Мое сердце – бензопила
– Рассуждаешь как ирландка, – усмехается Разные Перчатки.
– Дай угадаю! Тебя зовут… Макаллен? Макхортер? Мак-что-то-там?
– Не путай с шотландцами, – вмешивается Стрелковые Очки, глядя в огонь. – У ирландцев – О’Шонесси, О’Брайен – «О» означает, кто чей сын, то есть от кого – так я и запомнил.
– А чьи тогда лепреконы? – спрашивает Ковбойские Сапоги.
– Тс-с, ты ведь индеец, – напоминает ему Стрелковые Очки. – А мы говорим про Европу, ясно?
– Я тоже, – признается Джейд.
– Тоже лепрекон? – Разные Перчатки смотрит на нее с улыбкой.
– Индианка, – уточняет Джейд и представляется Ковбойским Сапогам: – Племя Черная Нога, если верить отцу.
– То есть Черноногие? – спрашивает Стрелковые Очки.
– Из Монтаны или из Канады? – подхватывает Разные Перчатки.
Джейд не говорит, что в начальной школе относила себя к племени шошонов, ведь на уроках по обществоведению им говорили, что именно это племя родом из Айдахо. Раз она живет в Айдахо, так тому и быть. Но потом из Монтаны пришел рождественский чек в конверте с племенной печатью черноногих – она его сохранила, спрятала вместе с кассетой «Кэндимена». Кроме того, в детстве она думала: если ты наполовину индианка, то, чем старше и выше становишься, тем больше индейская кровь берет верх, и когда-нибудь она станет такой же чистокровной, как ее отец.
– Черноногие, – подтверждает она с напускным авторитетом. – А я что, по-твоему, сказала?
– Ну да, – соглашается Разные Перчатки, протягивая руки к огню. – Похоже, ты и в самом деле из Черноногих.
– А я приемыш, – признается Ковбойские Сапоги, в порядке знакомства. – Так что могу быть кем угодно.
– Он хочет сказать, что он – дворняга, – поясняет Разные Перчатки.
– Дворнягу тебе в задницу, – огрызается Ковбойские Сапоги, и Джейд мысленно отмечает: на этой стройплощадке «в задницу» прибавляют ко всему что ни попадя. Так что здесь она в своей тарелке.
– Так кто у вас умер? – спрашивает она.
– Не умер, – говорит Ковбойские Сапоги, будто от чего-то отмахиваясь.
– Смотря как понимать «умер», – добавляет Разные Перчатки.
– Грейсон Браст. – Стреляющие Очки произносит имя с уважением.
– Нанимался вместе с нами, – поясняет Разные Перчатки и делано пожимает плечами, будто хочет отогнать непрошеную мысль.
– И дня не прошло после несчастного случая? – спрашивает Джейд, вспоминая, с какой осторожностью добиралась сюда.
Стреляющие Очки невесело хмыкает.
– Это место проклято, – вздыхает Джейд и сразу попадает под прицел немигающих взглядов работяг.
– Вернее, похоже на то, – добавляет она.
– Ты куда шла? – спрашивает Ковбойские Сапоги, намекая на то, что Джейд пора и честь знать.
В азартные игры Джейд не играет, поэтому просто бросает мимолетный взгляд в сторону необъятного озера Индиан, пугающего ее ночной пустотой. Пожимает плечами.
– Не куда, – поправляет Разные Перчатки, пристально глядя на Джейд. – А откуда?
– У него имя убийцы, – отвечает она на вопрос, который он и не думал задавать.
– Ты о чем? – недоумевает Ковбойские Сапоги.
– Грейсон Браст. Имечко как у персонажа из ужастика. Разве не понятно? Грейсон Браст – в одном ряду с Гарри Уорденом, Билли Лумисом, Джоном Уэйкфилдом, Виктором Кроули и Сэмми Гэрром. И Джейсон Вурхиз тоже. Подходящие имена для убийц, верно?
– Поранилась? – спрашивает Разные Перчатки, и Джейд смотрит, куда он показывает: по левому карману ее комбинезона медленно расползается красное пятно – это когда она, добираясь сюда, щелкала клинком своего прижатого к ноге рабочего ножа.
– Да, сегодня я в красном, – цитирует она, отмахиваясь от неуместной заботы, хотя мелкие шрамы на ее бедрах так и просятся наружу. Все молчат, и становится ужасно неловко, поэтому Джейд отодвигается от огня. – Ты прав. Надо быть осторожней. Не торчать у открытого огня.
– Ты ведь… – начинает Ковбойские Сапоги, но осекается. – Я думал, ты говорила…
– О слэшерах. – Джейд выдает свою самую злобную ухмылку. – Я говорила о слэшерах. Из-за них мне надо держаться от костра подальше. Я уборщица, то есть охранница – тот, кто следит за порядком, понимаешь? Когда надеваю комбинезон, я практически комендант Пруфрока. И если стоять близко к огню, рукав может загореться, а там и я вместе с ним, и тогда…
Джейд стирает с лица улыбку.
– Неужели не слышали про Кропси? – Джейд оглядывает рабочих в надежде, что прозвище им знакомо. – Слэшеры начала восьмидесятых, Алекс.
Стреляющие Очки недоуменно хмыкает.
– Ладно, ладно. – Джейд прикидывает, с чего лучше начать, чтобы они поняли. – Допустим, ты – главный и единственный комендант лагеря Черноногих. Как в «Сожжении». Не как в «Кровавом лагере» из фильма, а как у нас – просто так называется место поблизости, но пока забудьте о нем. Это как… Хиггинс Хэвен снимался в третьей части «Пятницы, 13-го» и «Изощренном кошмаре», так?
– И ты – уборщица в этом лагере, – вставляет Ковбойские Сапоги, подыгрывая ей.
– Если я Кропси, тогда да, – соглашается Джейд, отметая все остальное. – У меня своя хижина, я слежу за порядком. Но эти детишки, эта шпана, мой труд не ценят. И потом, все происходит в летнем лагере. Там своя система поощрений и наказаний.
– Знаю я такие лагеря, – кивает Стрелковые Очки.
– Ты бывал в летнем лагере? – удивляется Разные Перчатки.
– Я про систему наказаний, – уточняет Стрелковые Очки.
– Значит, я Кропси, уборщик, комендант, – продолжает Джейд, пока им не надоело слушать. – Моя работа – отмывать кровь в душевых кабинках. Сгребать отрезанные пальцы со дна каноэ. Если кого-то смерть застигла в осином гнезде, кого-то пронзила стрела, кого-то рубанули топором – я все вычищаю. И вдруг детишкам приходит в голову, что меня надо проучить, точнее, как-нибудь разыграть. В лучших традициях летнего лагеря, ясно?
– У меня в грузовике есть куртка, сходи возьми, – перебивает Ковбойские Сапоги. Наверное, видит, что челюсть у Джейд трясется и мускулы вокруг глаз так и дергаются. Но это не от холода – от возбуждения. Мистер Холмс давно ее бы оборвал, поднял руку и сказал: извини, милая, хватит с меня сочинений про фильмы ужасов. Но им-то рассказать можно?
– И вот какую штуку придумали эти детишки, – продолжает Джейд, понизив голос и входя в роль, – стащили где-то бутафорский череп и решили подкинуть его в спальню Кропси, то есть в мою, пока я сплю. И вот они ставят его там, в глазницах зажигают по свече и хлопают по подоконнику, чтобы я проснулась. Прикиньте, что было дальше! Розыгрыш удался, я просыпаюсь в ужасе, а тут такой кошмар – горит моя хижина! Думаете, на этом все? Черта с два! Я спросонья паникую, смахиваю череп на кровать, простыни вспыхивают, а рядом зачем-то стоит канистра с бензином. Может, от детишек спрятала, чтобы не покалечились по глупости.
– Твою мать! – переживает Стрелковые Очки.
– Теперь проматываем на пять лет вперед, – рассказывает Джейд, словно у костра в лагере. – Я, Кропси, в пожаре не погибла. Выжила, типа. Только вся подплавилась да оспинами покрылась, ношу пальто до пола, шляпу надвигаю на нос, потому что кожа под лучами солнца только что не шипит, в пиццу превратилась, сплошь шрамы – это еще за три года до Фредди, круто?
– И перчатки возьми. – Ковбойские Сапоги начинает стягивать перчатки.
– Зачем мне перчатка?! – отмахивается Джейд, раззадорившись. – Первого, кто попадется, я убью ножницами!
– Может, нам… – обращается Стрелковые Очки ко всем, кроме Джейд.
– Тсс, – шикает Разные Перчатки, увлекшись рассказом.
Джейд не скрывает усмешки.
– К тому времени, когда я возвращаюсь в лагерь Черноногих – Черноногих, множественное число, – ножницы увеличились в размере. Можно сказать, превратились в секатор. И вообще… при чем тут садовые ножницы, как думаете? При чем тут секатор? Думайте хорошенько. Может, сообразите? Мой учитель истории не смог.
– Как насчет звонка другу? – уточняет Стрелковые Очки.
– Надо вернуться к розыгрышу! – Джейд вглядывается им в лица, словно ведет допрос. – В глазницах черепа горят две свечи. И вот я просыпаюсь, вижу, что всему, что считала в жизни хорошим, приходит конец – какая будет моя первая реакция? Захлопнуть эти глаза, уничтожить их, чтобы эта кошмарная хрень на меня не напала? Но если под рукой только один нож, чтобы вскрывать конверты, мне хана. Потому что его можно воткнуть либо в левый глаз, либо в правый – так эта хрень никуда не денется, а череп превратится в одноглазого пирата. Другое дело, если у меня ножницы, как в «Шизоиде», снятом на год раньше, тогда я выколю оба глаза сразу. Для кошмара, в котором я проснулась, ножницы – самый подходящий инструмент! И вот прошло пять лет, я вернулась в старый добрый лагерь Черноногих, а там чертова туча кандидатов на тот свет! Простые ножницы тут не годятся. То ли дело секатор – остаешься на безопасном расстоянии, а сам – чик-чик-чик! – Джейд показывает, как это делать, нацеливается на горло каждого. Они смотрят на нее молча. – Кстати, до восемьдесят первого года секатор в слэшерах не использовал никто, вдобавок, смотрится эффектно – блеснет на свету, и, считай, ты уже покойник!