29

– Завтра, Люси, – напомнила я. – Завтра.
– Но…
– И больше мы сегодня это не обсуждаем. Пусть твоя мать займется собственными проблемами. – Я взяла ее за руку. – Вперед, мы еще не сделали всего, что запланировали на этот день. А от него не так уж много и осталось.
Если честно, не знаю, верила ли я сама себе, но попытаться надо было. Если уж соответствовать своей роли, то во всем – и во внешнем виде, и в речах, и в действиях.
Люси взяла меня за руку, и мы вместе отправились в гардеробную.
Я надела трусики и бюстгальтер, которые мне дала Люси, скользнула в черное платье и встала перед зеркалом.
– Думаю, надо его немного подшить, самую малость, – заметила Люси, оценивающе разглядывая меня. – Тогда оно будет выглядеть не так изысканно, скорее игриво.
– Да! – с жаром воскликнула я. – Укороти его! Не хочу прятать свои великолепные ноги.
Люси пошла за моей швейной машинкой. Только она ею и пользовалась, пожалуй. Этому агрегату, наверное, лет тридцать. Хорошо, что она у меня оказалась.
Потом мы выбрали мне милые туфли на трехдюймовом каблуке (я хотела надеть свои старинные лодочки на четырехдюймовой платформе, из семидесятых, но Люси запретила), а внучка села подшивать подол. Я уже было надела халат, чтобы пройти в другую комнату, но вдруг передумала. Оставила Люси в гардеробной за работой и так и пошла через всю квартиру в одном белье, по пути бросив на себя взгляд в парижское зеркало. Я отправилась на кухню чем-нибудь перекусить.
– Ба, – позвала Люси из гардеробной, – может, ты теперь будешь ходить со мной на встречи с покупателями – ну, знаешь, вроде как агент.
– С удовольствием! – откликнулась я, чувствуя себя польщенной.
Достала из холодильника холодного цыпленка, нарезала, взяла хлеба. Сэндвич с цыпленком – то, что надо, подумала я. Поставила еду на поднос вместе с двумя стаканами чая со льдом и отнесла обратно в комнату. Проходя мимо парижского зеркала, я снова кинула на себя взгляд.
– Вот, перекусим немножко, чтобы потом не набрасываться на еду, как дикари, – объявила я.
– Мы же ужинать идем, – возразила Люси (видимо, решила, что я запамятовала).
– Знаю, но кто же ест на свиданиях?
– Я ем на свиданиях, – сказала Люси и рассмеялась.
– Настоящая леди никогда не выказывает на свидании чрезмерный аппетит.
– Почему нет?
– Это неприлично.
– Но почему?
– Знаешь что? – улыбнулась я, поразмыслив немного. – Понятия не имею почему.
Я засунула цыпленка обратно в холодильник и взяла бутылку шампанского и два бокала. Я всегда держу в холодильнике бутылку; мало ли когда случай представится. За это Люси не смогла бы меня упрекнуть. И отправилась обратно в гардеробную.
– Вот теперь ты дело говоришь! – рассмеялась Люси, заканчивая с подолом.
– Так, самую малость выпьем, нервы успокоить, – сказала я.
– И отпраздновать, конечно.
Я вытащила пробку, разлила шампанское по бокалам и передала один Люси.
– За что пить будем? – спросила я, стоя практически в чем мать родила – точнее, в том, в чем меня застало мое второе двадцатидевятилетие.
– За нас?
– За нас и за молодость! – провозгласила я.
Мы чокнулись бокалами и пригубили вино.
– Ладно, а теперь примерь, – сказала она, расстегивая платье и протягивая его мне.
– Как думаешь, нужны чулки? – спросила я, направляясь к ящику с нижним бельем.
– Нет, ба, чулки тебе не нужны, – возразила Люси так, словно я сказала полную чепуху.
– Ну да, конечно. – Я просияла. – Я всегда завидовала, что ты можешь ходить без чулок. Никогда не привыкну к нынешним порядкам.
Я скользнула в платье, а Люси застегнула молнию. Надела черные шпильки.
– Сногсшибательно, – прошептала Люси.
– А теперь ты, – велела я ей.
Люси разделась и натянула свое платье – красное, с бретелью через шею. В отличие от моего оно доходило до колен.
– Что думаешь? – спросила она.
– Сногсшибательно, – улыбнулась я и взяла ее за руки.
– Надо сфотографироваться! – заявила Люси, выбегая из гардеробной.
– Да! – с жаром откликнулась я, а потом остановилась. – Ты думаешь, я могу фотографироваться?
 
– В смысле?
Люси вернулась со своей сумкой в руках и достала из нее телефон.
– Ну, я же сегодня не настоящая, – протянула я.
– Очень даже настоящая, – со смехом ответила Люси. – К тому же только вампиры не могут фотографироваться.
– А фотоаппарат где?
– В телефоне.
– Ты хочешь сказать, в твоем телефоне есть и динамик, и фотоаппарат? – изумилась я.
– Да, ба. – В голосе Люси звучала легкая досада.
– Ну, я же не знала.
– Если собираешься работать со мной, тебе тоже придется обзавестись таким вот новомодным телефоном.
– Столько всего предстоит узнать, – кивнула я.
– А ты-то думала, что уже все знаешь.
– И то верно, – согласилась я.
Люси встала рядом со мной и навела фотокамеру на наши лица.
– Может, попросим потом ребят нас сфотографировать, – сказала она.
– Хорошая идея, но давай и сейчас сделаем снимок, пусть будет.
Мы обнялись и наклонили головы друг к дружке.
– А теперь улыбнись пошире, Люси. Ты никогда не показываешь зубы на фотографиях.
– Потому что хочу получаться красиво, – сказала она.
– Да, и это скучно. Давай сделаем хоть одно фото с нормальной улыбкой.
– Нет, – отрезала она.
Я потянулась к ее боку и принялась щекотать. Бабушка всегда знает, где щекотно.
Люси залилась смехом. Я присоединилась – это заразно!
Тут она нас и сфотографировала.
– Ужасно! – вскрикнула Люси, посмотрев на снимок. – Давай еще раз.
– Нет, мне нравится, – ответила я. – Можешь сделать мне копию? Принтера в твоем телефоне нет?
– Нет, принтера нет. – Она улыбнулась моему простодушию.
– А я-то уж думала, техника ушла так далеко вперед, что и не догонишь.
На этом мы отправились в гостиную прикончить бутылку шампанского.
– Как думаешь, где они сейчас? – спросила Люси.
– Кто знает? – пожала я плечами. – Отнесем Фридины ключи и сумку Барбары Кену. Он отдаст им, когда вернутся.
– Считаешь, они сюда вернутся?
– Насколько я знаю твою мать, после сегодняшнего она наверняка захочет ко мне переехать.
– Н-да, что-то я не горю желанием поскорее с ними встретиться.
– Аналогично.
Мы рассмеялись. Снова.
Я взглянула на часы:
– Уже почти семь.
– Пора выходить. Мы же не хотим опоздать.
– Ничего, подождут. Если уж я что-то знаю, так это то, что мужчинам полезно бывает подождать.
– И часто ты это проделывала с дедушкой? – усмехнулась Люси.
– О, этот несчастный полжизни провел в ожидании. Но в конце концов всегда бывал вознагражден.
– Ты еще скучаешь по дедушке?
Я глубоко вздохнула:
– Да, постоянно.
– А чего тебе больше всего не хватает?
Я подумала.
– Вот таких минут. Я скучаю по тому выражению, которое появлялось на его лице, когда я спускалась по лестнице при полном параде.
– Если я когда-нибудь выйду замуж, то надеюсь, что у меня с мужем будут такие же отношения, как у вас с дедушкой.
– Почему ты так говоришь? – спросила я, слегка потрясенная.
– Он тебя по-настоящему любил. Мне всегда нравилось, как он говорил о тебе.
– А что он говорил? – поинтересовалась я совершенно искренне.
– Всякий раз, когда мы куда-нибудь ходили, например пообедать, он говорил: надо заказать десерт, возьму его с собой для бабушки. И еще много разных мелочей, например, если в машине я вдруг хотела переключить радио на другую станцию, он говорил: не сбей настройки, тут каналы, которые бабушка любит. А еще он постоянно твердил, какая ты красивая: твоя бабуля – самая красивая женщина во всем мире, так и говорил.
– Ну, я старалась, для него, – ответила я, не зная, что еще сказать.
Вы должны понять меня правильно – Люси никогда бы не оценила, если бы я рассказала о своих настоящих чувствах к Говарду.