Жилье по обману

— Нет, мы с Галиной встречались то у меня, то в кофейне, знаешь, на бульваре? «Розмарин» называется, там пирожные «Анна Павлова» такие вкусные…

— Стой, а с чего ты тогда взяла, что Плетнева работает в этом самом «Санторине»?

— Так она же мне свое служебное удостоверение показывала! И визитку свою, и буклеты рекламные разные!

Я застонала:

— На-а-атка! Да в любом подземном переходе у метро какое угодно удостоверение купить можно! Да вот хоть судейское, как у меня! Про визитку и буклеты я вообще не говорю… Значит, вот что нужно сделать: во‐первых, убедиться, что Плетнева действительно работает в агентстве «Санторин». Телефоны их офисов у тебя имеются?

Натка выдвинула ящик и шлепнула на кухонный стол глянцевый буклет:

— Тут все есть… Я вечером уже звонила, но поздно, один автоответчик работал: «Ваш звонок очень важен для нас, бла-бла-бла…» — и никакого человеческого голоса.

— С утра звони им, — я заглянула в буклет. — Вот прямо с девяти ноль-ноль, как они откроются, так и набирай. Постарайся минут за сорок все офисы обзвонить и выяснить, есть ли где такая сотрудница — Галина Плетнева. Если нет… Тогда будем думать дальше.

Я отодвинула давно остывший, так и нетронутый чай и встала из-за стола.

— В любом случае сразу после агентства звони мне. У меня в десять первое судебное заседание, постарайся успеть до него.

— Может, останешься ночевать у меня?

— Ты боишься оставаться одна? — я внимательно посмотрела на сестру.

Она уже приободрилась:

— Да нет, не боюсь. Это я перегнула, конечно, кто там станет ко мне ломиться, тем более и денег в доме уже нет… Просто поздно ведь, оставайся, может, успеешь еще выспаться.

Предложение было заманчивое, но принять его я, к сожалению, не могла. По своему обыкновению я взяла работу на дом, и некоторые бумаги мне нужны будут на завтрашнем заседании.

Пришлось опять потратиться на такси.



Всем понятно, что во время судебного заседания я не буду разговаривать по телефону, поэтому те, у кого ко мне срочное дело, стараются позвонить с утра пораньше. Малознакомые люди дожидаются более-менее приличного времени — восьми утра, родные и близкие не стесняются.

Машка позвонила в семь сорок — я как раз досушивала свежевымытую голову и за шумом фена не сразу расслышала телефонный звонок.

— Мам, тебе звонят! — крикнула Сашка и, резво пробежав по квартире, нашла и принесла мне мобильный.

В отличие от меня, невыспавшейся и хмурой, дочь была весела и бодра. Продвинутые бьюти-блогеры — они знают толк в здоровом образе жизни! Сашка по утрам до школы успевает позаниматься йогой и сделать цикл упражнений по программе фейслифтинга. Хотя на что ей этот фейслифтинг в пятнадцать цветущих лет, это мне бы он не помешал, а то с утра физиономия такая помятая — не разберешь, где еще складки от подушки сохранились, а где уже морщины наметились…

— Да! — гаркнула я в трубку, перекрикивая ревущий фен.

— Ты на аэродроме, что ли? — заинтересовалась Машка. — Решила сбежать? Понимаю.

— В смысле? — Я выключила фен. — С чего мне куда-то бежать?

— Ну, у тебя же сегодня очередная премьера, небось нервишки пошаливают, а Говоров наверняка коварно соблазняет солнцем и морем, вполне мог и сманить уже, — Машка басовито захохотала. — Я бы на твоем месте точно соблазнилась и сманилась! Как ты держишься вообще, не понимаю?

— Ты звонишь в такую рань, чтобы поговорить о моих сердечных делах? — не поверила я. — Что, у вас телевизор сломался, нет возможности посмотреть утренний повтор любимого романтического сериала?

— Уела, один-один, — Машка еще разок фыркнула и заговорила серьезно. — Я звоню тебе сказать, чтобы ты сегодня оставила свою машину на парковке торгового центра. Там и встретимся. Да, у тебя еще жив тот большущий черный зонт? Непременно возьми его.

— Почему на парковке? — не поняла я. — И зачем зонт, вроде по прогнозу только облачность?

— Некогда объяснять, все при встрече, пока!

— Ну пока, — озадаченно ответила я уже не подруге, а гудящей трубке.

Мне тоже было некогда, поэтому я не стала ломать голову, с чего это Машка назначила мне конспиративную встречу в торговом центре.

Я досушила волосы, оделась, взяла сумку-портфель и, как заказывали, массивный зонт-трость, который при необходимости сойдет и за дубинку. Мне его подарили на прошлый день рождения коллеги. Еще шутили, что я смогу использовать подарок не только для защиты от осадков, но и как аргумент в споре с кем-нибудь особо недовольным вынесенным мной судебным решением…

Машка ждала меня у входа в торговый центр, прячась под широким выступающим козырьком. Дождик все-таки пошел, но совсем слабенький, для защиты от него вполне хватило бы и средства для фиксации прически, которое я щедро намазала на волосы поутру. Тем не менее подруга потребовала, чтобы я открыла свой зонт, после чего забрала его у меня и оттопырила локоть:

— Хватайся и пойдем.

— И к чему это все? — поинтересовалась я, едва поймав нужный ритм: вдвоем под зонтом желательно шагать дружно, в ногу, иначе кто-нибудь постоянно влипает макушкой в распяленную на спицах сырую ткань.

— Сейчас увидишь, — пообещала Машка.

Зигзагом пройдя по улочкам, мы вырулили на финишную прямую к месту работы, и я действительно увидела нечто, заслуживающее внимания, а именно длинную очередь к зданию суда. Сразу вспомнились годы тотального дефицита и главный вопрос тех времен: «Кто последний, за кем занимать?»

— Это все за правосудием? — не поверила я. И догадалась: — Все ко мне?!


— Угу, к кому же, — Машка кивнула и задвинула меня так, чтобы закрыть от взглядов стоящих в очереди собственным телом, несколько более крупным, чем мое. — Ты не высовывайся, они вроде тихие и спокойные, но кто их знает…

Прикрываясь огромным зонтом, мы прошли мимо длинной вереницы молчаливых людей. Ближе к крыльцу она заканчивалась, на ступеньки никто не поднимался, зато прямо напротив входа стоял, широко раскинув руки с бумажным плакатом, модного вида юноша.

Лицо у него было одухотворенное и отрешенное, взгляд невидящий, а на рукотворном плакате краснели буквы короткого программного заявления: «Райстрой» — воры! Защитите честных людей!»

— Это еще пустяки, всего лишь одиночный пикет, — объяснила мне Машка. — Я совершенно случайно узнала, что он планируется, — одноклассница моего сына пришла к нему рисовать транспарант. Васька же все стенгазеты для своей школы клепает, он в классе признанный мастер пера и гуаши.

— Похоже, мастеров-каллиграфов было много, — из-за плеча подруги я обозрела очередь.

Чуть ли не каждый в ней имел при себе свернутый рулончиком ватман или большой пакет, наверняка таящий какой-нибудь плакат или растяжку.

— Ну а чему ты удивляешься, сколько там обманутых дольщиков, тысяча? Радуйся, что тут культурный пикет, а не дикий погром или массовая голодовка. Прикинь, лежали бы тут на ступеньках изможденные люди в спальных мешках!

— Да не дай бог!

— А еще по телику недавно показывали протестную акцию дольщиков другого ЖК, забыла название, там такое шоу было! Люди вывесили на фасад недостроенного здания с десяток двадцатиметровых баннеров и вылезли на крышу с сигнальными огнями. Представь: все небо было в красном дыму!

— А что в результате?

— Красивая картинка в репортаже, — хмыкнула Машка.

— И стоило ради этого на крышу лезть?

— Ну, они не только на крышу… Они еще в Кремль постучались…

Я сбилась с шага.

— Фигурально выражаясь! — объяснила Машка. — Дольщики подписали коллективную петицию с обращением к президенту, а заодно к мэру, к его заму по вопросам градостроительной политики, к депутатам Госдумы, к префекту, к кому-то еще…

— А что в результате? — повторила я.

— Вот, ты все понимаешь, — Машка заложила вираж, чтобы на максимальном расстоянии обойти две телекамеры на треногах.

Мудрый Анатолий Эммануилович не ошибся с прогнозом — пресса действительно прибыла, значит, без шумихи дело обманутых дольщиков не обойдется…

— Госпожа Кузнецова! Елена Владимировна!

Кто-то из журналистов меня узнал, я машинально замедлилась, но Машка не позволила задержаться. По-прежнему прикрывая нас зонтом как щитом, она втащила меня на крыльцо. Тяжелая дверь распахнулась сама собой — кто-то изнутри пособил нам, подруга задвинула меня в открытый проем и громко щелкнула в сторону камер складываемым зонтом.

— Немного вызывающе, но вообще правильно, не будем раскачивать ситуацию, — одобрил ее действия Плевакин, осторожно наблюдающий за происходящим во дворе из окна в холле. — А то на соседней улице есть брусчатка, а у нас стекла не бронированные…

— И лица тоже, — пробормотала я, без удовольствия воображая худший вариант развития событий — с метанием подручных предметов непосредственно в судью.

— Доброе утро, Елена Владимировна! — Плевакин перевел взгляд на меня и наиприветливейше улыбнулся. — Как моральная готовность, как боевой дух?

— Как обычно — на высоте, — соврала я, подходя к начальнику, чтобы тоже посмотреть в окошко. — Ну, вот, а я еще сокрушалась, что до суда только четверо обманутых дошли, думала, где же все остальные?

— Сегодня у тебя будет полный зал. Хоть билеты продавай! — пошутил Плевакин.

— Отличная мысль, — поддакнула Машка, вставая рядом с нами. — Я бы еще с телевидения процент попросила, они ж на нас себе рейтинг делают…

— Да, в самом деле, телевидение! — Анатолий Иннокентьевич пригладил волосы, одернул пиджак и критически осмотрел меня. — Ты бы, голубушка, прихорошилась как-то, уж больно бледна, и эти круги под глазами…

— Это мы быстро, — пообещала Машка и потащила меня в кабинет. — Сейчас мы тебя нарумяним, напомадим, причешем…

— Кофе напоим, — просительно подсказала я.

Дверь кабинета распахнулась перед нами так же, как входная: сама собой. Там уже ждали Дима, кофе и булочки. Ну и папки с бумагами, куда же без них.

— Все готово, Елена Владимировна, — доложил мой помощник.

— Начнем по расписанию, — кивнула я.

Натка мне до десяти утра не позвонила. Я не знала, хорошо это или плохо, но была вынуждена отложить все выяснения на потом.

Мудрый Плевакин не зря спросил меня про боевой дух. Чувствовалось, что он понадобится. Атмосфера в зале суда была… необычная.

Обычно-то у нас как? Присутствуют две стороны, интересы которых противоположны, они как плюс и минус, и это создает какой-то баланс. Судья, конечно, нейтрален. Но ты попробуй сохранять нейтралитет, когда весь зал заряжен общим настроением!

Свободных мест в зале не было. Некоторые люди даже сидели на подоконниках и на полу в проходе, однако вели себя спокойно, так что не было повода попросить их выйти. И требовать тишины в зале суда тоже ни к чему: и без того было тихо.

Меня встретили гробовым молчанием — и еще наглядной агитацией: поднятыми плакатами, развернутыми транспарантами. Был даже большой воздушный шар с четкой надписью на боку: «РАЙ-ГРАД=РАЗГРАБЬ!» Убедившись, что я его заметила, владелец шара демонстративно ткнул в него булавкой, и шар шумно лопнул, вероятно, символизируя собой банкротство застройщика. Журналисты это сняли, оператор улыбнулся и поднял большой палец. Мол, отличное начало!