Великий Йог Тибета Миларепа

После исполнения этого гимна я медитировал с еще большим усердием. Наконец я почувствовал, что приобрел способность принимать любую форму и летать по воздуху. Днем я ощущал, что обладаю безграничными сверхнормальными способностями, а ночью в своих видениях я мог беспрепятственно перемещаться во Вселенной в любом направлении – от вершины горы Меру [210] до ее основания, и во время этих путешествий я все видел живо и ясно. Таким же образом в своих видениях я мог претворяться в сотни различных личностей, каждая из которых обладала моими способностями. Все мои многочисленные формы могли пересекать пространство и достигать Небес одного из Будд, слушать там проповеди и, возвратясь, проповедовать Дхарму многим. Я также мог превращать мое физическое тело в огненную массу, в поток воды или озеро. Приобретя беспредельные сверхъестественные способности, даже если они были только видениями, я был счастлив и вдохновлен достигнутым.
Отныне я усердствовал в медитации в очень радостном настроении и в конце концов обнаружил, что действительно могу летать. Иногда я летал к Мин-Кхьют-Дрибма-Дзонгу (замок, расположенный в тени бровей) [211], чтобы медитировать там, и приобрел там намного больше Жизненного Тепла, чем приобретал раньше. Иногда я прилетал назад в пещеру Драгкар-Тасо.
Однажды мне случилось лететь над небольшим селением, называемым Лонг-да, где жил брат покойной снохи моего дяди, которая тоже погибла при обвале дома. У этого брата был сын, и оба они, отец и сын, пахали поле, когда я над ними пролетал. Сын шел впереди, а отец направлял лемех плуга. Сын, увидев меня, воскликнул: «Смотри, человек летит!» И, остановившись, стал смотреть на меня. «На что ты уставился, и что тебя так развлекает? – сказал отец. – У некой Ньянг-Ца-Каргьен, очень злой женщины, был злодей сын по имени Мила. Здесь не на что смотреть. Отойди в сторону, чтобы его тень не упала на тебя, и двигайся дальше». И сам отец наклонился, избегая моей тени. Но сын ответил: «Я не думаю, что тот, кто может летать, плохой человек. Ничто не может быть чудеснее летающего человека». И он продолжал смотреть на меня.
Теперь я почувствовал, что могу помогать всем живым существам, если подумаю, но когда я решил посвятить себя этому служению, я получил прямое указание от моего бога-хранителя всю жизнь проводить в медитации, то есть делать то, что велел мне мой гуру: этим одним я должен служить Буддийской Вере, и, совершая только это, я также принесу благо всем живым существам, и ничего другого я не могу делать лучше. Моя жизнь будет примером для других отшельников, которые удалятся от мира и последуют моим путем. Это и будет моим служением буддийской вере и принесет благо всем живущим. И я принял решение всю жизнь провести в медитации.
Я еще подумал о том, что очень долго живу в этом месте и за это время я встречался со многими людьми, с которыми беседовал о религии, а теперь, когда я приобрел трансцендентальные знания и сиддхи (сверхъестественные способности) и меня видели летающим по воздуху, толпы ринутся ко мне, моля меня защитить их от зла и исполнить их эгоистичные желания [212]. Меня будет искушать Сын Небожителей [213]. Мирская слава и мирские соблазны отвлекут меня от медитации и служения религии и от этого ослабеют мои оккультные знания. Поэтому я решил уйти отсюда и поселиться в пустынных прибежищах Лапчи-Чубара (Междуречья) [214]. Выйдя из пещеры Драгкар-Тасо, я отправился на новое место, неся на спине глиняный сосуд, в котором варил себе еду из крапивы. Но, сделав несколько шагов, упал. Это случилось потому, что я очень много медитировал и очень плохо питался и, так как большую часть времени я прожил без одежды и обуви, мои подошвы загрубели и на них появились мозоли, из-за которых я поскользнулся на камне. При моем падении ручка горшка отбилась, а сам горшок покатился и раскололся на куски, несмотря на мои попытки поймать его. Из разбитого горшка выкатилось зеленое его подобие, которое представляло собой затвердевшую накипь от крапивы, принявшую форму горшка. Это происшествие явилось наглядным примером непостоянства всех вещей в мире. Я также воспринял его как своеобразное указание продолжать упорно следовать избранному мной пути и как чудесное знамение. Преисполненный глубокой веры, я спел гимн, посвященный этому событию:
 
 
 
«Даже глиняный горшок, существовавший прежде и
 
теперь не существующий,
 
Свидетельствует о природе всех вещей составных частей;
 
Но жизнь человека он особенно наглядно олицетворяет.
 
Поэтому я, Мила Подвижник,
 
Решил упорно продолжать служить Вере.
 
Глиняный горшок, составлявший мое единственное имущество,
 
Разбившись, стал теперь моим гуру [215],
 
Проповедуя мне проповедь о Непостоянстве».
 
 
Когда я пел гимн, меня слышали охотники, которые собирались сделать привал вблизи моей пещеры. Они подошли ко мне и сказали: «О отшельник, у тебя чудесный голос. Но что ты делаешь с разбитым глиняным горшком и с накипью из крапивы, превратившейся в такой же горшок? И почему ты сам такой изможденный и зеленый?» И они удивились, когда я объяснил им, почему я так выгляжу. Они пригласили меня поесть с ними, и, когда я ел, один из молодых охотников сказал: «Ты, по-видимому, от природы наделен физической силой. Вместо того, чтобы подвергать себя таким мучениям, ты мог бы достичь в жизни лучшего, если бы все сложилось иначе. Ты бы мог, как лев, скакать, на лошади, вооруженный до зубов, как куст терновника шипами, и побеждал бы всех врагов. Скопив состояние, ты бы обеспечил своих близких и был бы счастлив. Или ты мог бы заниматься торговлей и жить в достатке на свой доход. В худшем случае ты мог наняться слугой и зарабатывал бы себе на пищу и одежду. А что касается твоего тела и духа, то они были бы в гораздо лучшем состоянии, чем сейчас. До сих пор ты, по-видимому, не знал об этом. А теперь позаботься о себе». Но один из охотников старше него сказал: «Мне кажется, что он очень преданный подвижник, и он не будет следовать твоим советам». И, обратившись ко мне, произнес: «У тебя замечательный голос. Спой, пожалуйста, нам песню, от которой нам будет приятно на сердце». На это я ответил: «Вы все думаете, что я очень несчастный, но нет никого в мире, кто счастлив так, как я. Нет ни одного, кто может утверждать, что он обладает более глубоким пониманием вещей и ведет более достойную и более полезную жизнь. Но вы этого не поймете. Я попробую объяснить вам, в чем заключается мое счастье, которым счастливы лучшие из вас. Слушайте меня». И я спел им гимн о Верховой Езде йога:
 
 
«Я склонюсь к стопам моего Милосердного Отца Марпы!
 
В Храме Холма Бодхи, моем теле,
 
В моей груди, где находится Алтарь,
 
В чертоге верхнем треугольником, находящемся в сердце.
 
Конь Ума, стремительный, как вихрь, встает на дыбы [216].
 
Какой петлей поймать этого коня?
 
К какому столбу привязать его, когда он будет пойман?
 
Какую пищу ему давать, когда он взалкает?
 
Чем поить его, когда он возжаждет?
 
В каком чертоге держать его в холодную пору?
 
Чтобы поймать Коня, нужна Петля Единой Цели [217].
 
Он должен быть привязан, когда будет пойман, к Столбу Медитаций.
 
Он должен быть накормлен, когда голоден, Учениями Гуру.
 
Он должен быть напоен, когда возжаждет, от Потока Сознания.
 
Он должен содержаться, когда ему холодно, в чертоге Пустоты.
 
Седлом будет Воля, а уздой – Разум.
 
Надень на него подпругу и подхвостник, которые суть
 
Неподвижная Фиксация.
 
Надень оголовье и переносье, которые суть Жизненные Флюиды.
 
Его наездник – Молодость Разума Неусыпная Бдительность.
 
Шлем наездника – альтруизм Махаяны;
 
Его кольчуга – Знание, Мысль и Созерцание.
 
На спине у него Щит Терпения.
 
В руке он держит длинное копье Устремления.
 
На боку у него висит Сабля Смышлености.
 
Сглаженный тростник Ума или Причина Универсума,
 
Выпрямленный отсутствием гнева и ненависти [218],
 
С перьями из Четырех Бесконечных Добродетелей,
 
С заостренным концом-стрелой ума, сделавшегося проницательным,
 
Вставляет он в гибкий лук Духовной Мудрости
 
И, закрепив в отверстии Пути для Мудрых и Правильного Метода,
 
Натягивает лук до полноты Приобщения
 
И пускает стрелы он среди всех Народов.
 
Они попадают в Преданных и уничтожают Дух Эгоизма [219].
 
Так побеждаются враги – все злые страсти,
 
И наши родные получают защиту [220].
 
Этот Конь скачет по широкой Равнине Счастья.
 
Его Цель – стать наравне с Победителями [221].
 
Задними ногами он отталкивается от привязанности к жизни в сансаре.
 
Передними он движется вперед к Освобождению.
 
На этом Коне я достигну Состояния Будды.
 
Скажите, таково ли ваше представление о счастье.
 
Мне мирского счастья не нужно».