Скрипка для дьявола (СИ)
- Покажите!
Послышался негромкий смех.
- Какой требовательный мальчик. Ты совсем не изменился, Лоран, – со смешком промолвил безликий и я, намеревавшийся еще раз позвать Лорана, осекся. «Совсем не изменился»?! Что все это значит?
Мужчина поднял руку и откинул с головы капюшон.
Закрывающая половину лица белая кожа маски, жженая умбра глаз и пылающая копна волос, похожих на раскаленную вулканическую лаву...
- Вален-тин...- еле слышно выдавил Амати.
- Валентин?! Какого черта?! – вспыхнул я и сам испугался своей реакции. Шок был слишком велик, а события развивались так быстро, что я оказался не готов к ним. Вместо шепота из моего горла вырвался почти крик и рыжеволосый повернул ко мне голову. В глазах читалось легкое изумление.
Кое-как совладав с эмоциями, я перевел взгляд на Лорана и увидел, как схлынула краска с его лица. Господи боже, он же сейчас просто упадет.
- Эй...- я подошел к нему и тронул за локоть. Это не умалило его ослепленности произошедшим, а, как мне показалось, только усугубило ситуацию. Внезапно плечи Мореля горестно опустились и он – закрыв лицо руками, проронил свистящим от содрогнувших его слез шепотом:
- Почему...
- Лоран...- начал Вольтер.
- ПОЧЕМУ??? Почему ты здесь?! – отняв ладони от лица закричал Морель. По его щекам катились слезы, мешая видеть. – Почему ты не умер?!! Я же убил тебя!! Я же тебя убил!!!
Я почувствовал проходящую по моему телу предательскую леденящую дрожь: в этом голосе, крике, сквозила такая мука, которую вряд ли мог бы представить себе человек моего уровня, моего опыта. Ее мог бы понять только убийца собственной любви, залечивший раны спустя долгое время, и встретивший ее вновь, чтобы снова получить их, заново испытать ту смертельную боль и опять, задыхаясь в агониях, залечивать. Как повторение самого страшного кошмара. Как намеренная расплата за все совершенное тобою зло.
- Лоран, мы уходим, – сказал я, взяв его за руку, – Пойдем.
Но скрипач не сдвинулся с места.
- Нет, ma petite, я не умер, – с какой-то грустной усталостью в голосе промолвил Валентин, – Я смог выжить тогда, хотя горящее здание и обвалилось, но меня нашли. Вернее, то, что от меня осталось. Это полумертвое тело обнаружил местный врач, который был в числе сбежавшихся на пожар горожан. Он спас меня.
- В сердце...- прошептал Лоран, – Нож вошел прямо в сердце. Ты не мог выжить после такого.
Рот Вольтера растянулся в горькой, но очаровательной усмешке. Однако, я был готов его ударить. Ничего омерзительнее, чем это выражение я не мог себе сейчас представить. Боль Амати, страдания Амати заставляли меня его ненавидеть всем своим существом.
- Ты оказался не метким, дитя мое. Нож прошел от сердца в двух сантиметрах, – ответил рыжеволосый. – Что великодушно дало мне шанс на жизнь.
- Ты...- выдохнул Амати, но тут же замолчал. Я увидел, как выражение его лица меняется, приобретая яростное выражение. Похоже, потрясение было слишком сильным и Асмодей вновь смог занять господствующую нишу в этом дрожащем от отчаяния теле.
- И чего ты ждешь от своей новой жизни?
- Это зависит от тебя. – сказал Вольтер.
- Чего ты ждешь от меня?! Что я тебя приму? Что снова обреку себя на волю уже безвозвратной любви? Зачем ты приходишь сюда так часто – уж не затем ли, чтобы встретить меня, словно вдову оплакивающую твой прах и память о давно минувших днях?! Зачем?! Я только научился жить... только научился жить!.. Без тебя...- по лицу демона уже сложно было прочесть определенную эмоцию: это было смешением ярости, отчаяния и боли со сползающими по щекам влажными дорожками. Я видел, что ему трудно говорить, но он продолжал выплевывать накопившиеся за долгое время слова, не обращая внимания на сжимавшееся в спазмах горло.
Выражение лица Валентина изменилось. Я видел в нем смесь легкого ужаса и страдания, но не из-за страха быть отвергнутым. Эти чувства проступали при виде выбившегося из сил после крика Лорана, лик которого был перекошен в муке, и который еще стоял на ногах лишь потому что я не позволял ему упасть, держа за руки, или наброситься на музыканта с кулаками.
- Я понимаю это, но так сложилась судьба, – сказал рыжеволосый, с горечью глядя на бывшего ученика, – Я не бросал тебя, Лоран. Я сам думал, что умру. И надеялся, что, придя в норму, вновь смогу найти тебя – мою возлюбленную человеческую скрипку. – он протянул Морелю руку ладонью вверх. – Моего Амати...
Пальцы юноши дернулись.
- Нет уж, хватит! – прорычал я, – Пошли! – бесцеремонно подхватив Лорана на руки, я быстро зашагал по запорошенной снегом листве прочь от могилы самозванца, зная, что Амати смотрит мне за плечо.
- Подумай. – раздался голос Валентина, прежде чем я свернул на главную аллею, скрывшись из поля его зрения за стеной из веток кустарников и вековых каштанов...
Всю обратную дорогу я молчал. Впрочем, как и Лоран. Мы не проронили ни слова, пока добирались до пансиона мадам Гальян, где, уже упакованные, стояли наши чемоданы и саквояжи. Вот только я уже не был уверен, что мне светит наконец убраться из Парижа подальше в ближайшее время. Краткий миг спокойствия после инцидента с Дюбуа вновь сменился новыми проблемами. Этот Валентин...
Я вспомнил его протянутую Амати руку с длинными белыми пальцами, словно из глубин заколдованного зеркала. О нет, нет, Лоран... Боюсь, если ты шагнешь туда – в это зазеркалье, то обратно уже не вернешься.
Он не уедет во Флоренцию сейчас – я это знал, глядя, как Морель проходит в маленькую гостиную нашей зеленой квартирки, и, двигаясь, словно загипнотизированный, садится на диван, машинально зарываясь пальцами в мех тигриной шкуры.
- Ты в порядке? – спросил я, надеясь хоть немного привести его в чувство.
- Неужели я не сплю..- тихо промолвил Лоран, глядя куда-то в темный ворс ковра на полу. Я промолчал. Мне самому было тошно от этой ситуации. Лоран теперь находился между двух огней: мной и Валентином. И я не надеялся, что тот отступит, но и делить Амати с кем-либо моя душа категорически отказывалась, потому мне ничего не оставалось, как быть со своим протеже, благодаря которому моя жизнь превратилась в извергающийся вулкан, во чтобы то ни стало.
- «Значит, он жив...» – подумал я и продолжил, уже вслух: – Скажи мне одну вещь...- я прошел в комнату и сел рядом с юношей на диван, – Ты хочешь вернуться к нему, Лоран?
Он поднял голову и посмотрел на меня – потерянно и невидяще одновременно, словно слепой, а после хрипло ответил:
- Я не знаю, Андре. Не знаю, чего хочу. Не понимаю, что вокруг происходит, что мне делать и куда бежать. Я не поеду сегодня во Флоренцию, прости. Мне нужно разобраться в этом...- он глубоко вздохнул и закрыл лицо руками. Вся степень его подавленности словно проступала в осанке и изгибе сжатых пальцев.
- Хорошо, я скажу Эйдну и Парису, что мы с тобой еще задержимся здесь на некоторое время, – поборов свое желание насильно увезти отсюда Амати, сказал я, – Но ты должен мне обещать, что после всего этого ты забудешь о нем. – и тут же, глядя на устремившего в мою сторону взгляд Мореля, понял, что он не может мне этого обещать.
- Ты все-таки любишь его.
- Прошу, Андре, не дави на меня! – взмолился Лоран, – Я уже все тебе сказал! Не пытайся вытрясти из меня больше, чем я могу тебе дать!
- Что ж, ладно, прекрасно...- я подошел к небольшому застекленному шкафчику, и, достав один из хрустальных бокалов наполнил его виски, после чего опустошил до дна, пытаясь справиться с эмоциями, которые, если им поддаться, могли легко разрушить все построенное ранее. Несмотря на свой более чем сдержанный характер и воистину ангельскую терпеливость, я ничего не мог поделать со вспышками примитивной ревности или гнева, что порой проступали подо всем этим, выдавая мою вспыльчивую итальянскую натуру. Лучше уж я напьюсь до беспамятства, чем буду закатывать позорные скандалы с истериками и битьем посуды.