Миднайт Хилл

Мелисса с тревогой слушала список, боясь услышать фамилию де Лордесов, но ни одного знакомого имени не прозвучало. Машина уже стояла возле дома, однако никто не спешил выходить. Мелисса кусала ногти.
– Мам, я думаю, что была свидетелем убийства.
– Господи, пожалуйста, скажи, что ты врешь или шутишь, чтобы я тебя не ругала!
Но Мелисса отрицательно закачала головой. Это был самый ужасный день в ее жизни.
* * *
Спустя полчаса они уже парковались у отделения полиции. Мелисса никогда не бывала в таких местах раньше. Одноэтажное здание почти в центре города стояло отдельно от величественных особняков. Меньше десятка служебных машин, потертые кирпичные стены. Внутри все было заполнено звуками неумолкающих разговоров и запахом кофе. Мелисса думала, что отделение полиции маленького городка не может быть таким людным, но почти за каждым заваленным бумагами столом кто-то сидел. Сначала они с мамой ждали на потертом диване. Миссис Санлайт купила себе и дочери по кружке кофе из автомата. Постоянно были слышны телефонные звонки. Потом Мелиссу проводили в кабинет. Она рассказала все, что помнила. Двенадцать сорок пять. Нил Хантер едет на мотоцикле, из-под брезента безжизненно выпадает рука. Добродушный мужчина записал ее показания и попросил их подписать. Миссис Санлайт ходила по кабинету дергаными шагами.
Когда они наконец оказались дома, миссис Санлайт достала бутылку вина и быстро выпила ее, бокал за бокалом, предлагая Мелиссе присоединиться. Она взяла один бокал, но так и просидела с ним до самого вечера, не в силах сделать глоток. У нее и так во рту слишком долго стоял привкус водки. Вторую бутылку мама растянула на час. Она смотрела телевизор чуть ли не впервые с момента приезда. Небольшой и толстый, он все время прерывался на помехи. По всем новостям не переставая крутили один и тот же сюжет – истерзанные тела в черных мешках прячут от журналистов. Пятнадцать трупов, их лица и имена. Просьба сообщить обо всем, что известно, в полицию.
Миссис Санлайт и Мелисса надеялись, что из-за такого резонанса за Нилом Хантером быстро приедут. А пока они закрыли дом на все замки, подперли ручки стульями, зашторили окна и решили, что воскресенье проведут дома.
XI 
Декабрь, 1898
Карету слегка тряхнуло, и Пол завалился на Каришму плечом. Та брезгливо хмыкнула, двигаясь ближе к окну. Дороти напротив поправила плед, которым укрывала колени. Стекла очков Альфреда блеснули в свете уличных фонарей.
Они вчетвером ехали на бал в поместье Майлзов. Давний друг Альфреда-старшего пригласил их семью к себе на званый ужин. Мистер Майлз, держатель местного театра, любил собирать всю знать Миднайт Хилла перед Рождеством. Роскошный прием с музыкой и угощениями, его лучшие актеры и актрисы, знаменитости и, конечно же, политическая верхушка.
Пол чувствовал себя неуютно. Он никогда не бывал на таких сборищах, и даже его лучший костюм мог сравниться разве что с облачением местных дворецких. Зато бакенбарды он выбрил ровно, а волосы уложил прядка к прядке. Альфред сидел напротив в мехах, на пальце блестел золотой перстень. Он аккуратно поглаживал ладонь жены.
Со дня ссоры они так и не объяснились, оттого Пол чувствовал себя одной ногой выставленным на улицу. Тем неожиданнее для него было получить приглашение от Альфреда на бал.
«Я представлю вас как друга семьи. Надеюсь, вы скроете от гостей свою профессию, доктор Гаст».
В окне уже виднелся длинный трехэтажный особняк, стрельчатые окна которого озаряли светом пространство вокруг. Экипажи выстраивались вереницей.
– Немного волнуюсь, – вдруг заговорила Дороти, наклонившись к Альфреду. – Как все отреагируют на беременность?
– Все будет хорошо, – прошептал тот с легкой улыбкой. – Эти индюки за нас порадуются.
 
Каришма ухмыльнулась. Ей было велено держаться в отдалении, среди слуг. Не взять с собой «наемницу», как она сама себя называла, было нельзя. Она была уверена, что подобное мероприятие – отличный повод демонам сделать ход. Платье надевать тоже отказалась. Каришма облачилась в длинную накидку, под которой спрятала волосы, кольца и ножны.
Наконец карета затормозила перед широкой лестницей, по которой поднимались гости в роскошных шубах, с пушистыми шкурками на воротниках. Пол поправил шейный платок и выбрался из кареты. Он подал руку Каришме, но та демонстративно выпрыгнула, минуя порожек. Пол закатил глаза и завел руки за спину. Солнце уже село, поэтому было довольно морозно. Изо рта валил пар. Альфред помог Дороти выбраться и аккуратно взял ее под локоть.
Еще поднимаясь по лестнице, де Лордесы принялись здороваться со знакомыми, отчего озябший на морозе Пол чувствовал себя еще более неловко. Он кивал при знакомстве, но имена гостей тут же вылетали из головы. Осмотревшись, он заметил, что след Каришмы уже простыл.
Они зашли в дом. Многочисленные лакеи тут же подхватывали у гостей шубы и проводили их в бальный зал. Пола обдало теплом. Хрустальные люстры освещали просторный зал со сводчатыми потолками, вдоль стен которого у панорамных окон стояли столы с закусками. На невысокой сцене расположились музыканты, задававшие бодрый ритм, шуршали платья, журчали голоса и девичий смех. Посередине возвышалась пушистая ель, золотые шарики сверкали на ней, подобно звездам. Отвлекшись от изучения богатой обстановки, Пол понял, что потерял из виду всех знакомых. Зато приметил в толпе официанта, что нес поднос с бокалами. Ухватив с него игристое вино, Пол выпил и вздохнул. Можно просто расслабиться и провести вечер, танцуя с прелестными дамами, коими полнился зал. Вероятно, это были актрисы из театра мистера Майлза, иначе объяснить такое количество одиноких красавиц он не мог.
Тем временем Альфред и Дороти, не отступая друг от друга ни на шаг, попали в компанию из членов городского совета, где и посчитали нужным объявить о долгожданной беременности Дороти. Присутствующие заликовали, подняв свои бокалы, чем привлекли внимание хозяина пиршества. Тучный и седой мистер Майлз вклинился в круг знакомых и пожал Альфреду руку.
– Поздравляю, Альфред, приятно слышать хоть какие-то хорошие новости! Дороти, – он наклонился и поцеловал ее руку, – желаю здоровья и процветания вашей семье!
– Господин де Лордес! – раздался звонкий голос, от которого Альфред вжал голову в плечи и подтянул жену поближе. – Какая великолепная новость! Род де Лордесов пополнится еще одним, без сомнения, талантливым наследником!
Изящно проскользнув в компанию, перед ними возник господин лет тридцати. Осанистый, в черном безукоризненном фраке поверх бордовой жилетки с вышивкой, он поднял к потолку бокал с шампанским. Золотисто-медные, как липовый мед, волосы, более темные усы над изогнувшимися в ухмылке губами и прямой нос, словно вылепленный скульптором, как и весь он – Оскар О’Коннелл.
– Каждый здесь должен выпить за ваше здоровье, Альфред, – улыбался он, щегольски подмигнув. – Господа! – он поднял руки, привлекая всеобщее внимание. – У нашего драгоценного мэра на подходе наследник! Давайте же выпьем! И пусть в их жизни наступит белая полоса, после, несомненно, трагических событий.
Что-то сверкнуло в глазах О’Коннелла, прежде чем он залихватски осушил бокал. Гости поддержали его. Слуги устремились к образовавшейся толпе с подносами.
– Может, станцуем в честь этого события? Как считаете? – О’Коннелл задорно осматривал гостей. – Эй, музыканты! Что-нибудь невероятно бодрое! Простите, – обратился он уже к мистеру Майлзу, – что руковожу вашим балом, но уж больно я рад за главную семью нашего славного города.
Мистер Майлз только приятельски хмыкнул, прежде чем отправился танцевать с женой под вальс, звуки которого наполнили зал.
Альфред и Дороти так и стояли, прилипнув друг к другу. Они иногда переглядывались и невольно отступали назад, сторонясь О’Коннелла как огня. Когда гости потянулись к центру зала, он подошел к де Лордесам. С лица не сходила улыбка. Он подкрутил ус.