Пятничный я (СИ)
— Так сам пресветлый дор Торефельт в Академии с проверкой.
Торефельт. Фамилия эта Яннису была известна. Именно так звали командующего армией, в которой ему, вполне возможно, предстояло служить. Пресветлый дор Окинус Торефельт… Бля… Окинус… Оки… Мелкий по формату, но вполне четкий портрет, виденный в местной Книге пэров… Там, правда, на голове пресветлого дора был объемистый головной убор, украшенный пером, но в остальном… «Приедешь и поставишь всех на уши». «Не хочу, чтобы знали настоящее имя»… Бляяя… Это что же получается, он вчера под дверью своей комнаты с наслаждением дрочил, глядя на то, как главный военный чин этой страны и одновременно личный друг и правая рука короля сначала отшлепал, а после трахнул своего мужа?!
Яннис тоже вытянул шею, глядя на помост. И вскоре его любопытство было удовлетворено целиком и полностью. Когда преподавательский состав занял свои места, рядом с пресветлым дором Тароном действительно встал… Оки. «Дела!» — только и смог подумать Яннис. Во всей этой истории его грело одно: если уж сам главнокомандующий обещал похлопотать, чтобы его не выперли из Академии за неуспеваемость, шанс на то, что это все-таки произойдет, устремился к нулю так же решительно, как карающая длань пресветлого дора Торефельта к заднице его супруга.
Официальная часть окончилась быстро. Джонас демонстративно смотрел куда угодно, кроме помоста, где стоял его муж. Оки тоже делал все возможное, чтобы не коситься в сторону своего младшего, но взгляд его нет-нет, а проезжался по строю курсантов в том месте, где вытянулся по стойке «смирно» Джонас.
После утреннего построения курсанты отправились на учебу, и момент отъезда «высокой правительственной комиссии» в лице пресветлого дора Торефельта Яннис не застал. Да, в общем, к тому и не стремился, памятуя о соблюдении правильного расстояния от солдата до начальства. Ему хватало своих проблем, чтобы еще беспокоиться о Джонасе и его медведеподобном супруге с миленьким семейным именем Оки.
Время до контрольной по математике, первой из трех предстоявших ему, ушло, словно песок сквозь пальцы — с быстрым сухим шелестом. Более того, Яннису казалось, что оно не просто утекло, а его кто-то нагло стырил. Словно кудлатый злодей черт своими загребущими лапками по горсточке растащил. Яннис учился, учился и еще раз учился в точном соответствии с заветами покойного Ленина, которые в ту пору, когда Саша Иртеньев отправился первый раз в первый класс, еще благополучно висели на стенах в его школе. Лень периодически поднимала нечесанную голову, но Яннис тут же вспоминал о своем потенциальном муже — лысом жиробасе с сальными губами. После этого рвение к учебе у него тут же самым невероятным образом возрастало, становясь просто-таки нестерпимым.
Математику он написал предсказуемо хорошо, решив задачи из контрольной в рекордные сроки и тем самым поставив математика в тупик. До конца не веря тому, что Яннис не списал все каким-то волшебным образом, тот задал ему еще несколько примеров и велел решить их прямо у доски. Что курсант Моберг и проделал, не особо запарившись.
— Чу-де-са… — качая головой, возвестил математик.
— Никаких чудес, мэтр. Я просто все лето занимался, — твердо заявил Яннис.
Вранье давалось ему все легче. Но опыт при этом подсказывал, что долго так продолжаться не будет. В его личной практике все тайное рано или поздно обязательно становилось явным. Причем, как правило, в самый неудачный для врущего момент.
Вечером того же дня на тренировке Тарон сообщил Яннису, что еще через неделю его ждет к себе на экзамен мэтр Викстрём, преподаватель по тыловому обеспечению армии. В подготовке к этой контрольной опять-таки очень помог Джонас, который не только разъяснял Яннису конспекты, но и щедро делился своим, как выяснилось, немалым опытом снабжения лена* своего старшего мужа. Да и своего собственного. Яннис с удивлением узнал, что Джонас является не только младшим мужем, но и главой своего отдельного благородного Дома, руководство которым перешло ему по наследству от умершего отца — благородного дора Хемли Андерса.
— Как же получилось, что ты, будучи наследником Дома, стал младшим?
Джонас пожал плечами.
— Как у тебя и получилось. Старший брат погиб. Отец попытался сплавить меня замуж, но не успел — пресветлый дор, за которого он мечтал меня выдать, от брака отказался, — Джонас усмехнулся, — на мое счастье. А после отец умер.
— Значит, ты выходил за своего Оки, уже будучи свободным? Старшим в роду? Но…
— Хочешь спросить — зачем? Так я ведь тебе, Ян, говорил. Ты просто забыл. Люблю я его, вот и вышел. Всегда любил и счастлив, что все повернулось так, как повернулось. Поверь.
— Но… — опять протянул Яннис.
Мысли в его черепушке вились осенней мошкарой. Мозг никак не хотел принимать новую информацию. Добровольно стать младшим? «Люблю…» Яннис покачал головой, вдруг вспомнив свой ночной кошмар:
— А дети? Неужели тебе бы не хотелось иметь своих детей, Джонас?
Тот в ответ лишь удивленно вскинул брови.
— У нас с Оки их семеро. Пресветлая дора Хильда, наша с ним супруга, подарила нам чудо: пятерых дочерей. А кроме них еще и двоих мальчиков-близнецов.
— Ты отец семерых детей?! — Яннис выпучил глаза.
— Если подходить формально — нет. Девчонки — заслуга Оки. Я стал членом семьи позднее. Мальчуганы… не знаю, — Джонас улыбнулся и подмигнул. — Но это и не важно. Они все — наши. Понимаешь? Я люблю их, а они меня. И Оки любит нас всех. И дора Хильда. Что еще надо? Или… Или в благородном Доме Моберг в этих делах все… иначе?
Яннис уставился на Джонаса, понимая, что ответа на этот вопрос не знает.
— Я… Я, похоже, забыл…
Джонас качнул головой.
— Все благородные и пресветлые Дома сохраняют свои традиции в вопросах внутрисемейных правил и рождения на свет наследников. Ну и от конкретных людей и их взаимоотношений, конечно, многое зависит. То, как у нас с Оки и дорой Хильдой, если честно, нечастое явление. По традиции лишь старший супруг имеет право входить в спальню к своей жене, а потому все рожденные ею дети продолжают только его линию. Младший продлить свою не имеет права именно потому, что он младший.
— Идиотизм, — буркнул Яннис.
— Традиции, — пожал плечами Джонас.
***
Мэтр Викстрём встретил Янниса мрачным взглядом. Желая произвести самое лучшее впечатление, Яннис вытянулся по струнке и щелкнул каблуками. В глазах преподавателя — невысокого хлипкого старика с поразительно густыми и уже совершенно седыми бровями, сросшимися на переносице трагической волной — появилась насмешка. Он явно и в грош не ставил устроенное курсантом в его честь представление.
— Не утруждайтесь, Яннис. За вас меня уже попросили все, кто только мог. Чем вы могли расплатиться за покровительство пресветлого дора Торефельта или многоуважаемого дора Тарона, я догадываюсь, — быстрый взгляд вниз, в район паха и задницы, заставил Янниса стиснуть зубы и кулаки, — но чем вы охмурили старика Ноймайера? У него что, до сих пор все… действует? Остается позавидовать…
Яннис сдерживал себя из последних сил. Кулаки чесались не иносказательно, а самым натуральным образом. И почесать их остро тянуло именно о физиономию этого говнюка. Эх, был бы тот помоложе… С другой стороны… Бывший майор вздохнул, пытаясь успокоиться. С другой стороны, эта репутация у проклятого Янниса наверняка ведь не на ровном месте возникла.
— Вы ошибаетесь, мэтр Викстрём. Причины их заступничества в другом. И пояснять их у меня нет желания, а в случае с пресветлым дором Торефельтом — и возможности тоже. И прошу, давайте оставим все это за дверью этой аудитории. А здесь я просто сяду и напишу контрольную. И вы, принимая решение обо мне, будете руководствоваться моими знаниями, а не тем, что вас за меня просили.
Викстрём пожал плечами, а после с преувеличенно вежливым поклоном указал в сторону первой парты, на которой уже лежали какие-то листки, а кроме того стояла чернильница с воткнутым в нее пером. Яннис уселся, еще раз взглянул в сторону преподавателя и притянул к себе задание.