Скрипка для дьявола (СИ)

Только сейчас я заметил, какой грустной была его улыбка.
- Зачем вы дарите мне её? Зачем вы отдаёте мне свою любовь? – отрывисто, почти требовательно спросил я. Внутри у меня что-то оборвалось. Мне было страшно. Но почему?! Почему меня объял такой ужас?
- Свою любовь я отдал тебе уже давно, Лоран, – он зарылся пальцами в волосы возле моего лица. – Но эту скрипку я отдаю тебе как подарок лишь наполовину. Скорее, я оставляю её тебе, как наследство. Пока она будет у меня, напоминая о тебе своим новым цветом, но, если... – он на секунду замолчал, – ...со мной что-нибудь случится, обещай, что возьмёшь её себе и не позволишь превратиться в щепки или пепел.
- Разумеется, месье, но... что с вами может случиться? – я чувствовал в груди отчаянную, необъяснимую боль. Но что я мог сделать тогда, не зная, что ему грозит, и как скоро приобретшая сходство со мной Амати перейдёт к своему человеческому прототипу...
- Я не знаю, Лоран, – всё с той же грустно-усталой улыбкой ответил он, закрывая крышку футляра и заворачивая его обратно в оливковый лён, словно хрупкого младенца. – Но лучше преемника, чем ты, мне не найти.
- Вы же лжёте, – тихо, почти слыша в голосе свою беспомощность, прошептал я, – Вы знаете, что с вами будет, но не хотите рассказать мне. – я метнул взгляд на льняной сверток. – А её я не хочу видеть! Не хочу, чтобы она когда-либо перешла ко мне, и вы знаете, почему! – я ощущал, что на глазах у меня выступили слёзы, но продолжал: – Расскажите мне! Я имею право знать!
- Я на самом деле не знаю, когда меня не станет, дитя моё, – тихо сказал Валентин, – Поэтому говорю тебе об этом наследии сейчас, потому что не знаю, в какой момент настигнет меня смерть.
- Что повлечет за собой смерть?
Он молчал, глядя на меня.
- Ответьте мне.
- Орден, – наконец сказал скрипач.
- Ч-что?! Почему?! – я смотрел на него, пытаясь справиться со с каждой секундой нарастающим отчаянием.
- Потому что они знают о моей любви к тебе. Кто-то видел нас тогда, в саду.
Я вспомнил, как две недели назад, в один из погожих солнечных вечеров сентября мы вышли в небольшой сад, расположенный на территории особняка Вольтер, где должно было состояться небольшое чаепитие на свежем воздухе, в компании прибывшей в гости сестры Валентина – Жюли и её мужа – Питера. Солнечные лучи играли в ветвях диких яблонь, заставляя их маленькие, похожие на крупные вишни плоды, рубиново мерцать в золотом свете. Я, движимый внезапным любопытством, протянул руку, сорвал один из этих плодов и надкусил – он оказался сладким, почти медовым на вкус.
Вдруг меня кто-то тронул за плечо, и, обернувшись, я увидел Валентина – такого же золотого, как и закатное солнце.
- Ва... – начал я, но он поднёс палец к своим губам в знак молчания.
- Тихо, – наклонившись, он глубоко поцеловал меня в губы, и сказал: – Вот так и совершилось грехопадение.
Я невольно рассмеялся, и, смутившись, швырнул в него надкусанным яблоком, которое он, поймав в ладонь, и усевшись под деревом на сухую желтеющую траву, уничтожил в один укус.
- Райские яблоки, – сказал он.
- Что? – я, отвлёкшийся на громкий смех Жюли, которая, повернувшись к нам спиной вместе со свои мужем созерцала закат, посмотрел на Валентина. В тёмно-изумрудном жилете, чёрных брюках и рубашке с расстёгнутым воротом и закатанными до локтя рукавами он выглядел совсем неаристократично, но возникшая при этом новая, романтично-задорная небрежность привела меня в восхищение.
- Эти яблоки называются Райскими, – он вздернул вверх палец, указывая на усыпающие ветки плоды. – Такие раньше росли в монастырях и нигде больше, но давно один мой знакомый монах помог мне достать семена...- он зашвырнул огрызок куда-то в горизонт и облокотился спиной о ствол дерева. – И теперь у меня есть свой райский сад.
- С ума сойти, я и не знал... – теперь я по-новому смотрел на эти деревья: стройные, с покачивающимися на ветру плодами и шелестящей листвой. – ...что живу в раю.
- Это так дивно, – хмыкнул Валентин, – Когда милая неопытность делает открытия. В этом прелесть детства, Лоран. Пожалуй, этот вечер я никогда не забуду.
 
И вот теперь, Валентину грозит смерть за ту невинную нежность – за тот поцелуй со вкусом запретного плода. Не ирония ли?
- Зачем... – мне хотелось плакать от отчаяния и я судорожно дышал, сдерживаясь. – Почему именно ты... Всего лишь поцелуй...
- О, ты ведь и сам знаешь, что любовные отношения не могут долго длиться на одних поцелуях... – Вольтер ласково и успокаивающе погладил меня по волосам, – А уж они это знают не понаслышке. Антихрист не может принадлежать никому, кроме Люцифера. А если появляется соперник, то его...
- Замолчи! – я закрыл лицо руками. – Не говори этого, прошу тебя... Что мне делать, когда тебя не станет? Я не переживу этого... если... ты умрёшь...
- Все когда-нибудь умирают, любимый мой... – Валентин нежно, но настойчиво отнял мои ладони от лица и поцеловал в губы, подбородок и щёку. – И я не исключение. Пока я жив – и я с тобой. И собираюсь любить тебя, ласкать тебя и целовать вопреки любым запретам всех этих сумасшедших ублюдков, поскольку хочу этого и знаю, что выбора они мне не оставят в любом случае. Забудь о бедах... – он шептал мне эти слова, осыпая моё продрогшее от переживаний тело ласками своих изящных, сухих рук и распрямляя мой искривлённый в судороге рот тёплыми, полными любви поцелуями. – Забудь о бедах, и подари мне рай своих объятий...
Спустя два дня его не стало.
Всё произошло внезапно, в один из вечеров, когда я и он в очередной раз занимались музыкой в его кабинете.
- Что это? – вдруг насторожившийся Валентин втянул носом воздух. Я тоже почувствовал это: запах дыма и отголосок жара. И тут же увидели первые признаки того, что пришло нам обоим в голову – проползающий в щель между дверью и полом клубящийся дым.
- Пожар! – Валентин подбежал к двери и дёрнул ее на себя. Из зала на него пахнуло обжигающим жаром и новыми удушающими дымовыми потоками, и он, отчаянно закашлявшись и заслоняя лицо руками, захлопнул её. – Быстрее, уложи инструменты в футляры! – крикнул он мне, а сам схватил стул и швырнул его в окно, разбивая стёкла вдребезги. Но кто знал, что этим он сделает только хуже?!
Я – уложивший свою скрипку и уже захлопывающий футляр с Амати – заметил, что он отпрянул от окна. В комнату, резво перебравшись через подоконник, забрался человек в белой маске. Следом за ним ещё один, ещё один, и ещё...
В итоге, помимо нас в постепенно наполняющемся дымом кабинете, оказалось пятеро людей в красных плащах. Не стоило гадать, кто они такие. Всё и так было более чем понятно.
- Вы пришли убить меня, но зачем подожгли мой дом?! – крикнул Валентин, чьё лицо буквально горело – больше от ярости, чем от страха. – Где, по-вашему теперь будет жить этот мальчик?!
- О, не волнуйся, Вольтер. Мы препроводим его Высочество в новые апартаменты... – с издевкой протянул один из убийц и сделал шаг в мою сторону: – Пойдёмте со мной, господин.
- Лоран, беги! – быстро сказал Валентин. Я, прижимая к груди футляр с Амати, сорвался с места, краем глаза видя, что скрипач преградил дорогу тому человеку. Завязалась потасовка. Двое из непрошенных гостей бросились ко мне, но, чудом увернувшись и оставив у одного из них кусок манжетного кружева в руке, я попытался прорваться к окну. Однако, мне вновь закрыли путь. Один из сатанистов вытащил кинжал из складок плаща, и попытался вонзить его в моё тело, но я поймал оружие за рукоятку, а кто-то из убийц крикнул: «Не убивать мальчишку!»
Тот от неожиданности дал слабину и я вырвал кинжал у него из рук, вслед за чем бросился прочь. Перед моими глазами мелькали алые пятна плащей и в ушах звенели крики. Я увёртывался от пытающихся меня схватить дьяволопоклонников, пока не угодил в две сильные руки, и, не глядя, со всей силы вонзил нож в грудь нападающего. А спустя мгновение понял, какую ошибку совершил. И умер на месте, умер в тот момент, когда увидел в нескольких сантиметрах от себя приоткрывшийся рот Валентина, сквозь влажно блестящие зубы которого проступили первые капли крови. Я...