Жилье по обману

Пожилая пара двигалась в сторону метро. Мужчина и женщина шли под ручку, как сейчас мало кто ходит, и видно было, что идти им трудно, особенно даме. Она почти не сгибала колени и семенила так, что на один широкий шаг мужчины приходились три ее маленьких скользящих шажка. «У Анечки суставы», — сочувственно вспомнила я, узнав Волошиных.

Дунул ветер, с одинокого дерева на перекрестке посыпались желтые листья, настигли медленно удаляющуюся пару, унеслись вперед. Анна Трофимовна поежилась, и Георгий Васильевич торопливо, не расстегивая пуговиц, вытянул из-под пиджака роскошный самовязаный шарф. Немодно носит, машинально подумала я — набралась у своей блогерши! Такой шикарный аксессуар надо навыпуск надевать, поверх одежды, в два витка, тогда будет очень стильно… Хотя кому-то важнее, чтобы было просто тепло. Георгий Васильевич вот попытался укутать в свой превосходный шарф супругу, а она не далась, высвободилась, принялась наматывать шерстяное полотнище на шею мужу, настойчиво подтыкая концы с бахромой ему под пиджак… А теперь уже Георгий Васильевич воспротивился, не позволил заботливо утеплить его, взмахнул просторным шарфом, как флагом… Да так и пошел, держа развевающееся полотнище в поднятой руке, точно знамя. Сияющий, счастливый человек…

Я проводила пару взглядом и подумала: как хорошо, что все закончилось именно так. История с долгостроем затянулась, но теперь можно не сомневаться, что эти старики все-таки придут в свой дом. Может, он — дом этот — окажется в итоге не таким красивым, как в рекламных роликах, но это будет современное добротное жилье. И, кстати, у Волошиных будут прекрасные соседи — креативная и энергичная Катерина Петровская, шумное и веселое семейство Михеевых, интеллигентные Латынины… Наконец-то заживут люди!

Квартира в России — это же больше, чем жилье. Это сама жизнь…

Да, и вот еще: надо созвониться с той Татьяной, которая подруга бабы Любы, и вместе съездить навестить старушку в доме ветеранов. Как ее? Бабушку Мару. Хотя, может, в дом ветеранов ехать не придется, Анатолий Эммануилович сказал, что ее печальную историю тоже подняли в связи с расследованием гнусных дел банды мошенников, так что можно надеяться, что старушка вернется в свою квартиру…

Я крутила руль и улыбалась благостно, как тихая дурочка.

Было довольно рано, рабочий день еще не закончился, московские улицы не закупорили бесчисленные пробки — ехать оказалось приятно. За окнами догорала осень — костры рябин и все такое, еще густые кроны старых лип золотились, как купола соборов, — почему я только сейчас заметила, как это красиво?

Душа запела, в тон ей запиликал мобильник.

— Елена Владимировна, здрасьте! — деловито протарахтела Даша под аккомпанемент жизнерадостного младенческого ора. — Я на минутку, в двух словах. Мне девочки из мэрии позвонили, я же интересовалась той стройкой. Так вот, есть срочная новость: «Супердом», что рядом с вами, другая компания достраивать будет, Фокса, видимо, слили, теперь дело сдвинется с мертвой точки, и надеюсь, вас ждут перемены к лучшему!

— Не снесут хотя бы — и то хорошо, — умеренно порадовалась я, но молодая мать уже отключилась.

А телефон опять зазвонил.

— Мам, мы с Фомкой в кино пошли, а тебя дома теть Наташа ждет, веселая — аж сияет и искрится, — доложила Сашка. — Она там шампанское притащила и в морозилку сунула, так ты смотри, холодное не пей, у меня прополис на скипидаре закончился, горло твое лечить нечем!

— Холодное не буду, — пообещала я, умилившись дочерней заботе. — А ты чтобы до двадцати двух ноль-ноль дома была.

Сашка в ответ только фыркнула. Надеюсь, это означало согласие.

Я попыталась припомнить, что там у нас еще есть в холодильнике, кроме привезенного Наткой шампанского? Прополис на скипидаре кончился — это хорошо, он противный, но еще молока нет и хлеба, и мяса какого-нибудь нужно купить, и картошки, впереди выходные, вдруг Говоров приедет…

Тут точно в тему мне позвонил Таганцев, коротко поздоровался и спросил виновато:

— Лен, а ты Никитосу про ваши с Наткой приключения не рассказывала, что ли?

— А ты что, рассказал?! — охнула я. — Конечно же, я берегла любимого от потрясений…

— Ну а я, прости, не уберег, — повинился Костя. — Я ж не знал, что он не в курсе, хотел повеселить мужика, про каблуки твои рассказать… Это же анекдот натуральный, шпильки бабьи — пыточное средство, а тебе вот жизнь спасли!

— Жизнь мне ты спас, за что тебе большое спасибо, а вот за то, что Говорову все растрепал, благодарить не буду…

— Он разозлился, да, но я в тебя верю, ты его как-нибудь умилостивишь. Мы, кстати, с ним еще ночью разговаривали, он тебе с той поры не звонил, нет? Ну, делай выводы, прокачивай дедукцию! — Таганцев хохотнул и отключился.

А я прикинула, сколько времени займет у любимого полет в столицу, и поняла, что можно ждать Никиту уже к ужину. Это означало, что похода за провиантом не избежать, и я заехала в супермаркет, чтобы подготовиться к встрече с милым.

Натка мыслила схоже и встретила меня в кухонном фартуке, стоя у плиты.

— У тебя была печенка, я жарю оладьи! — доложила она, козырнув мне замасленной деревянной лопаточкой. — Картошку почистишь? Или сначала по шампусику? У нас «Вдова Клико», клюкнем?

— Ого! — Я извлекла из морозилки тяжелую ледяную бутыль. — За чей счет банкет — не спрашиваю, но по какому поводу?

— А по такому, что всё! — Натка отстучала ногами что-то лихое, в стиле ирландского рила. — Всю банду взяли! И лже-Плетневу, и Стервеллу, и фальшивого следака, и нотариуса их прикормленного, и даже судью продажного — прикинь, у них и судья свой имелся! На редкость организованные были мошенники!

— Так это же здорово, Натка! — обрадовалась я. — Значит, твой договор о продаже квартиры становится доказательством по делу о мошенничестве в составе организованной преступной группы и все последствия его ничтожны!

— Мне так и сказали, — кивнула сестра. — Это же означает, что квартиру у меня не отнимут, правда?

— Правда, — я протянула ей бутылку. — Открывай, за это действительно стоит выпить.

Сестрица с ловкостью, которой я не обладаю, открыла бутылку — пробка празднично бабахнула, усвистев в потолок, — и налила шампанское в предупредительно подставленные бокалы.

— Ну, за хеппи-энд! — провозгласила она, поднимая бокал. — За то, что из этой истории мы вышли без потерь!

— Э-э-э…

Я пригубила шипучее вино и отставила бокал.

— Не совсем без потерь. Ты забыла про пятьсот тысяч, отданные мошеннице?

— Как я могла забыть про пятьсот тысяч, ты что? — заволновалась Натка. — Их же мне тоже вернут, разве нет?

— А вот это, дорогая моя, вряд ли, — с сожалением сказала я. — У тебя ни свидетелей, ни нормальной расписки… Если эта Плетнева сама не признается, что взяла у тебя полмиллиона, то ничего ты не докажешь и не добьешься.

— Блин, плохо дело, — Натка расстроилась. Налила себе еще шампанского, выпила залпом. Прислушалась к своим ощущениям. — Но не очень плохо… Почти хорошо… Что-то мне это напоминает?


— Бородатый анекдот про козу, — усмехнулась я, тоже допив шампанское. — Помнишь? Мужик пожаловался другу: квартирка тесная, в семье чуть ли не десять человек, дети маленькие, жить совершенно невозможно, что делать? Друг посоветовал ему купить козу. Мужик купил, но только хуже стало: все тот же ад, только еще и коза бодается, воняет, блеет…

— А потом друг посоветовал ему продать козу! — вспомнила Натка и захихикала. — И прежний ад за минусом козы показался мужику настоящим раем!

— Вот-вот, все познается в сравнении… Наливай!

Короче, шампанское мы прикончили раньше, чем приготовили ужин. Но и поесть успели, и даже посуду за собой помыли, когда в дверь позвонили.

— Это, наверное, Сашка, — я обрадовалась ее похвальной точности. — Я открою.

Но это оказалась не Сашка. Это был Говоров!

Спасибо Таганцеву — предупредил, так что я не удивилась. И бросаться любимому на шею не стала, повременила, уж больно лицо у него было серьезное. Небось ругать меня станет!

— Привет! — Никита ввалился в тесную прихожую неловко, шаркнув плечом по дверному косяку: руки у него были чем-то заняты, он держал их за спиной.

— Привет, — я вытянула шею. — А что у тебя там?

— Коробочка, — ответил он и опустился на одно колено. — Дай ногу!

— Точно ногу? Обычно просят руку…

— Смотри, я тебя за язык не тянул, ты сама, — Никита сделал глубокий вдох-выдох. — Елена Кузнецова, ты дашь мне свою руку…

— И сердце! — подсказала из-за моей спины Натка и задышала часто и шумно: не то растрогалась, не то запыхалась, пока бежала к нам через всю квартиру.

— И ногу! — закончил Говоров и бесцеремонно цапнул мою лодыжку одной рукой, а другой вывел из-за спины коробочку.

Я засмеялась и покачнулась.

— Это что такое? — возмутилась Натка, обманутая в лучших чувствах. — Это неправильная коробочка! Правильная должна быть с кольцом!

— С кольцом — это пошло, — Никита неловко, но старательно затолкал мою ногу в туфлю. — Ну как? С размером не ошибся?

Я потопала обутой конечностью, сбросила тапку, протянула босую ногу, и Говоров надел на нее вторую туфлю. Я переступила, прошлась:

— Идеально!

Щелк! Натка сфотографировала меня на свой мобильный. Объяснила:

— Куплю себе такие же туфли.

— Всем привет, вы тут чего? — мимо Говорова на одном колене, мимо меня в идеальных туфлях, мимо Натки с мобильником протиснулась Сашка, тянущая за собой Фому. — Чё, снимаете ремейк старой сказки, «Золушка 2.0»?

— Классные туфли, — сказал вежливый Фома, и в наступившей тишине они скрылись в Сашкиной комнате.

— Ой, пойду я, — ожив первой, заторопилась Натка. — Меня дома Сенька ждет.

Она сбросила тапки, влезла в свои туфли, с сожалением посмотрела на мои:

— Нет, пока не куплю. Совсем денег нет. Эх…

Сокрушенно качая головой, сестрица вышла из квартиры.

— Ты, главное, козу больше не покупай! — крикнула я ей вслед.

— С козой покончено! — донеслось в ответ.

— Какую козу? — Говоров поднялся, отряхнул колено и потянулся ко мне. — Так что, твои рука, нога и сердце мои?

— Твои, твои, — я увернулась от протянутых ко мне рук. — Но не сейчас же, Никита, дети дома…

— Это слишком маленький и тесный дом, — досадливо сказал Говоров. — Нам нужно…

— Тс-с-с-с! — Я приложила палец к его губам. — Договорились же: козу не покупать!



* * *





notes