Пятничный я (СИ)

Судя по выражению лица, они совершенно точно были у дора Халльрода, но что-то сказать он просто не успел — Эйсон Несланд вдруг улыбнулся и кивнул. Яннис, на мгновение буквально ослепленный увиденным, отвернулся, тряхнул головой, совершенно забыв, что делать этого не стоило — боль тут же плеснула из затылка в виски — и вновь уставился на замершего перед ним высоченного капитана Фьорнфельта.
— Возражений нет. Господин мой старший муж, — невольно передразнивая интонации Гюльчатай, продолжил Яннис, — сказанное мной утвердил. Тогда слушай первый приказ. Сегодня, после того как дор Халльрод велел тебе уехать из замка, а ты его почему-то послушался, ничего не доложив своему командиру, кто-то открыл калитку, через которую во внутренний двор проникли кадехо. В результате, повторюсь, погибли люди, и чудом уцелел юный Альф Несланд, — Фьорнфельт вскинул было опущенные глаза, и Яннис ответил ему таким же серьезным взглядом. — И я хочу знать, кто это сделал. А после сам, не полагаясь на мягкосердечие дора Несланда, которым вы все, судя по всему, привыкли пользоваться, решу судьбу этого человека. С этим тоже, надеюсь, все ясно, и возражений не имеется?
Фьорнфельт кивнул, и глаза его стали как щелки, а на щеках заходили желваки. Горе-супруг Янниса последовал его примеру и тоже кивнул, а после спохватился и покачал головой. Яннис перевел это так: да — все ясно, нет — возражений не имеется.
— Прекрасно. И тогда последнее, третье, капитан. Наша завтрашняя утренняя… гм… разминка в свете последних событий переносится. Боюсь, я не в форме, — Яннис коснулся рукой гудевшего затылка.
— Да какие утренние разминки, мой юный дор? — Халльрод мстительно хмыкнул. — У вас ведь сегодня первая брачная ночь! А утром вас будут пороть по моему приказу за поведение, недостойное младшего мужа. Так что, боюсь, завтра вам и ходить-то тяжеловато будет, не то что… гм… разминаться.
Укус был так себе, исподтишка, но стоило запомнить — дор Халльрод не просто скотина, но к тому же скотина злопамятная и мстительная. Яннис, совершенно уверенный в том, что проблема не стоит выеденного яйца и разрешится вот прямо сейчас, одним коротким словом «нет» из уст мужа «старшего», которому он только что спас жизнь и сына, подмигнул явно шокированному Фьорнфельту и вопросительно вздернул бровь.
— Что скажете, Эйсон?
Дор Несланд отрицательно закрутил головой, задвигал руками, словно отталкивая от себя что-то…
— Как я сказал, так и будет, — негромко напомнил дор Халльрод, и Яннис увидел, как эти слова ударили в его супруга, словно бронебойный снаряд под башню танку, попавшему в засаду в чеченских горах.
Пресветлый дор Несланд вздрогнул всем телом, выпрямился и, пряча глаза, произнес свое короткое слово:
— Да.
Комментарий к Глава 13
* ОКО́Т, окота, мн. нет, муж. (спец.). Действие по гл. окотиться; роды кошки и некоторых других животных (крольчихи, белки, львицы, овцы и др.).
Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940.
Синонимы: роды, ягнение
Капитан Фьорнфельт: http://vsevgallery.com/bPIC/201104/201104342808.jpg
========== Глава 14 ==========
Яннис, шокированный до глубины души, замер, всматриваясь в лицо дора Несланда. Глаза у того были по-прежнему потуплены. Уши пылали.
— И кто же будет моим палачом?
«Благодарный» супруг не ответил. Лишь желваки играли у него на бледных щеках. Халльрод усмехнулся.
— А вот хоть бы и наш новый начальник гарнизона капитан Фьорнфельт…
— Прошу простить, пресветлый дор, не обучен. Это не входит в мои должностные обязанности, — лицо капитана сделалось простым, как топор, и таким же жестким.
Халльрод поизучал его несколько секунд, недовольно пожевал губами и махнул рукой в сторону столпившихся рядом солдат.
— Ну так назначьте кого-нибудь!
Фьорнфельт, сохраняя на лице то же самое «топорное» выражение, развернулся к разномастной толпе.
— Кто-нибудь желает завтра утречком высечь младшего мужа нашего господина?
— А за что? — донеслось откуда-то из самой гущи.
Фьорнфельт вновь обратил взгляд на пресветлых доров и вопросительно вскинул бровь. Халльрод распрямил плечи и шагнул вперед, встав рядом с капитаном. Пошарив по толпе глазами, словно в поисках чего-то, он выкрикнул:
— За поведение недостойное младшего! Пресветлый дор Яннис посмел поднять руку на своего старшего супруга. Ударил его.
— Бьет — значит, любит, — донеслось из толпы, и солдаты заржали, толкая друг друга локтями.
Несланд молчал, по-прежнему глядя в землю. На душе у Янниса было так пакостно, что не хотелось ни говорить, ни что-то доказывать, ни даже сопротивляться. Вот прикажи сука Халльрод его пороть прямо сейчас, он бы и пальцем не шевельнул против… Наверно.
Пауза затягивалась. Фьорнфельт с кривой ухмылкой вновь спросил о наличии желающих примерить на себя роль палача, но таковых не нашлось. Более того, люди постепенно начали расходиться, переговариваясь и косо поглядывая на Янниса и тех, кто стоял с ним рядом.
— Добровольцев нет, — Фьорнфельт обозначил поклон в сторону пресветлого дора Халльрода. — А приказывать не имею права. Не заплечных дел мастерами служить нанимались.
Халльрод смотрел на капитана со злостью и предупреждением, но лицо Фьорнфельта хранило все то же непрошибаемое выражение, к которому теперь добавилась и доля иронии. Так здоровенный волкодав мог бы наблюдать за мелкой салонной собачонкой. Титус, следивший за развитием событий с неприкрытым любопытством, хмыкнул. Халльрод нервно дернул тощей шеей.
— Тогда я лично накажу вашего младшего, Эйсон. Или вы предпочтете провести экзекуцию сами?
— Нет, — сказал дор Несланд и обхватил себя за плечи руками, словно так хотел унять охватившую его дрожь. — Нет! НЕТ! Никогда ничего подобного в моем Доме не было! И не будет! — Несланда колотило все сильнее. Он уже слова-то выговаривал с трудом — так тряслись губы и цеплялись друг за друга зубы. — Не было и не будет! Все слышали?!
— Да, — тут же подтвердил капитан Фьорнфельт и повторил в полный голос — так, что звук разнесся по всему внутреннему двору. — Никаких порок не было и не будет. Так сказал наш господин.
— Эйсон! — выкрикнул Халльрод и уже собрался произнести еще что-то, но тут Несланд, у которого его странный припадок сделался еще сильнее, вдруг упал на землю и забился в судорогах, закатывая глаза. Из уголка его рта побежала кровь.
Началась суета. Хозяина замка подняли на руки и перенесли в дом — в его спальню на втором этаже, расположенную, как понял Яннис, в непосредственной близости от детских. Вновь вызванная знахарка заохала и велела немедленно послать нарочного в город, где наличествовал практикующий маг-лекарь.
Про Янниса и порку все забыли…
Можно было бы вздохнуть с облегчением, но супруга-«сто рублев убытку» почему-то было чертовски жаль. Яннис стоял в углу, чтобы не мешать знахарке и суетившимся слугам, которые по ее приказу приносили то одно, то другое, смотрел на разом посеревшее и постаревшее лицо этого дуралея и думал о том, что его муж (старший, блин!) еще, на самом деле, совсем молоденький — лет двадцати пяти, не больше, и по этой причине наивный и глупый, и жизнь его не трепала, как следует, а если и трепала, то совсем не закалила, а, скорее, надломила, и рана эта совсем свежа и все еще причиняет острую боль…
Стоять и вот так жалеть дора Несланда было глупо. Нужно бы не о нем, а о собственном положении думать и решать, как быть дальше. Но Яннис стоял и жалел, пока оставались силы. А после ушел, никем не замеченный. Помочь он все равно ничем не мог. Выйдя в коридор, он свернул направо, и сам не заметил, как закруглился в комнату к детям. Да и куда еще ему было идти в этом совершенно чужом доме, в котором он тем не менее уже успел обзавестись супругом, подраться с ним, получить по башке, убить парочку кадехо и чудом избежать порки?
В детской было тихо и покойно*. Ханна читала, пристроив на носу очки с толстенными линзами. Дети слушали. И так увлеченно, что тихое появление Янниса прошло для них незамеченным. Он присел к стене у двери прямо на пол и обхватил себя руками за колени. Все еще болела голова — но уже как-то тупо, привычно. И тянуло в животе — в последний раз он ел что-то на постоялом дворе днем. И было это, как казалось теперь, сто лет назад. Проклятое платье начало подсыхать и теперь стояло колом и даже как-то хрустело, сминаясь. Лицо и кожа головы под слипшимися от крови кадехо волосами нестерпимо чесались, и Яннис твердо знал, что виной тому не магическое внушение, а банальная грязь. Ему требовалось помыться, постирать и хоть что-нибудь съесть, но опять в этом проклятом доме никто и не подумал позаботиться о его нуждах.