касаюсь деликатной темы, но раз уж я откопал такую информацию, то скажу. Тогда Смерш совместно с подразделением Красной армии проводил операцию по ликвидации банды некоего Нестора Бабулы, видного боевика УПА. Он был весьма одиозной личностью.

– Я знаю, Валерий Павлович. Именно Бабула застрелил моего деда, когда спасался бегством. Его банду уничтожили полностью, выжил только он один. Операцией руководил капитан Кравец, гнался за Бабулой, но упустил. Нашим органам еще долго пришлось возиться с этим персонажем.

– Хорошо, что ты об этом знаешь, Вадим. – Полковник посмотрел на него как-то странно. – Но известно ли тебе, что Нестор Бабула – прадед твоего Касьяна Гныша?

– Что? – Вадим сглотнул. – Вы уверены, Валерий Павлович?

– Уверен, – сказал Богданов. – Мир тесен. Дочь была у Бабулы, выросла, замуж вышла, оттого и фамилия другая. Информация достоверная. Тот был зверь масштабный, этот – пока еще мелкий, но какие его года. Чувствуется прадедовская закалка. Наши агенты разговаривали с людьми, знающими Гныша. Личность неприятная, маниакальная, для которой жизнь человека имеет нулевую ценность. Гордится прадедом, вознес его на божницу.

– Вот же сволочь нераздавленная! – процедил Алексей. – Спасибо, Валерий Павлович, загрузили вы меня историей. Теперь спать не буду. Ведь странное дело, как услышу про Гныша, так сразу мурашки по коже и злость беспричинная. Вроде не один он такой, хватает мрази и покруче. А все равно не могу, трясет всего. Видно, генетическая память не дает покоя.

– Главное, не переусердствовать в поиске справедливости. Помню, как ты в августе его банду мочил, а самого упустил. Подфартило Гнышу. Подобрали добрые люди, запустили в нужное русло его немеркнущие способности. Выпускник тренировочного лагеря, где натовские офицеры готовят диверсантов. Последнее место службы – батальон «Днепр», но это прикрытие либо прибежище до получения дальнейших указаний. Чую, что просто так ты до него не доберешься. Ладно, не будем перегружать наши больные головы. – Полковник опустил крышку ноутбука и откинулся на спинку стула.

– Все нормально, Валерий Павлович. – Вадим улыбнулся. – Психика не пострадала. Появилась дополнительная ясность, возник стимул. Я не полезу на рожон. Просто держите меня в курсе, если появится новая информация. Есть реакция в СМИ на вчерашние события?

– Реакция есть, но вполне предсказуемая. – Полковник саркастически хмыкнул. – Абсурд цветет и пахнет. Ополченцы нарушили перемирие. Они, как в старом советском анекдоте, обстреляли мирно пахавший трактор «Беларусь». Специально обученные люди насчитали тридцать восемь разрывов снарядов. О том, что их батарея разносила Гуляевку – ни звука. Сунулись в наступление, собираясь срезать выступ, – ни намека. Только мы обстреливаем, убиваем, нарушаем договоренности. Ты знаешь, что вчера они доблестно отбили наше нападение на участке между Гуляевкой и Малинскими болотами, загнали террористов в свое логово, нанесли им значительный урон в живой силе, а сами потеряли троих? Об этом уже трещат их средства массовой информации. Цивилизованный мир боится, что однажды эта доблестная преграда под названием ВСУ не выдержит, орды завоевателей хлынут в Европу, где будут грабить, убивать и насиловать. Жалко мне старушку, она в такой опасности! С наступающим тебя, Вадим.

– И вас, Валерий Павлович.

– Зарплату получил?

– А что, уже можно?

– Пока еще можно. – Полковник посмотрел на часы. – Хотя я не стал бы за это ручаться. Спустись на всякий случай в финчасть, разведай обстановку. Если все разошлись, то придется потерпеть пару недель. Справишься?

– Нет, у вас займу. – Вадим не сдержал улыбку.

Он очень любил эту картину Рубенса с изящным названием «Женщины в бухгалтерии».

Овчинин шел по вечернему городу и все никак не мог расслабиться. Он гнал от себя все лишнее, ненужное сегодня, но оно возвращалось, держало в напряжении. Капитан покупал в супермаркете какую-то еду, тупо разглядывал полки, очереди в кассы. Все это рядом, не в соседнем измерении.

Он шагал домой, сгибаясь под тяжестью пакетов. Своя ноша не тянула. Капитан смотрел на шумные компании молодежи, на детвору, резвящуюся у дворовых горок, на елочки, которые торчали где ни попадя.

Улица Лермонтова находилась в стороне от оживленных трасс. Он держал в секрете свое убежище. О месте его проживания знал только полковник Богданов. Вадим проверялся каждый раз, заходя в гулкую подворотню, – не идет ли кто следом. Он боялся не за себя, а за женщину, с которой жил.

У распахнутой железной двери стоял мужчина вполне интеллигентной внешности и витиевато выражался в адрес местной гопоты.

– Здравствуйте, с наступающим, – вежливо сказал Вадим. – Вы не в комитете по культуре трудитесь?

– Нет, – ответил мужчина. – В комитете по транспорту. А прежде был начальником транспортного цеха.

– Заметно. Что-то случилось, уважаемый?

– Домофон хулиганы сломали, – пожаловался жилец. – Полюбуйтесь. На вид вроде цел, а не работает. Как прикажете спать с открытой дверью?

– Это не хулиганы, точно вам говорю. – Вадим доверительно понизил голос. – Американские хакеры работают. В отместку за то, что Россия выиграла у них выборы, они взломали коды всех тамошних домофонов, а заодно и донецкие.

– Вы это серьезно? – осведомился мужчина.

– Как никогда, – поклялся Вадим. – Какие могут быть шутки в новогоднюю ночь? Информация строго секретная. Слышали треск вчера в подъезде? Это точно хакеры что-то взламывали.

Он осторожно, чтобы не вывести жильца из задумчивости, обогнул его, вошел в подъезд и устремился на свой третий этаж. В нише между первым и вторым происходила какая-то возня. Вадим притормозил, всмотрелся. Местные алкаши заряжались перед основным празднованием. Позвякивал сосуд какой-то странной формы, дрожал в мозолистой руке разовый стаканчик. На капитана уставились вопросительные мутные глаза.

Он чуть не засмеялся. Все нормально, мужики. Кто не рискует, тот не пьет боярышник. Вадим добежал до своей двери, вставил ключ, вошел с колотящимся сердцем.

– Дорогая, я дома.

Что-то скрипнуло в единственной комнате, послышалось радостное восклицание. В прихожую вбежала молодая женщина с полотенцем в руке, невысокая, худенькая, с мальчишеской стрижкой, обняла его со всей силы. Он выпустил пакеты, тоже крепко обхватил ее. Сладко стало на душе, тепло побежало по телу. С этой женщиной даже шалаш не нужен. Рай обеспечен и так.

– Пришел, господи!.. – Она подняла на него лучистые глаза, стала осыпать поцелуями. – А я ведь до последнего не верила, думала, что зашлют тебя в какую-нибудь глушь, и буду одна Новый год встречать. У нас ведь даже кота нет, пожаловаться некому, кроме телевизора.

Он кое-как разделся, повел ее в зал. Кира еще без него, заранее, сама выдвинула стол на середину комнаты, отвернула телевизор, чтобы не отвлекал от праздника, для надежности набросила на него покрывало. На столе стояли пустые тарелки и фужеры, которые Кира только что протирала.

– Чем занимаешься, милая?


– Создаю уют и тепло. Но это жалкие потуги, потому что денег нет. Зарплату не выдали. В холодильнике как в боулинге – шаром покати.

– Кошелек с вечера ставила на подзарядку? – пошутил он.

– Ставила, милый, не помогает. Утром все равно пустой.

– Я все купил, мне выдали зарплату, – похвастался он. – В пакетах и оливье, и шампанское, и куча всего остального. Я богат, у меня в карманах несметные сокровища. В последний час я понял на собственной шкуре, как тяжело живется тем людям, у которых есть деньги!

– Не думаю, что нам это грозит, – заявила Кира. – Снова все спустим, в долги залезем.

– Нет, родная, мы будем проводить грамотную финансовую политику.

Это был лучший Новый год в его жизни! Украинская артиллерия город не обстреливала, тоже праздник встречала. Шпионы и диверсанты в окно не лезли. Начальство звонками не беспокоило.

Вадим смотрел в искрящиеся женские глаза и скоро забыл про все дурное. Он сам все приготовил из полуфабрикатов. Выпил коньяка, чтобы избавиться от остатков стресса, и почувствовал, как его потянуло в сон.

– Надо быстро праздновать, – заявила Кира. – А то кто-то скоро покинет этот мир.

Кира переоделась, вышла к нему – глаз не отвести. Он разлил шампанское – время подходило, – наложил в тарелки салат.

– Ты такой чуткий, – заметила Кира.

Им было прекрасно без всяких телевизоров.

Потом он мыл посуду, она стелила постель.

Они лежали в кровати и слушали, как за окном шипят и лопаются фейерверки, сопровождаемые взрывами восторженных криков.

«Завтра я буду дома, – расслабленно думал Вадим, обнимая сопящую женщину. – Послезавтра тоже, если ничего не случится. Сходим в кино на какую-нибудь бессмысленную фигню. Снова будем лежать, любовью заниматься. А дальше лучше не загадывать. Наше будущее покрыто толстым слоем тумана и весьма вариативно. Я должен бдеть во все глаза и уши, беречь то, что имею».

Несколько раз он просыпался, нашаривал пистолет, приклеенный скотчем к панцирной сетке с обратной стороны. Кира не знала о его существовании.





Глава 5




Победа оказалась пирровой. У Алексея не было ни сил, ни оснований ей радоваться. Погибли практически все люди, с которыми ему предстояло бы работать. Выжили только он и Газарян, чудом, какой-то божьей милостью.

Капитан, оглушенный бедой, смотрел, как солдаты грузили в машину тела погибших – первого секретаря райкома Воеводина, офицера госбезопасности Субботина, начальника милиции Пархоменко. Сердце его защемило, когда он увидел Максима Волкова. Порванный осколками, весь мучнистый, тот казался каким-то виноватым, растерянным. Мол, прости, командир, выбываю. Дальше давайте без меня.

Ни в бога, ни в черта Алексей не верил. Но есть ли что-то после смерти? Куда уходят люди? Он невольно начинал все чаще задумываться об этом.

Капитан приказал погрузить тела бандеровцев на телегу и тоже увезти в морг. Пусть лежат до опознания, пить-есть не просят.

Телефонная связь работала, он дозвонился до полковника Кускова, доложил о беде и сказал:

– Готов понести самое суровое наказание, товарищ полковник. Возможно, в том, что произошло, имеется и моя вина. Но сил для охраны здания не было.

– Вы отбились? – Полковник как-то поскучнел.

Связь была идеальная. Кусков словно сидел напротив и придирчиво смотрел в глаза.

– Можно и так сказать. Бандиты бежали.

– Какие силы у тебя в наличии?

– Десяток красноармейцев, несколько милиционеров и сотрудников госбезопасности. Есть еще армейский взвод, но в райцентре солдаты появляются редко. Сегодня-завтра их точно не будет.

– Не на что тебе жаловаться. Действуй, капитан! – отрезал Кусков. – Останешься совсем один – тоже работай. Незаменимых у нас нет, но на текущий момент ты именно такой. Позднее рассмотрим меру твоей вины и примем решение. А сейчас трудись. Какого хрена ты мне звонишь? С Желтухиным хочешь пообщаться?

Алексей передернул плечами и промолчал.

Через несколько минут он построил личный состав, пересчитал. Силуэты людей колебались в темнеющем небе. Усталые лица, помятое обмундирование. Старшина Капустин исподлобья сверлил его глазами. Милиционеров и сотрудников МГБ капитан свел в одну группу. Девять человек, и даже офицер есть. Худощавый, лопоухий и неприлично молодой лейтенант Тамбовцев не имел никакого опыта и заслуг, прибыл по распределению – карать врагов Советской власти и всячески крепить государственную безопасность.

– Старшина, верните людей на посты, – распорядился Кравец. – Никаких бодрствующих и отдыхающих смен, службу несут все и всегда. Караулы сократить. Взять под охрану комендатуру, здание госбезопасности. К четырем часа утра добудьте машину. Нужно потерпеть эту ночку, парни. Отоспимся на том свете.

– А почему на этом-то нельзя? – глухо посетовал кто-то.

Алексей не стал настаивать на тупом соблюдении устава, устало улыбнулся.