Зло под солнцем

Маршалл нахмурил брови.

— Зачем сердиться, Кен? — сказала она. — Надо с этим смириться. Я имею в виду не только смерть Арлены, но и все, что из нее следует: устремленные на вас взгляды, шепот у вас за спиной, нелепые интервью в газетах и так далее. Чтобы пройти через это, нужно относиться ко всему с юмором. Не поддавайтесь унынию из-за этих глупостей и отвечайте на все иронической улыбкой!

— Такое поведение в вашем стиле, не правда ли?

— Да. Я знаю, что оно не в вашем. Вы надеетесь защититься напускной холодностью. Не реагировать, оставаться невозмутимым и быть выше молвы… Это все отлично, но к вашей ситуации не подходит! Вознестись над толпой вы сейчас не можете. Вы находитесь в центре сцены, у всех на виду, в свете прожекторов. Как полосатый тигр на белом фоне! Вы муж убитой!

— Розамунда, я прошу вас!

— Но, мой дорогой Кен, я ведь желаю вам только добра!

Они сделали несколько шагов молча, потом он сказал с глубокой искренностью:

— Я знаю это и беспредельно вам за все благодарен.

Они вышли из деревни. Любопытствующие еще смотрели на них, но уже издалека. Розамунда вернулась к тому, о чем она только что говорила.

— В общем, все не так уж плохо. А как вы думаете?

Он ответил не сразу:

— У меня нет на этот счет никакого мнения.

— А что говорит полиция?

— Она ведет себя очень сдержанно.

Они помолчали, потом она сказала:

— Этот маленький человечек, Пуаро… Он активно принимает во всем участие?

— Он как будто выбрал местожительство карман начальника полиции и не отходит от него ни на шаг.

— Я знаю. Но чем-нибудь он занимается?

— Откуда же мне знать?

Она задумалась.

— Он уже стар, — сказала она после паузы. — И, наверное, начинает выживать из ума…

— Возможно.

Они подошли к дамбе. Остров перед ними, казалось, спал в лучах солнца.

— Странно, — начала Розамунда, — как иногда вещи выглядят нереальными. Мне сейчас кажется, что все это только приснилось, а на самом деле ничего не было…

— Я понимаю вас, — ответил он. — Природа безразлична. Что изменилось, если стало одним муравьем меньше?

— Да. И именно так на это надо смотреть.

Он бросил на нее быстрый взгляд и очень тихо проговорил:

— Не волнуйтесь, Розамунда. Ведь для этого нет никаких причин… Никаких!





Навстречу им по дамбе бежала Линда.

Добежав до них, она остановилась, тяжело переводя дух. Розамунде показалось, что она нервничает. Даже слишком. Ее губы были сухими, а темные круги под глазами портили ее детское лицо.

— Ну что? — спросила она.

— Дело отложили на две недели, — ответил Маршалл.

— Это значит, что они ничего не решили?

— Нет. Им нужны новые данные.

— Но… что они думают?

Маршалл непроизвольно улыбнулся.


— Моя бедная малышка, — сказал он. — Откуда мне знать? И кого ты подразумеваешь под словом «они»? Королевского прокурора, присяжных заседателей, полицию, журналистов или лезеркомбских рыбаков?

— Полицию.

— Полицию! Ты же понимаешь, что она не станет кричать на всех перекрестках, о чем она думает!

Они подошли к отелю, и он вошел в него, не добавив больше ни слова. Розамунда пошла за ним следом, но Линда окликнула ее.

Молодая женщина повернулась. Она увидела такое несчастное маленькое личико и прочла в глазах Линды столько отчаяния, что направилась обратно и подошла к девочке. Она взяла Линду под руку и потянула ее за собой в сторону от отеля на маленькую тропинку, ведущую на другой конец острова.

— Самое главное, Линда, — сказала она с почти материнской нежностью, — это больше ни о чем не думать! То, что случилось, ужасно, я знаю, что ты перенесла тяжелый шок, и догадываюсь, о чем ты хочешь мне сказать. Но зачем все время думать о таких страшных вещах? Почему ты только об этом и думаешь, раз уж, если говорить правду, ты не любила Арлену?

— Да, это так, — дрожащим голосом воскликнула Линда. — Я не любила ее!

— Вот именно! Горевать о ком-то, кого ты любила, это понятно! Тогда сам себе не прикажешь: «Я больше не хочу переживать!» Но в других случаях, как бы ужасно все ни казалось, достаточно по-настоящему захотеть, чтобы больше об этом не думать!

— Вы не понимаете меня, — сказала Линда.

— Я как раз, наоборот, отлично тебя понимаю.

Линда покачала головой.

— Нет, вы меня не понимаете… Даже совсем не понимаете! И Кристина тоже! Вы обе очень добры ко мне, но вы меня не понимаете! Вы считаете, что я просто забиваю себе голову бог знает чем, что все это игра воображения… Но это не так… Если бы вы знали то, что знаю я!

Молодая женщина вздрогнула и резко остановилась. Она высвободила свою руку из-под руки Линды и, напрягаясь, чтобы сохранить спокойствие, спросила:

— Что же ты знаешь?

Линда отвела глаза.

— Ничего, — прошептала она, опустив голову.

Розамунда сжала ее локти в своих руках и, глядя ей прямо в глаза, медленно произнесла:

— Будь осторожна, Линда! Я тебя умоляю, будь осторожна!

Девочка смертельно побледнела.

— Я и так осторожна, — прошептала она. — Я все время осторожна!

— Послушай меня, — начала Розамунда голосом, в котором звучала страстная мольба. — Я повторяю тебе то, что только сказала… Но оказывается, это еще более необходимо, чем я думала! Выброси всю эту историю из головы и больше не думай об этом!.. Забудь о ней!.. Если ты захочешь, ты сможешь.. и это надо сделать!.. Арлена умерла, и к жизни ее ничто не вернет!.. Ну так забудь… и думай о будущем! А самое главное, держи язык за зубами!

Линда дрожала.

— Похоже на то, что вы все знаете, — выдохнула она.

— Я ничего не знаю, — ответила Розамунда голосом, полным отчаянной решимости. — Ничего, слышишь? Я считаю, что убийца просто неизвестно откуда взявшийся маньяк, сумасшедший!.. Это самая правдоподобная гипотеза, и рано или поздно полиции придется с ней согласиться! Так, наверное, должно было случиться, и так оно и случилось!

— Если папа…

— Молчи!

— Я хотела вам что-то сказать. Мама…

— Что мама?

— Маму обвинили в убийстве?

— Да.

— А потом папа на ней женился. Значит, папа считает, что убивать — это не плохо?.. То есть, не всегда плохо…

— Не говори таких вещей, Линда! Даже мне… У полиции нет никаких улик против твоего отца. У него есть алиби… Неопровержимое алиби. Он ничем не рискует…

— Значит, они думали, что папа…

— Откуда мне знать, что они думали? Главное, теперь они знают, что он не мог ее убить! Ты понимаешь? Он не мог ее убить!

В ее голосе звучала необычайная сила, нота полной убежденности, которую она настойчиво старалась передать девочке.

Линда была глубоко взволнована. Ее тело содрогалось от нервной дрожи.

— Не бойся! — продолжала Розамунда. — Скоро ты сможешь уехать отсюда и забыть обо всем плохом!