Золотая середина ослика Иа

– Вовремя, однако, скончался, – хмыкнула я.

– Буду честна до конца, – заявила мать Заикина, – сначала возник план убрать убийцу Николая и Насти. Но я понимала, что останки отправят на анализы, обнаружат следы лекарств, которые принимал преступник. И тогда возникнут вопросы. Поэтому Федора следовало сначала снять с наркоты, что и сделали. Татьяна, что вы на меня так смотрите?





Глава 39




– Федор Пестов не вызывает у меня восторга, – ответила я, – но то, как вы поступили с вашим вторым сыном, – это жестоко. И, похоже, он явно имел психиатрические проблемы.

– Не та мать, что родила, а та, что воспитала, – отбила подачу Инна, – я мальчика даже в руках никогда не держала. Он стопроцентный Пестов. А нервная система Федора дала сбой от наркотиков, родителей он убивал вполне осознанно.

– Вы его поселили в подвале этого дома, – произнесла я, показывая пальцем в пол, – там есть старое бомбоубежище. Вода, туалет, тусклый свет, от труб тепло.

На лице Инны на секунду появилось удивление, но она не стала хвалить мою прозорливость. А я и не подумала сообщать, что о существовании такого вида «жилья» узнала совсем недавно.

– Да, он жил там, где должны прятаться жильцы в случае войны, – подтвердила Асолева, – мы оборудовали ему комфортную комнату. Холодильник, нормальный свет, телевизор, игровая приставка. Поверьте, обстановка намного лучше, чем в камере, в которой убийца мог, поймай его полиция, оказаться. Питался Федор отлично. Он получил то, о чем всегда мечтал: комфорт, еду, свои любимые игрушки на приставке, мог спать сколько угодно, не работать. Вот прямого доступа в сеть у него не было, но он и не хотел его. Были опасения, что Федор попытается удрать, захочет к своей рок-группе. Но он о ней даже не вспоминал. Может, коллектива и не существовало. И да, он получал таблетки. Летом ночью Петя выводил брата погулять. Но тот всегда просился назад, очень боялся, что его полиция найдет. Единственная наша ошибка – резкое снятие его с наркотиков. Сердце Феди не выдержало.

Я продолжала сидеть с прежним выражением лица. Но в душе бушевала буря. Ошибка? Ну-ну. Слабо верится, что Асолева не знала, что наркоман или алкоголик могут погибнуть спустя несколько дней после того, как резко бросят свои пагубные привычки. Сердце, приученное к регулярным дозам и возлияниям, не выдержит неожиданно наступившего правильного образа жизни и перестанет работать.

– Тело Федора облачили в костюм Петра, коротко постригли ему волосы, – заговорил Коробков, – отвезли в заброшенную избу. Значит, человек, который случайно нашел…

Инна снисходительно посмотрела на Коробкова.

– Дима, разве можно полагаться на случайность, а?

– Простите, ступил, – вздохнул Коробков, – но почему именно улики по делу Кругликова?

– Надо было доходчиво растолковать вам, по какой причине Заикин исчез, – снисходительно сказала Инна, – у тех, кто искал пропавшего Петю, должна была появиться уверенность, что парень продался за большие деньги. У вас тогда в производстве было лишь дело Кругликова. Валерий – серийный убийца, маньяк. Но мать его обожала. Анна Юрьевна, оперная певица мирового класса, получала заоблачные гонорары. Ей отсчитать миллионы за избавление сыночка от пожизненного наказания ничего не стоило. Коллеги Петра узнали, что он унес со склада вещдоки, и сделали нужный вывод: найдено тело Петра, он мерзавец, решил набить карманы, спасая жизнь маньяку. Я ошиблась?

– Нет, – признал Димон.

– Вашему сыну на самом деле пришлось унести улики, – медленно произнесла я, – они пропали. Вас не волновало, что из-за их исчезновения Кругликов, явно больной человек, избежит наказания? И, возможно, он продолжит убивать?

Инна вскинула брови.

– Татьяна, певичка с сыном умотали за пределы России. Если Валерию взбредет в голову заняться прежними делами, это проблема другого государства. Когда готовишь операцию по внедрению, часто встает вопрос, что важнее: успех всего дела или опасность для одного человека?

По щекам Коробкова поползли красные пятна, но он удержался от комментариев. А мне страстно захотелось вывести Инну из себя, сказать ей нечто неприятное, и я не удержалась:

– Но сейчас стал ясен ваш косяк, Кругликовы улетели семнадцатого октября, а улики Заикин взял на складе девятнадцатого.

– И что? – вскинула брови достойная помощница своего мужа. – Думаете, Анна Юрьевна своими ручонками несла чемодан с валютой тому, кто улики спер?

– Думаете, Анна Юрьевна могла кому-то это очень и очень деликатное задание перепоручить? – в тон хозяйке квартиры осведомился Димон.

– О чем вы говорите, – остановила спор Инна, – это сработало. Поздно сейчас спорить на тему, могла – не могла она сама деньги принести. То, что я задумала, исполнилось. У близнецов, даже если их с помощью уловок сделали внешне не особо похожими, ДНК идентично. Найдя тело Федора, вы сделали анализ и решили, что перед вами Петр. Это не ошибка, а незнание правды о том, что у Заикина был брат-близнец.

– Однако вы рисковали, отправляя за кордон Петра, который, как и Федор, не имел ни малейшей общей генетики с Шиховыми, – заметила я, – Элизабет могла отправить родственника на анализ.

– Вы правы, – согласилась хозяйка, – но риск присутствует в каждой операции по забросу агента. Никогда нельзя исключить вероятности, что спустя лет пять после того, как сотрудник освоился полностью на новом месте, судьба не столкнет его со старушкой, которая воскликнет:

– Вы Вольдемар, сын покойных Мари и Эндрю? Боже, да вы кардинальным образом изменились! У меня в альбоме есть фото наших встреч, вы там вообще другой. Не помните меня? Я Натали, во время вашего отрочества привозила вашей матушке молоко, яйца со своей фермы. Мы с Мари дружили. Хотите снимки посмотреть?

Если разговор случился наедине, то болтливой даме можно объяснить изменение внешности: постарел, пополнел, болел. Ну и так далее. Но если возглас удивления дамы достигнет ушей человека, в чьи служебные обязанности входит обостренная подозрительность, – вот тут дело плохо. И такую «Натали», даже досконально изучив нужный круг людей, не всегда найдешь. Да, было опасение, что Элизабет попросит Петю сдать кровь. На этот случай я приготовила историю о болезни, которую Петр перенес в подростковом возрасте. Ему якобы понадобился здоровый костный мозг. В то время трансплантация происходила с разрушением собственного костного мозга пациента, и он получал ДНК донора. Все сделала чисто, если начнут копать, в архиве обнаружится карта ребенка, описание всех процедур.

– Отличная идея, – похвалила я Инну.

– Возьмете меня на службу? – неожиданно спросила Асолева.

– Я не решаю кадровые вопросы, – покривила душой я, – и мы не засылаем агентов. Но с вами, наверное, хорошо работать.

– Отправка Пети – моя лебединая песня, – усмехнулась пожилая дама. – Кроме меддокументов, он в любой момент мог показать фото, где сидит на коленях у отца, снимки семейных праздников разных лет. Вам понятно, что на фото был Федор. Но ничего не понадобилось. Эли умирала, она прожила меньше года после того, как Петр переехал к ней. Переоформила на него все свое имущество, недвижимость, счета в банках, бизнес покойного мужа. Старушка поменяла Заикину фамилию, он стал Федором Николаевичем Шиховым.

– Очень богатым графом, – пробормотал Димон, – вот только родную маму «аристократ» забыл.

– Вы никак не вписываетесь в его новую биографию, – подлила я масла в огонь, – отец и мать Федора мертвы. Полину поместили в интернат.

– Прекрасное место для девочки, – кивнула Инна, – там дают нормальное воспитание, образование. Я о ее судьбе не беспокоилась. У нее есть две квартиры, с голоду ноги не протянет.


– Вам не хотелось забрать внучку к себе? – задала я нескромный вопрос.

Асолева ощупала меня взглядом.

– Татьяна, раз уж у нас идет предельно откровенный разговор, скажу. Я не из тех людей, которые совершают добрые поступки по принципу: «Не утоплю противную кошку, вдруг соседи меня живодеркой назовут, буду жить с ней и мучиться». Я не буду жить и мучиться, я утоплю. Полина очутилась в детском учреждении после отъезда отца. Понятно ведь, что Анжелику он взять не мог и, главное, не хотел. Говорить ей правду о том, куда муж подевался, тоже не следовало, не стоило и надеяться на то, что она прикусит язык, станет молча несколько лет ждать, когда Петя ее из России к себе позовет. Да и как он мог это сделать? Он же Федор! Надо было решить вопрос с бабой. Поэтому я в районе полуночи приехала к Анжелике и сообщила:

– Завтра утром уедете с Полей, вот адрес. Вещей не бери никаких. Сутки проведешь в квартире, потом рули в другое место, в интернат. Там девочку ждут. После отправляйся во Внуково, в кассах найдешь сотрудницу, запомни ее имя. Скажешь: «Я от Исаака Яковлевича», получишь билет и улетишь. А вот адрес, куда надо прийти после приземления самолета. Пересидишь пару месяцев в тиши и вернешься.

Лика принялась вопросы задавать, я ей объяснила:

– Петра арестовали. Его осудят по тяжелой статье за помощь в побеге серийного маньяка. Хочешь стать женой преступника? Перед тобой тогда все двери захлопнутся.

Она взвизгнула:

– Давно с ним развестись собиралась, сейчас самое время!

Я подивилась ее глупости.

– Значит, станешь разведенной женой преступника. Что в лоб, что по лбу. Один эффект. Полину ни в какой вуз не примут, тебя на хорошую работу не возьмут, знакомые отвернутся, соседи по подъезду петицию напишут: «Не хотим жить рядом с той, у кого муж маньяку-убийце сбежать позволил». Лучше закопаться, сменить документы. Не волнуйся, я помогу тебе.

– Ну вы и сгустили краски, – протянул Димон, – сейчас не советское время, народу все равно.

Инна не стала спорить.

– Возможно, вы правы. Но мне требовалось удалить Анжелику из Москвы. Пришлось зачернить ситуацию. Она испугалась, доставила Полину в указанное место, девочке заранее поменяли документы, оформили ее как Правкину. Анжелика на метро приехала туда, где я ее ждала, получила деньги и на такси отправилась во Внуково. Более я ее не видела. Судьба бабы мне неизвестна.

– Таня, ты что-то хочешь сказать? – обратился ко мне Димон.

– Да, – подтвердила я. – Инна Ивановна, с трудом верится, что вы не заботились о молчании Лики. Вдруг она откроет рот, начнет болтать. Странно, что не общались с невесткой.

Хозяйка издала смешок.

– Татьяна, если бы я дергалась по любому поводу, по которому простая баба станет с ума сходить, то уж давно бы обрела последний приют на уютном погосте. Я никогда не волнуюсь и не рыдаю. Проблемы не оплакивают, их решают. Анжелика понятия не имела, что Петр улетел из России, она думала, что муж арестован. Реши баба выяснить подробности, куда она пошла бы? Уж не в полицию! Ко мне. Раз не пришла, значит, все ок.

Коробков оценил высказывание Инны:

– Спорное, однако, мнение.

Инна широко улыбнулась.

– Дмитрий, я объяснила вам свою позицию, не собираюсь ни с кем спорить.

– Анфиса Кривкина… – начала я.

– О ней не спрашивайте, – отмахнулась Инна Ивановна, – ничего о девушке не знаю, кроме того, что вам рассказала.

Я решила побеседовать на другую тему:

– Полина…

Но и тут Асолева сразу махнула рукой.

– Я с ней не в контакте.

– Поведение Петра, который начисто забыл о том, кто его превратил в богатого графа Шихова, наверное, вас очень задело, – не утихала я.

– Надеюсь, я помогла вам, – спокойно произнесла Инна. – Татьяна, у меня просьба: доложите своему главному начальнику, по совместительству своему мужу, обо мне. Расскажите ему эту историю, поясните: Инна Ивановна уже не персик, но еще и не сгнивший до конца фрукт. Телом она не особо сильна, но ум четкий. Не могу работать в вашей команде как полевой агент, но как мозг в засаде я одна из лучших. Мне нужны деньги, вам требуются умные, опытные люди. Если бы я не рассчитывала получить в офисе особых бригад скромную табуретку в углу, никогда бы вам из меня слова правды про Петра Заикина и Федора Пестова не выдавить. Но дома мне тоскливо, и нищета обрыдла. Когда Полина у вас появится, спокойно объясните ей: Анжелика, вероятно, погибла. О женщине с ее паспортными данными нет никаких сведений. Дмитрий, я права?

– Как всегда, да, – кивнул Коробков, – мобильный телефон, кредитки, регистрация, страницы в соцсетях, медкарты в поликлиниках, счета в банках, кредиты, автомобиль – ничего нет. Загранпаспорт Лика не получала, границы России не пересекала. Анжелика – невидимка.

– Вы говорили, что жене Петра во Внуково в кассе дадут билет, – напомнила я, – мы искали Заикину Анжелику. Но, наверное, надо интересоваться кем-то другим!

– Разве я не объяснила? – удивилась Инна Ивановна. – Она не взяла ни билет, ни документ. Таксист высадил бабу у входа в здание аэропорта. Все. Она испарилась. Татьяна, вы понимаете, на что я способна. Убедите мужа взять меня на работу. И получите не только отличного сотрудника, но и человека, который помнит добро.





Глава 40




– Анфису отравили, – ахнула Полина, – ужас! Боже! Она мне совсем не нравилась! Очень активная! Приехала ко мне, уговорила к вам отправиться. Сообщила, что моя мать очень богата, что вы ее непременно отыщете, а она мне поможет. Деньги, конечно, хорошо иметь. Но я в первую очередь хотела узнать, где она, почему меня в интернат сдала. Анфиса же твердила про богатство, она меня обзывала мямлей. Поэтому сама к вам побежала. Думаете, мама мертва?