Скрипка для дьявола (СИ)

Решив, что еще минут пять в объятиях Амати мне не повредят, я вновь начал целовать его, и Лоран – немного удивленный моим промедлением с уходом, обвил меня изящными руками музыканта за шею и со свойственным ему доверчивым нетерпением стал отвечать на мои незапланированные ласки.
- Ты же...собирался идти...- сидя на мне и склонив пышнокудрую голову к моему уху, он, чувственно изогнув губы в легкой усмешке, искоса наблюдал за тем, как я обнажаю от окутывающей его, подобно тунике простыни ногу и с наслаждением провожу рукой по гладкому бедру и точеной голени.
- Эйдн должен прийти за мной. – коротко сказал я. – Остаток времени я хочу провести с тобой.
В комнате вновь воцарилась тишина.
- Скажи мне, Андре...ты когда-нибудь спал с женщиной? – невыносимо прекрасный в ореоле своих локонов, он, поглаживая мои виски и скулы скрипичными пальцами, смотрел на меня с проглядывающим сквозь транс любовных ласк любопытством.
- Да, – ответил я, глядя на него.
- Чем ночь с женщиной отличается от ночи с мужчиной?
- Очень многим, – меня мимолетно удивили его вопросы.
- Настолько сильны различия?
- О да, – я заправил шелковистую прядь Амати за ухо и продолжил медленно, почти лениво скользить перстами по его искусно вылепленному телу: – Женщина и мужчина – существа различные не только физически, но и духовно. В женщинах больше нежности и воздуха, в мужчинах же страсти и чувственности. Но и мужчины и женщины могут быть одинаково божественны в своей сути.
- Но ты любишь мужчин?
- Получается, что так. Мне нравятся и женщины тоже, но лишь определенного типа.
- Почему? – он по-прежнему пристально смотрел на меня.
- Не знаю. Быть может, я больше склонен к людям своего пола, потому что мне проще понять своих мужественных собратьев. Но мне нравится гармоничное сочетание духовного и физического, поэтому меня могут пленить оба пола, ведь в каждом человеке, независимо от него, есть и мужчина и женщина. Психически не бывает чистых полов. Также, как и биологически. Греки и римляне понимали это как никто другие, и, скорее всего, именно поэтому не делали особенных различий. Да и не вижу причины думать, что мужчины менее привлекательны. Посмотри хотя бы на себя...- я взял его лицо в ладони и чуть приподнял, путаясь пальцами в каштановых кудрях, – Ты подобен Гиацинту [2], прекрасному юноше, любимцу богов. Подобная красота – редкость среди мужчин и, на мой взгляд, это куда более исключительно. Красота всегда была уделом женщин и нечасто в сыне Адама соединялся мужской ум и, не уступающая женской, прелесть. В некотором роде, такие люди совершенны, однако, всегда найдутся те, кто захочет опровергнуть мои суждения...- я усмехнулся и выпустил его голову из рук.
- Ты любишь меня за мою красоту? – тихо спросил Лоран.
- Я люблю тебя за все, что у тебя есть, было, и будет, – засмеявшись, я дружелюбно потрепал его по щеке, и, видя ответную улыбку, проникновенно поцеловал в мягкий коралл губ, укладывая на многочисленные подушки.
В дверь номера постучали.
- Мне пора, Лоран. Я вернусь ближе к обеду. Поспи – еще так рано... – я отстранился от своего протеже, коснувшись на прощание кончиками пальцев его уст и, схватив со спинки кресла зимнюю накидку и цилиндр, еще раз взглянув на Мореля, быстро вышел из комнаты.
Сонное небо все также сыпало легкий снег на бурлящий жизнью и земными страстями Париж, словно пытаясь хоть немного остудить его безрассудный нрав, однако, все было безуспешно. Как и наши поиски.
Ни в одной лавке, ни у одного торговца не было того, что нам нужно, а именно – яда Джульетты, снадобья, погрузившего ее в подобие вечного сна на сорок два часа.
- Это бесполезно, – я развел руками, а после обхватил ими чашку с чаем, в попытке отогреть их о горячие стенки из фарфора. Я и Эйдн зашли в одно из маленьких заведений, чтобы согреться, – Не существует такого вещества. Шекспир лгал.
- Слишком быстро и легко сдаешься, petit garçon (маленький мальчик). Если этого нет в широкой продаже, совсем не значит, что этого не существует вовсе...- он пригубил из своей чашки глоток кофе, и, вынув из складок плаща картонку, по форме и размерам напоминающую визитку, продолжил: – Думаю, нам стоит сегодня посетить еще одно место...
 
- И что же это за место? Очередная лавка? – безнадежно спросил я. Эйдн усмехнулся:
- Не совсем. Это гостиница, где остановился Уолтер.
Это было небольшое старинное здание из красного кирпича в два этажа, располагавшееся неподалеку от канала Сен-Мартен. Почти идеальное место по цене и условиям жизни для тех, кто любит тихую, комфортную, но не упаднически роскошную обстановку, малое количество народа и почти неубывающие деньги в кошельке. Скорее, в подобной любви к консерватизму играло роль происхождение Холлуэла и его английский менталитет.
- Добрый день. В каком номере проживает мистер Холлуэл? – подойдя к пожилому портье за стойкой, осведомился Эйдн.
- Мистер Холлуэл? Он вас ожидает? – захлопал глазами за круглыми очками тот.
- Не совсем. Вы не могли бы ему сообщить, что к нему пришли мистер Дегри и его спутник?
- Да, разумеется...- портье подозвал к себе одного из швейцаров, и – что-то быстро сказав ему на ухо, вновь повернулся к посетителям: – Ему сейчас сообщат о вашем прибытии. Будьте так добры, подождите минутку...
Швейцар исчез.
- Да, разумеется, – я и Эйдн прошли к небольшим двухместным диванчикам непонятного происхождения – не то стиль Адама, не то рококко. Я с интересом наблюдал за немногочисленными гостями, которые сидели в теплом холле за столиками и на диванах и забавлялись: кто чтением газет, кто игрой в карты, а кто просто беседой. Маленькие дети громко смеялись и бегали по фойе, а угрюмые подростки просто сидели или стояли, глядя в какую-то одну точку.
Спустя пять минут в зале вновь показался тот самый лакей и доложил, что мистер Холлуэл ждет нас на втором этаже в номере двадцать два.
Поблагодарив, мы поднялись по неширокой лестнице с витыми периллами и довольно быстро отыскали нужный нам номер.
На стук дверь открылась почти сразу же, и на меня пахнуло чем-то едва уловимым. Лишь спустя минуту я понял, что это был аромат трав или специй.
- Добрый день, Уолтер, – поздоровался Эйдн, – Извини за беспокойство, но у меня к тебе одно дело...
- Здравствуйте, мистер Ли. Проходите и я вас с удовольствием выслушаю. Прошу прощения за беспорядок, я был несколько занят, когда мне сообщили...- англичанин был в бордовом жилете, черных брюках и рубашке, рукава которой были скреплены на плечах тонкими кожаными ремешками во избежание сборки ткани на руках.
Как я понял, под беспорядком он имел ввиду заваленный книгами, бумагами и пучками сушеных растений письменный стол. Он изучает ботанику? И почему он все время называет Эйдна – Ли, хотя его фамилия – Дегри?
- Дегри, – поправил тот, – Я сменил фамилию уже давно. Та стала мешать жить.
- Я учту, – качнул головой Уолтер, и, позвав горничную, велел приготовить ей для гостей чай, а сам, вслед за ними, опустился в глубокое, обитое бархатом кресло, и, переплетя пальцы на руках, выжидательно уставился на нас своими фантастическими глазами. Зеленые, блестящие, режущие чувства – эти очи могли бы принадлежать пантере. Я невольно сглотнул, выпутываясь из их гипноза.
- Мы хотели спросить: знаешь ли ты что-нибудь о яде Джульетты? – спросил Эйдн, откинувшись на спинку дивана, – Ты ведь занимаешься алхимией, фармакологией... и все знаешь о травах, различных веществах и их свойствах.
- Яд Джульетты? – хмыкнул Холлуэл, – Что за бредовое название? Такого яда не существует, если вы об этом. Я больше не занимаюсь данной деятельностью. Да и зачем вам это? Враги?
- О нет, совсем наоборот, – итальянец чуть приподнял брови в непринужденно-мягком жесте. – Друзья.
- Травить друзей? – ухмыльнулся англичанин, – Странные отношения.
- Это касается якобы больного ученика Андре, – промолвил премьер, – Лорана.