Euphoria (СИ)

 — Я обещала, Сцил, и, черт возьми, я правда готова была пожертвовать собой ради тебя, а взамен просила только одного — чтобы ты дала мне понять, что тебе это тоже нужно. Но я видела тебя там, Рамсхорн, с этой гребаной таблеткой. Мы столько бились, мы столько дряни прошли вместе, столько дерьма с тебя отмыли, чтобы ты снова нырнула туда с головой. Все это, Сцил, все, через что мы прошли, было зря. Месяцы борьбы ты уничтожила в один момент. Я столько раз хотела сдаться, но вставала на ноги из-за тебя, чтобы помочь, потому что одна бы ты не справилась, и я верила, что когда все это кончится, нас ждёт новая жизнь, тихая, нормальная, такая, какую бы мы сами себе выстроили, но ты все разрушила. Ты снова все разрушила, Рамсхорн. Я люблю тебя, люблю сильнее всего на свете и знаю, что никогда не смогу любить кого-то другого сильнее из-за этой долбанной связи, но знаешь что? Я не выдержу, если в один день ты умрешь у меня на руках, я не смогу, просто не вынесу. Сцил, ты всегда мне говорила, что ты феникс — сгораешь и возрождаешься заново из пепла, только загвоздка в том, что я не феникс. Ты возродилась, а я не смогла, я не умею, — Раэлль тяжело выдыхает, сжимает руки в кулаки и опускает вниз голову. — Я сдаюсь, Сцилла, у меня больше нет сил бороться за тебя. На этом конец, — Коллар разворачивается и уходит прочь от этого места.
Рамсхорн стоит на месте, ее колотит от переизбытка эмоций, и хуже всего только то, что девушка понимает — ей нет смысла даже пытаться вернуть Коллар, она приняла решение, и Сцилла не сможет его изменить, как бы сильно она не пыталась.
Она падает на колени, закрывает лицо руками и плачет. Босая, раздетая, насквозь промокшая. Она разрушена до основания, и больше никто не сможет собрать ее снова.
Раэлль садится в машину к Айзеку, прижимается к нему и сдаётся, плачет в голос, навзрыд, понимая, что пути назад больше нет.
Сцилла поднимается с колен и от бессилия достаёт телефон, набирая единственный номер, который у неё остался.
 — Да? — Слышится тихий, немного испуганный голос из телефона.
 — Привет, Портер, — проговаривает девушка на выдохе и прикрывает глаза. Она не до конца осознаёт, что именно делает, но единственное, что ею движет — страх одиночества.
 — Сцилла, зачем ты мне звонишь? — Парень холоден, и это пугает. Он всегда был мягок и нежен с девушкой, что служило той самой подушкой, на которую Сцилла могла упасть в любое время, но именно в тот момент, когда эта подушка оказалась нужна, что-то пошло не так.
 — Я, просто, ну… — Девушка не может подобрать слов.
 — Сцилла, я женюсь, мне надоело тебя ждать, я устал и потерял всяческую надежду. Я больше никогда не позвоню тебе, и ты сама не делай этого. Мы закончили, всего хорошего, — Портер сбрасывает звонок, и Рамсхорн с силой бросает телефон на землю, от чего тот разбивается на детали.
Рамсхорн знала одно. У неё больше никого нет, но именно этот звонок затолкнул ее на самое дно, а оттуда только один выход. Наверх.
Сцилла была уверена, что ей нужна неделя, чтобы придти в себя, а потом она соберёт вещи, отчислится из университета и больше никогда не вернётся в этот город. Город, который однажды стёр ее в порошок…
========== «Письма к ней» ==========
Раэлль вздрагивает, когда на ноутбуке звучит сигнал входящего сообщения, она медленно и осторожно открывает почту и замечает звездочку напротив диалога с преподавателем.
 — Интересно, какого черта ему вообще нужно? — Проговаривает Коллар вслух и открывает сообщение.
«Добрый вечер, Раэлль, я знаю, что скорее всего не должен этого делать, но, возможно, вам стоит это прочесть. С уважением, мистер Холвуд.
 пересланное сообщение 
«Добрый вечер, мистер Холвуд. Спасибо вам за предоставленную отсрочку, если честно, я совсем не хотела отправлять вам работу, учитывая, что я отчисляюсь из университета, но я ее все же написала, и, пожалуй, в сложившейся ситуации мне важно, чтобы хоть кто-то увидел это»
прикрепленный файл»
Раэлль не хочет открывать, боится, и дрожь разъярённо бьет по всему телу. Она готова разрыдаться, но собирает в кулак все оставшиеся силы и нажимает на кнопку, думая о том, что хуже уже не будет.
 
«Письма к ней»
«Привет. Кажется, я опять хотела подписаться «твоя»?
Вот только силуэт твой исчезает в проблеске осенних листьев, и я больше не знаю, чья я. Своя, твоя. Чужая, потерянная и одинокая в мире, который вдруг повернулся ко мне спиной…
Прошла всего неделя с того вечера, но для меня время тянется так медленно, что я, кажется, закончила отсчёт десятого года. Каждый день без тебя как чертов марафон на выживание, и я зачем-то бегу его снова и снова, даже не знаю, если честно, ради чего. Возможно, ради мысли однажды стать другим человеком, тем, которым ты всегда хотела меня видеть. Пусть между нами все кончено и нас больше не существует, но я хочу хотя бы попытаться стать человеком, который был бы достоин тебя, пусть ты этого и не увидишь, но хотя бы я буду знать.
Мы обе знаем, что ночи созданы в основном для того, чтобы говорить то, что нельзя сказать днем. Поэтому я пишу все это, когда на часах около двух, и пусть я знаю, что ты никогда не прочтёшь это, сейчас мне кажется, что ты сидишь рядом со мной на кровати и осторожно обнимаешь меня за плечи, будто бы доказывая, что у меня ещё есть силы жить.
Для меня было безумным удивлением, когда ты однажды сказала, что любишь меня, потому что я не тот тип людей, в которых кто-то влюбляется. А ты, ты подарила мне несколько месяцев счастья, за которые я буду благодарна тебе каждую секунду своей оставшейся жизни.
Я хорошо помню тот вечер, тот последний разговор у подъезда, который поставил точку. Этот момент, когда ты глубоко вдыхаешь и выдыхаешь, прежде чем сказать что-либо, потому что ты знаешь, что ещё немного — и ты заплачешь. Клянусь, мне тогда хотелось сделать шаг вперёд и прижать тебя так близко, как хватило бы сил, но уже тогда я знала, что просто не имею на это право, ты больше не моя… «И после этого мы не разговаривали».
Это, вероятно, самое грустное, что можно сказать.
Ты подобна той самой части произведения искусства в художественной галерее, которой люди восхищаются чуть дольше обычного…
А глаза, о боже, твои глаза.
Они были совершенно другой историей…
Влюбиться в тебя было волшебно, ещё тогда, на поле, заполненном золотистой рожью, я поняла, что ты занимаешь все мои мысли, и что бы не происходило вокруг, я всегда буду смотреть на тебя, потому что ничего лучше в этом мире не существует.
Только ты одна из всех, кого я помню, смотрела мне прямо в глаза — так, словно я что-то значу. И в такие моменты, клянусь, я чувствовала себя частью бесконечности.
Если бы я знала, что это будет наш последний поцелуй, я бы целовала тебя дольше.
Если бы я знала, что это будет наша последняя ссора, мои слова были бы мягче.
Если бы я только знала, что это будет наше последнее объятье, последний смех и последний раз, когда я засыпаю в твоих руках, я бы ценила это в сто раз сильнее, чем раньше.
Как бы то ни было, разбитое сердце не идет в комплекте с предупреждением, так же, как и ты
 — моя кровать больше не пахнет тобой…
Ты была поводом, причиной с каждым днём становиться лучше и лучше, и я правда была готова сражаться за тебя, за себя, за нас, но, если честно, мне просто не хватило сил быть такой, какой ты меня заслуживала, прости.
Я говорила «я в порядке» тысячу гребаных раз.
Я хотела, чтобы однажды ты посмотрела на меня и сказала: «не ври».
Наше время ушло, и я хотела бы тебя спросить: если ты перестанешь любить меня, будешь ли ты достаточно смелой, чтоб сообщить мне об этом? Потому что, наверное, я все же заслуживаю знать. Просто возьми телефон и напиши самое ужасное сообщение, но дай мне узнать об этом, ведь я всегда буду любить тебя.
Прости меня за все мои проступки, мой самый тёплый, родной человек…
Когда мы встретились с тобой впервые, я не знала, как это — любить, я не умела и не могла дать тебе того, чего ты заслуживаешь на самом деле. Знаешь, может, если бы мы встретились через пару лет, я показала бы тебе совсем другую жизнь, и тогда, возможно, я оказалось бы достойной тебя, но все произошло сейчас, и мне жаль, что я одним неловким движением разрушила весь наш хрустальный замок.