Дочь Белого Меча

А потом склонился над волком. Волк пошевелился и попытался встать на ноги, но упал. Снегурко поднял его на руки и прижал к себе.
И в этот момент беззвучно сдвинулась та самая каменная плита, и из-под неё поднялся Черномор.
Ягмара не могла видеть этого глазами, было слишком далеко, но чем-то другим она это видела так ясно, как будто всё происходило тут, перед нею.
Черномор одним шагом преодолел полдолины и оказался за спиной Снегурко, который его не видел и не чувствовал, весь сосредоточенный только на волке, и Ягмара знала, что это отец и его давно пропавший ребёнок… Черномор поднял свой посох, чуть помедлил, набирая силу для удара…
И тогда ударила Ягмара. Что-то невыносимо горячее прошло сквозь неё от крестца через весь позвоночник, плечи, руки — и сорвалось с ладоней. Это было наподобие того толчка, которым она сама оборонилась от роя, пущенного Овтаем, и не сумела оборонить отца — но тысячекратно сильнее.
Воздух и землю разорвало от этого удара, и там, где стоял Черномор, поднялась до неба чёрная стена, пронизанная молниями, замерла ненадолго и стала медленно опадать…
Ягмара не потеряла сознания, но — просто кончились все силы. Она сидела, опершись на одну руку, и понимала, что стоит шевельнуться — и она рухнет, как мёртвая. В душе было пусто, холодно и безразлично. Потом она увидела, как Снегурко наклоняется к ней. Волк на его руках уже не был волком, а был таким же, как он сам — наполовину человеком, наполовину белым медведем. Она с огромным трудом подняла голову и встретилась глазами с помощником бога. Глаза были огромные, глубоко посаженные, светло-голубые, с маленькими бездонными зрачками. Она смотрела в них долго и ничего не чувствовала — ни страха, ни благоговения. Просто ничего.
Медвежонок зашевелился, повернулся в руках отца и тоже посмотрел на неё. Наверное, ему было очень больно, наверное, были поломаны кости, но он выпростал руку-лапу и помахал ей. Ягмара изо всех сил подняла свободную руку и тоже слабо помахала ему.
Снегурко распрямился, тяжело развернулся, отошёл на несколько шагов и с места, даже почти не присев, прыгнул в прореху в небе. Наверное, небо было ближе, чем казалось…
Земля содрогнулась ещё раз — теперь, похоже, последний.
Времени ни стало. Ничего не стало.
Подошёл Ний, сел рядом, обхватив руками колени. Потом оказалось, что он обнимает Ягмару, не давая ей упасть.
— Вазила нашёл Овтая, — сказал он.
Ягмара смогла только опустить и снова поднять веки.
— Он мёртвый. И… он мёртвый давно.
Теперь Ягмара смогла кивнуть.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Ний.
Ягмара снова кивнула. Выдавила слово:
— …потом…
Ний всё понял, поднял её на руки и понёс к шалашам. Она уснула у него на руках, а когда проснулась, было уже совершенно темно.
  
Эпилог
 
Пейзаж после битвы
 
Мясо без соли почему-то не насытило, а только отяжелило, и Ягмара не стала есть второй кусок. Зато отвар травок и корешков, собранных Вазилой, очень даже взбодрил и освежил. С небес опять светила полная луна, только немного покоробленная, измятая. Прорехи видно не было, но Ний говорил, что на закате она ещё зияла.
— Так что всё-таки произошло? — снова спросил Ний. — Я, честно говоря, боюсь даже догадываться…
— Всё, как ты и предполагал — Черномор влил в нас всех понемногу себя, чтобы пройти через башню. Никаким другим путём он попасть сюда не мог. Сливаться воедино он начал, я думаю, когда мы шли сквозь тьму. Ты же чувствовал, как с тебя что-то слетает… как пепел…
— То есть и снаружи оставался он, и он же образовывался здесь?
— Ну да. Я думаю, он рассчитывал, что мы скоро начнём ссориться, потом подозревать друг друга в чём-то, потом безумствовать… ну и так до конца. Овтай раздувал бы эти подозрения и ссоры, но оставался в стороне. И в результате он вышел бы отсюда полным могущества…
— То есть на выходе встретились бы два Черномора?
— Ну да. И победитель забрал бы всё.
— Чего-то я не понимаю в этой жизни…
— Если он детей своих… жрал, можно сказать… то почему бы ему не сожрать самого себя?
Ний только вздохнул.
— Но план сорвался. Оказывается, за нами таскался заколдованный ребёнок Снегурко. Я не поняла, мальчик это или девочка… И он распознал Черномора в Овтае… Остальное, я думаю, ты всё понял.
— Не совсем. Маг Масани говорил, что здесь не действует людское волшебство…
— Да, и мама так сначала говорила. Только она поняла, наверное, что это не так. Просто не успела сказать, всё уже началось… или не стала говорить. Я думаю, Черномор — он же здесь был по крайней мере два раза, а может, и больше — навёл на это место какую-то порчу. Что-то сломал. Проковырял дырочку. Помнишь, Масани говорил, что здесь не бывает солнца?.. Это была тайна Черномора и его преимущество — он знал, что здесь работает и людское волшебство, а другие не знали. Вернее, знали, что не работает. Поэтому он каждый раз выходил победителем…
— Ты убила его? — помолчав, спросил Ний.
— Не уверена, — сказала Ягмара. — Его не убить, он же почти бог. Или совсем бог. Но я зашвырнула его куда-то так далеко…
— И отняла могущество?
— Вот этого не знаю. Я в себе пока совсем не разобралась…
— Тогда…
— Видишь ли… Мама пожертвовала собой… убила себя. Я убила маму… — она сказала это так спокойно, так ровно, что испугалась сама. — Отец погиб в бою. Остались мы двое…
— И один из нас стал равен богу, а второй вернётся домой?
— Не знаю. Может быть. Правда, не знаю. Всё это… оно не такое, как говорили… А как на самом деле, я ещё не поняла. Может, ты и прав… А может быть, это мама передала мне перед смертью свою силу и свои умения, а этот… ритуал… он прервался, едва начавшись. И, значит, не состоялся. Не знаю, правда.
— Тогда Вазила?..
— Может быть, поскольку Вазила — волшебное существо, древнее, то он оказался как бы вне всего этого. Как и Снегурко… А может, он как раз тот, кому суждено вернуться домой. Я вдруг вспомнила — вы же с ним стали братьями… то есть и он связан с нами узами.
— А мы с тобой…
— Получается, тоже. Мама сказала, что ты ей нравишься и что ей хотелось бы внуков. Сказала за десять лепт до смерти…
— И что ты?.. — изменившимся голосом спросил Ний.
— Сейчас у меня траур, — сказала Ягмара. — Он продлится год. Потом, если не передумаешь, вернёмся к этому разговору. Хорошо?
— Да. Через год. — Ний твёрдо посмотрел ей в глаза. — Через год.
— Осталось ещё одно дело. Найдётся из чего сделать факел?
— Есть фонарь. Вазила, оказывается, таскал с собой фонарь.
— Пусть будет фонарь…
Место, где погиб Акболат, нашли быстро. Просто потому, что там сидел Шеру. Заметив приближающихся, он открыл рот и издал жалобный стон.
— Не плачь, — сказала Ягмара. — Мужчины не плачут.
Она опустилась на колени перед прахом отца. Плоть иссохла в пыль. Кости лежали кучкой, череп откатился на несколько шагов. Она стала брать по косточке и складывать в мешок.
— Помочь? — спросил Ний.
— Нет. Просто свети…
За четверть часа она собрала все до последней.
Потом они пошли искать место, где погибла мать. Это оказалось не так просто — там выгорело всё, что могло гореть. Но наконец они увидели красные искорки в пепле…
Ягмара нагнулась и подняла гребень. Он был не тронут пламенем, и от него исходила непонятная пока сила. Только это и осталось от матери…
Она собрала несколько горстей пепла и высыпала их на платок.
Найти места гибели братьев Бекторо оказалось проще. Они сгорели, но всё вокруг уцелело. Ягмара ссыпала и их пепел на тот же платок и завязала узлом.
— Хочешь похоронить их… дома? — спросил Ний.
— Нет. Пепел надо пустить по реке. Но это уже утром. Теперь надо похоронить Овтая… в конце концов, он не виноват…
— Мы уже похоронили его, — сказал Ний. — Но камень ставить не стали.
— Можно и поставить, он уже не воскреснет.