Скрипка для дьявола (СИ)
- Я не хочу лгать тебе, – ответил Лоран. – Я и сам пытаюсь понять истинное положение дел. Они словно бы и не ищут меня специально, но одновременно, если я попадаюсь им на глаза, они пытаются схватить меня. Словно... им стало лень гоняться за мной. Словно... они имеют что-то, что могут показать мне и я тут же вернусь к ним, как послушный щенок. Но я не знаю, что это... – он замолчал: печальный, словно потерявшая тело душа. Я, испытывая дикую любовь и сострадание одновременно, привлёк Мореля в свои объятия: мне хотелось стать этим телом, этой утешительно-надежной материальной оболочкой, на которую его неуверенный дух мог опереться. Я вновь увидел его в новом свете. Уже не таким неуязвимым как раньше, но вместе с тем куда более волевым и сильным. Сущим ребёнком, нежным цветком, умудрившимся остаться в живых под бурями и грозами.
- Скажи мне, Лоран, будет ли это слишком жестокой просьбой, если я попрошу тебя ответить мне... – сказал я, поддавшись секундному порыву. – ...Если бы Валентин остался жив и попросил бы тебя вернуться к нему, ты бы сделал это? – я наблюдал, как постепенно, словно жёлтое пятно на загорающейся бумаге, проявляется на залитом слезами белом личике Мореля изумлённо-испуганное выражение. А после там появляется пустота.
- Да... – ответил он, и, не успел я почувствовать это смертельное, болезненное отчаяние, как он продолжил, – Да, ты был прав – это слишком жестокий вопрос...
[1] Констебль – низшая должность в правоохранительных органах англоязычных стран. Как правило, детектив.
[2] Лоран в контексте употребляет легенду из Священного Писания об апостоле Фоме (Фома Неверующий), который поверил в воскрешение Иисуса из мёртвых, только лишь вложив палец в его рану.
Комментарий к Скрипка для дьявола. Иллюстрация: http://i12.beon.ru/63/40/2064063/61/102434061/0.jpeg https://pp.vk.me/c629508/v629508515/1e5de/Ul63q5kOb4s.jpg
====== Яд Джульетты. ======
Чуть позже, сжимая уснувшего, измученного волнениями Амати в объятиях, я услышал в коридоре быстрые шаги и четкий стук в дверь.
Осторожно переложив Лорана на диванные подушки, я пошел открывать и несказанно обрадовался, увидев Эйдна и Париса. Только вот они меня, по всей видимости, были не настолько счастливы лицезреть. Оглянувшись на спящего Мореля, я поднес палец к губам в знак молчания и потеснил их в коридор, закрыв за собой дверь номера. По их лицам я все понял:
- Полагаю, вы ждете от меня объяснений? – спросил я, готовясь к худшему и скользя взглядом по побледневшим ликам и встревоженно-требовательному выражению глаз.
- Именно, – глухо ответил Эйдн. Вид у него был странно болезненный, словно ему нездоровилось. Или всему виной рефлекс от освещенных масляными лампами зеленых стен пансиона? Я догадывался, что ему либо все рассказали в ордене, либо...показали.
- Мы хотим знать, кто такой или что такое Лоран, – сказал Парис, как я краем глаза успел заметить, обнимая одной рукой Дегри за талию под полами просторного черного плаща. Потаенная нежность или помощь в сохранении равновесия? – ... И ты расскажешь нам все.
Мой весьма пространный рассказ, который я начал с приходом в номер своих наставников, продлился до самого утра. Я рассказывал им обо всем, отбросив все сомнения и опасения быть непонятым: о своей встрече с Лораном, о том, как полюбил его, о нашей борьбе с Монстром, о том, что поведал мне мой Амати всего несколько часов назад...
Умолчал я лишь о том, что произошло между мной и Парисом в тот вечер, когда я нашел Мореля. Разрушать согласие между Линтоном и Эйдном в мои намерения не входило.
Когда же я, договорив последнее слово, замолчал, за окном уже медленно всходило солнце.
Эйдн и Парис, сидя на диване напротив меня, безмолвно смотрели каждый в свою точку: англичанин – мне в лицо, Дегри – куда-то в пол. Это молчание давило на уши и в воспаленном, уставшем разуме начинала биться отчаянная мысль: «Это бесполезно! Ты сделал только хуже! Они ни за что не смогут помочь тебе, более того – они захотят избавиться от угрозы! Они сдадут Лорана ордену!»
И вот, когда я уже хотел спросить у них хоть что-нибудь, лишь бы прервать гнетущую тишину, Эйдн промолвил:
- Значит, Лорана приследуют искалечившие его психику фанатики?
- Да, – отозвался я, – И я понятия не имею, как мне разорвать эти связи. Допустим, от ордена мы как-нибудь сбежим, но я не знаю, как восстановить его раздробленную душу. Из-за нее он берет на себя страшные грехи, которые после обрушиваются на его очнувшуюся светлую сторону сильнейшим чувством вины. Я не могу видеть, как он страдает. Возможно, втроем у нас будет больше шансов понять, что с ним сделали и как восстановить его сущность.
- А если мы не станем тебе помогать, что ты будешь делать, Андре? – вдруг спросил Эйдн. Моя рука дрогнула от неожиданности. – Что если нам не нужны лишние проблемы?
- Тогда я уйду и заберу с собой Лорана, – ответил я невольно похолодевшим тоном, – Я многим вам обязан и не посмею подвергать вас опасности. Но его я не оставлю.
- Ты глупец, – промолвил Дегри.
- Пускай.
- Безрассудный мальчишка и безумец, поставивший на кон единственную свою драгоценную жизнь ради увлечения сломанным многими ублюдками цветком...
- Да.
- ...Готовый покинуть насиженное место, полное достатка и радужных перспектив из-за ангела-убийцы...
- Да. – в какой раз уже ответил я, чувствуя себя с каждой репликой все глупее.
- Мы поможем тебе.
- Что?! – мне показалось, что я ослышался. Неужели... да нет, правда же?! – Вы хотите сказать, что...
- Наша флорентийская частная школа существует совсем недолго – всего шесть лет и имеет своих представителей, государственные резиденции и пункты почти по всему городу. То, что ты видел – лишь наш дом и небольшая частная студия...- сказал Парис, сосредоточенно и серьезно глядя на меня, – ...Но, несмотря на это, каждый год к нам поступают сотни прошений о принятии на обучение. Из сотни в год мы выбираем лишь одно, или же вообще ни одного, если на наш взгляд в человеке нет таланта к данной сфере искусства, которой мы занимаемся. Но ты, Андре, а также Лоран не просто учитесь в одном из филиалов нашей организации...- он слегка приподнял кверху светлую бровь, отчего его ангельское лицо приобрело многозначительное выражение, – ...но являетесь одними из тех немногих, которые имеют место быть протеже лично создателей данной образовательной системы – а именно моими и Эйдна. А это о чем-то, да говорит. Таких, как ты и Лоран – единицы. Так неужели ты думаешь, Андре, что мы допустим, чтобы такие многообещающие кадры безвозвратно канули в Лету? – я слушал его и не мог сдержать улыбки. Несмотря на внешнюю расчетливость и официальность его слов, интуитивно я явственно слышал за его речами: «Мы рискнем и поможем тебе и Лорану, потому что должны это сделать. Просто потому что мы люди. Просто по причине того, что мы любим вас». Это было так странно, так всеобъемлюще, так...по-человечески. Так, как не поступило бы нынешнее, здравомыслящее до примитивизма циничное дитя детей первых отца и матери на Земле.
- Спасибо...- только и смог благодарно выдохнуть я. К чему слова и дифирамбы, когда все и так уже понятно, и иллюзии об одиночестве сломаны. Ты не один, и ты бесконечно рад этому, но праздничные тосты в честь милосердия и благородства произносить рано, так как не зарыт еще гроб с последних похорон и запах разложения вкупе с сосновым ароматом досок неизменно напоминает о том, что оттягивать нельзя, иначе гнилой запах и трупные ядовитые пары сделают тебя себе подобным. Нужно разобраться с возникшей проблемой, пока она тебя не убила.
- Мы вылечим Лорана, я обещаю тебе, Андре, – сказал Эйдн, тускло блестя в рассветных лучах обсидиановыми глазами, – Но сперва нужно избавиться от приследования орденом.
- Но как? – я в бессилии развел руками. В голову мне не приходило ничего путного, кроме как: «Бежать».
- А вот тут надо подумать...- почесав гладкий подбородок, Эйдн закинул длинные ноги на диван, и, не обращая внимания на досадливый взгляд побеспокоенного Париса, погрузился в размышления, задумчиво скользя вглядом по комнате, словно выискивая что-то. Так прошло не менее получаса, и я уже начинал клевать носом, когда мужчина внезапно вскочил с дивана и быстро направился куда-то в угол гостиной.