Euphoria (СИ)

Рамсхорн молчит, только сильнее сжимает руками талию блондинки, чувствуя, как на ее кожу падают капельки слез. Ей ужасно от того, что какой-то ублюдок посмел прикоснуться к ее девочке, сделать ей больно, заставить себя чувствовать подобным образом. Ей хочется до боли в сжатых зубах ударить его так сильно, чтобы у него навсегда отпало желание вот так поступать с кем бы то ни было. Но она не может. Единственное, что ей сейчас остаётся, это крепко прижимать к себе Раэлль, всеми силами стараясь ей показать, что она не одна, и что брюнетка защитит ее от любого дерьма, чего бы ей это не стоило.
 — Сцил, почему ты молчишь? — Раэлль чуть поворачивает голову и прижимается к носу Рамсхорн.
 — Я сделаю все, что угодно, только бы ты никогда не чувствовала этого снова, слышишь? Я сделаю, — шепчет брюнетка настолько тихо, что возникает ощущение, будто бы они просто читают мысли друг друга.
 — Обещаешь? — Губы предательски дрожат, и блондинке едва хватает сил не впадать в состояние истерики.
 — Обещаю, — проговаривает Сцилла и знает точно, что сдержит своё слово любой ценой.
Коллар целует больно. Не физически. Душевно, стараясь этими ощущениями перебить те, что преследуют ее так долго. Рамсхорн чувствует это и понимает, какая катастрофическая ответственность ложится на неё.
Раэлль съезжает вниз, укладываясь головой на подушку, и притягивает брюнетку к себе, продолжая целовать так, будто это тот самый заслон, который спрячет ее от всего на свете.
Сцилле сложно. Осознавая то, что случилось с девушкой год назад, она безумно боится сделать что-то не так. Зацепить. Уколоть. Задеть.
Раэлль — минное поле.
Сцилла — сапёр, у которого нет права на ошибку…
Коллар зарывается пальцами в распущенные волосы и вжимается так сильно, что у Рамсхорн перехватывает дыхание от слишком сильных ощущений.
 — Раэлль, — шепчет девушка, понимая, что ей едва хватает сил сдерживаться. Несмотря на то, что сердце ее разрывается от боли, казалось бы, чувство дикого желания действует отдельно от всей остальной системы. Тем более, что Коллар сама отчего-то ее провоцирует.
 — Пожалуйста, — умоляюще. Дико дрожащим голосом. Так, что Рамсхорн не выдерживает и зажмуривается, стараясь не выпустить наружу предательские слёзы.
Брюнетка медленно касается губами шеи и чувствует, как Коллар напрягается, но не двигается, а только сильнее сжимает ее ладони, надеясь, что девушка не остановится. Единственное, чего ей действительно хочется, — это перестать чувствовать омерзительные фантомные ожоги, а под руками и под губами Сциллы они болят меньше.
Шея. Ключицы. Грудь. Рамсхорн касается с такой осторожностью, будто Коллар фарфоровая и одно неловкое движение разобьёт ее вдребезги, она хочет остановиться и просто обнять Раэлль, прижать к себе и успокоить, но в ушах звоном бьется «Пожалуйста», и она продолжает. С каждым разом все сильнее она на себе чувствует боль Коллар, сдавливающую рёбра.
Сцилла плачет, роняя капельки слез на шёлковую бледную кожу, тут же стирая их губами.
Раэлль плачет, сжимая зубы и тяжело дыша. Она чувствует, как на пепелище едва заметно просыпаются бабочки, стряхивая пепел с опалённых крыльев, и пока она верит, что это действительно может сработать, она будет терпеть, чувствуя через боль катастрофическую нежность.
Рамсхорн целует живот и тонкую полоску кожи над тканью нижнего белья и снова возвращается к губам, позволяя Раэлль кусать их и впиваться руками ей в плечи. Медлит. Боится. А потом осторожно кладёт ладони на рёбра блондинки и ведёт вниз, чувствуя, как девушка напрягается и вздрагивает. Ее тело отзывается ярым протестом и желанием одновременно, и только брюнетка может сделать так, чтобы второе победило. Она осторожно, едва касаясь, проводит по коже, вниз по животу и замирает, когда в поцелуе тонет полувсхлип-полустон. Раэлль разрывает. Давящий ком внизу живота доводит ее практически до исступления, но вместе с этим в голове все ещё играют кадры злосчастной киноплёнки. Брюнетка не двигается, но и не убирает руки, только целует, пока ладонь Коллар не оказывается на ее собственной и не ведёт вниз.
 
 — Раэлль… — Девушка не знает, чем это может закончиться, и ее саму начинает дико трясти от страха.
 — Сцил, ты обещала, — тихо проговаривает Коллар, задыхаясь в собственных ощущениях, и Рамсхорн сдаётся, залезая кончиками пальцев под кружевную ткань нижнего белья. Она действует настолько осторожно, что ее саму на пару секунд это поражает. Каждое движение сконцентрировано до максимума, и пока Раэлль судорожно сжимает руками простыни, Сцилла целует ее на пределе всех скопившихся чувств.
Вместе с волной животного наслаждения блондинку накрывает дикая истерика от того, что внутри все разом взорвалось. Пленка сгорает на ее глазах, развеиваясь пеплом, а на коже остаются только целебные поцелуи Сциллы, которые приятно греют катастрофической нежностью. Она прижимается к ней, утыкается в плечо и просто плачет, чувствуя, как брюнетка бережно обнимает ее и укрывает их обеих одеялом, осторожно перебирая волосы Коллар, пока она пытается придти в себя.
Остатки невыгоревших воспоминаний выходят наружу со слезами, и душа обретает такую небывалую лёгкость, что, кажется, будто ещё немного и девушка взлетит.
Раэлль понимает вдруг для себя одну важную вещь. Сцилла вместе с ней сломала барьер, который так долго мешал ей дышать. Сцилла стала тем человеком, который напрочь стёр всю ноющую боль в груди. Сцилла — та, кто мягко целует ее в лоб, пока Коллар пытается придти в себя. Меняться нужно не ради, а с помощью, потому что иначе есть ли в этом хоть какой-то смысл? Высшая миссия родственных душ — вытаскивать друг друга из пропасти собственного отчаяния…
Раэлль поднимает голову и ловит в глазах Сциллы жуткое переживание за нее, и в голову приходит мысль о том, что именно она только что заставила ее пережить.
 — Сцил, прости… — Коллар тянется вперед и замирает на губах легким, почти невесомым поцелуем с трепетным отзвуком нежности и весны.
 — Все хорошо, — шепчет брюнетка и кончиками пальцев заправляет за ухо прядь волос. — Теперь все хорошо…
Сцилла лежит на животе, немного повернув голову вбок, и наблюдает за тем, как медленно Коллар обводит кончиками пальцев россыпь родинок на ее руках, пытаясь собрать из них созвездия. Интимность этого момента зашкаливает настолько, что в легких распускаются ромашки, и пока будто бы под гипнозом блондинка рисует картины на теле Рамсхорн, брюнетка самозабвенно теряется в мягких чертах идеального лица.
 — Мы можем поговорить? — Шепчет Сцилла хриплым голосом, от которого тело Раэлль мгновенно покрывается мурашками.
 — О чем? — Коллар переводит взгляд на лицо Рамсхорн и широко улыбается.
 — У тебя глаза изменились, они синие, темно-синие, или это мне просто так кажется? — Сцилла переворачивает на бок и внимательно смотрит на девушку, которая не может перестать улыбаться.
 — Сцилл, твои лавандовые, — Коллар смеется и тянется чуть ближе. — Как думаешь, что бы это могло значить?
 — Если честно, даже близко не представляю, — Рамсхорн подается вперед и накрывает губы девушки, а та в свою очередь укладывает ее на спину, перекидывает ногу и усаживается сверху, поднимая руки вверх, переплетая пальцы и вжимая их в матрас.
 — Знаешь, Талли мне рассказывала об одной теории, что в мире есть человек, предназначенный тебе судьбой, — шепчет блондинка в шею девушке и тут же целует, чувствуя, как Сцилла напрягается и чуть выгибается в спине. — Сначала они видят друг в друге только глаза, а потом, после первой близости, глаза меняют цвет, — Коллар аккуратно цепляет зубами ключицу и слышит стон, пробивающийся через плотно сжатые губы.
 — То есть, ты хочешь сказать, что мы с самого начала были предназначены друг другу? — Спрашивает Рамсхорн, поднимая вверх бровь.
Раэлль зависает над ней, склонившись так низко, что короткие волосы падают на лицо брюнетке.
 — Я хочу сказать, что люблю тебя, Сцилла Рамсхорн, — шепчет тихо-тихо и тут же целует, чувствуя, как внутри все переворачивается несколько раз и встает на свои места. Все правильно. По-настоящему.