Острые углы (СИ)

Ее смех был резкий и надтреснутый, но всё равно это был смех, который вывел его из себя.
Он вскочил со стула и бросился к ней. Лера попыталась убежать, но он швырнул ее на пол. Она расшибла колени и больно ударилась ребрами.
— Я не хочу делать тебе больно, Лера. Не вынуждай меня… — прошипел он, расстегивая брюки.
Когда он вторгся в ее тело, она содрогнулась больше от омерзения, чем от боли. Но долго терпеть эту пытку не пришлось. Беспалов, видимо, так возбудившись от ее слов и собственных воспоминаний, почти сразу кончил.
Она рванула от него, но он снова схватил ее за руку.
— Куда?
— Одеться хочу! Или ты боишься, что, если я трусы надену, ты их больше с меня не снимешь? — сдавленно засмеялась Лера, будто захлебываясь собственными смешками. — Бл*ть, да отъ*бись ты! Бежать некуда, машины нет, телефона нет… Куда я денусь…
Он не стал препятствовать, и Лера двинулась к шкафу. Распахнула дверцу, схватила джинсы. Беспалов сначала не выпускал ее из виду, а потом расслабился, увидев, как она одевается. Застегнув брюки, он отполз к стене и прислонился к ней спиной.
Лерка снова потянулась к полке, но уже не для того, чтобы взять что-то из одежды.
Замок на медицинском портфеле она могла открыть одной рукой. Секунда понадобилась, чтобы выхватить шприц с наркозом в самой большой дозировке.
Вторая — чтобы содрать упаковку вместе с колпачком от иглы.
Когда Беспалов, заподозрив что-то неладное, ринулся к ней, было уже поздно.
Резким ударом она вогнала ему в плечо иглу до самого основания и со всей силы нажала на поршень.
— Вот сука… — прошипел он, хватая ее за горло в агонизирующих попытках придушить.
Кислорода не хватало, в глазах заплясали яркие пятна. Потом рука на ее шее ослабла, и Беспалов повалился на пол.
Лера закашлялась, пытаясь отдышаться. Легкие сначала никак не принимали воздух. Потом ей удалось сделать короткий вдох. Она натянула на себя первую попавшуюся футболку и нашарила на постели свой телефон. Распахнув створку окна, выскочила на улицу и побежала в сторону моря, рухнув в песок почти у самой воды.
Дрожащими руками Лера набрала номер отца, и он сразу ей ответил.
— Папа, — беззвучно сказала она.
— Лера, тебя не слышно. Дочка, я тебе перезвоню…
Ей наконец удалось вздохнуть.
— Папа, мне нужна твоя помощь… Если не хочешь, чтобы меня посадили за убийство… — говорить было трудно, горло саднило, и каждое слово давалось с болью. — И найди Полевого… Беспалов что-то с ним сделал… Я тебе потом всё объясню.
Несколько бесконечных секунд в трубке было молчание.
Затем отец спросил уже другим тоном:
— Где ты?
— Точку скину. Папочка, пожалуйста, я тебя очень прошу, найди его живым… — отчаянно взмолилась она.
— Я еду.
Сбросив отцу координаты, Лера уронила телефон в песок, и ее скрутило, скомкало сухим плачем…
  
Глава 18
 
Каждая минута, проведенная в ожидании, отдавалась болезненными спазмами в сердце. Время вроде бы бежало, струилось, но как будто застыло неподвижно. Сначала Лера не могла вдохнуть от сковавшей душу тревоги, затем ее охватило безразличие, и накатило странное чувство покоя.
Она смотрела вперед, сидя прямо и сложив руки на коленях. Солнце, отражаясь от воды, слепило глаза.
Не повернулась Лера даже тогда, когда к дому подъехали машины, захлопали дверцы, и послышался голос отца, негромкий, но властный. Еще через некоторое время что-то опустилось ей на плечи: отцовский пиджак.
— Ты нашел его? — бесцветно спросила она.
— Пока нет, — ответил он, оборвав ей сердце. — Как это случилось?
Лера сухо рассказала о том, что произошло. Она старалась избегать подробностей, но Соломатин видел на ней красноречивые свидетельства ее слов: багровые синяки на шее, кровь проступившая на коленках сквозь светлую джинсовую ткань.
— Когда ты первый раз позвонила…
Она не подняла головы, и ее взгляд уперся в мыски его ботинок.
— Он был в комнате. Пригрозил, что убьет Лёшку, если я скажу тебе хоть слово.
 
— И ты предпочла, чтобы он сделал что-то с тобой, нежели с ним…
— Я его люблю.
Лера всё еще не смотрела на отца и не видела, как сжалась его челюсть, и на гладко выбритом лице заиграли желваки. Она почувствовала исходящую от него волну негодования, но он не сказал ни слова. Его душили боль и бессильная злость, но он смолчал, до побелевших костяшек сжав пальцы в кулаки.
— Это он организовал покушение на Назарова и на тебя. Он сам мне в этом признался. Радовался, что стравил вас… — добавила негромко.
В этот момент к дому снова подъехала машина, и Лера обернулась. Это был Лёшкин джип, но за рулем сидел не Лёшка. Человек отца загнал машину в гараж, двинулся к Соломатину, и они тихо о чем-то переговорили.
Мысль, которую Лера старалась не допускать, стала проникать в ее сознание, разбивая сердце на части.
— Папа, пожалуйста, — она поднялась на ноги и бросилась к отцу. — Сделай что-нибудь… Ты должен знать, где он может держать его. Папа, я тебя умоляю…
Соломатин прижал дочь к себе.
— Лера, успокойся. Послушай меня…
Но Лера не слушала. Она рыдала, уже не пытаясь бороться с истерикой.
— Папа, я клянусь… Я тебе обещаю… Я сделаю, всё, что ты хочешь, только найди его… Папа, ему никто не поможет, кроме тебя. Только ты можешь… Я же тебя никогда ни о чем не просила. Сделай это для меня.
Да, она никогда его ни о чем не просила. Всегда заявляла, требовала. Боролась с ним, как революционер с режимом.
— Лера, остановись, — сказал он чуть жестче, чтоб немного приглушить ее истерику. — Посмотри на меня. Послушай.
Она замолчала.
— Если существует хоть маленькая вероятность, что он жив, я его найду. И с ним всё будет в порядке. Ты же мне веришь?
Дочь кивнула.
— Я сделаю всё, что от меня зависит. Теперь возьми себя в руки и успокойся.
Она глубоко вздохнула, отерла щеки и снова села на берегу, обхватив колени.
Соломатин вздохнул, уселся на песок рядом с дочерью и обнял за плечи.
Они долго молчали, глядя на перекатывающиеся волны.
— Красиво здесь… — задумчиво произнес Альберт Сергеевич.
— Красиво… — эхом повторила Лера.
— И давно ты с ним роман завела?
— Давно, — снова сказала она безо всякого выражения и отвела со лба растрепавшиеся волосы.
Отец больше ничего не сказал. Не спрашивал, как она могла. Не доказывал, почему не должна.
— Альберт Сергеевич, мы закончили, — сообщили ему.
— Пойдем, — сказал он дочери. — Тебе нет нужды здесь оставаться. Я отвезу тебя в больницу.
— Не надо мне ни в какую больницу. Со мной всё в порядке. Я с места не сдвинусь, пока Полевого не найдут, — твердо заявила Лера.
Соломатин обернулся, махнул кому-то рукой и остался сидеть рядом с ней.
Время снова замедлило бег, но рядом с отцом ожидание уже было не таким мучительным.
— Беспалов не мог всё предусмотреть… — сказала она, пытаясь воскресить в себе надежду.
— Если бы он всё предусмотрел, он бы не был мертв, — ответил отец. — Ты всё правильно сделала, Лера. Если бы не ты, то я сам бы его прикончил. Только его смерть не была бы такой легкой.
Когда у Соломатина зазвонил телефон, сердце Леры тревожно забилось.
Альберт Сергеевич, поднялся, ответил на звонок и подал дочери руку.
— Идем. Нашли твоего Полевого. В больницу везут.
— Что с ним?
— Под наркотой. Если довезут, откачают.
— Мне надо к нему.
— Нет, — жестко сказал отец. — Ты поедешь домой. Приведешь себя в порядок и будешь отдыхать. Я сам съезжу и в больницу, и к родителям. Когда вернусь, мы поговорим.
— Хорошо…
Преодолевая боль в колене, Лера дошла до дома и только сейчас вспомнила про кота.
— Надо найти Снежка.
— Кого? — не расслышал отец.
— Кота! Снежок! — позвала она. — Езжай, папа. Я найду котика и поеду домой. Не брошу же я его тут одного…