Маленькая хозяйка большой кухни-2 (СИ)

Несколько раз я готовила «правильную» форель, чтобы побаловать дядю. Для этого полагалось выдержать филе рыбы в крепко подсоленной воде, куда также добавлялись немного тростникового сахара, лавровый лист и горошины перца, а потом следовало быстро поджарить рыбу в моём особом сливочном масле, поджарить только с одной стороны, а потом накрыть глиняной чашкой и дать настояться, чтобы соки равномерно распределились по куску. Обычно я вымачивала рыбу, потом заворачивала в навощённый пергамент, а жарила уже в охотничьем домике, на переносной жаровне.
С каждым днём становилось всё холоднее, и я ждала возвращения герцога де Морвиля ещё и для того, чтобы решить – где дядя будет жить зимой. Топить печь слишком опасно – дым могут заметить, а без печи можно замёрзнуть насмерть. Особенно если ударят крепкие морозы.
Но пока мы с дядей не говорили об этом. Он рассказывал мне о своих новых медицинских открытиях, спрашивал, как прошёл мой день накануне. Иногда мы вспоминали нашу прежнюю жизнь, иногда строили планы на будущее. Но о каком будущем могла идти речь, если мы не знали, что нас ожидает завтра?
Спустя полторы недели после отъезда герцога я в очередной раз прибежала рано утром в охотничий домик, открыла замок, расцеловала дядю и уселась на полу, жарить рыбу. Дядя придвинул кресло поближе к жаровне и уже насыщался ароматом масла, рыбного жира и пряностей, а я посмеивалась над его нетерпением и раздувала угли в жаровне, чтобы жар был посильнее.
- Почему ты не сказала, что Лавиния и Бартоломью прогнали тебя? – спросил вдруг дядя, и я, собиравшаяся переложить рыбу на тарелку, замерла с вилкой наперевес.
- Откуда ты знаешь? – произнесла я с запинкой. – Кто тебе сказал? Де Морвиль?
- Никто не говорил, - покачал головой дядя. – Нетрудно догадаться. За всё это время ты ни разу не упомянула их. И про Винни не сказала ни слова.
Некоторое время я с преувеличенным старанием перекладывала рыбу на блюдо и закрывала сверху чашкой, чтобы дать настояться, а потом сказала:
- Да, всё именно так. И Винни тоже.
- Не злись на них, - сказал дядя и погладил меня по голове. – Они просто испугались.
Я не стала разубеждать его, не стала оправдывать поступки наших родственников и моей подруги, потому что сейчас всё это не имело значения. Это была прошлая жизнь, которая вряд ли когда-то вернётся. И переживать по поводу предательства родных и близких – это проявить неблагодарность к небесам, которые позволили мне и моему любимому дяде спастись, выжить и найти дом и нового друга. И не только друга… по крайней мере, для меня.
Но слёзы всё равно подступили к горлу, и я уткнулась дяде в колени.
- Всё хорошо, не плачь, - произнёс дядя, продолжая гладить меня по голове. – Всё самое страшное уже прошло. И это тоже пройдёт. Скоро мы с тобой уедем далеко отсюда, и будем жить в своё удовольствие. Только ты и я…
- Ах, какая идиллия! – раздался вдруг насмешливый женский голос. – Вот я и разоблачила вас, подлая женщина!
Мы с дядей одновременно вздрогнули и оглянулись.
На пороге стояла леди д`Абето с охотничьим ружьём наперевес. Она держала его очень легко, ловко уперев в плечо, и целилась прямо в нас.
- Вы одурачили Дика, негодная, - произнесла леди с холодным бешенством. – Вы влюбили его в себя и даже не смогли хранить ему верность. Я прекрасно стреляю, к вашему сведению. Так что попаду и в вас, пигалица, и в вашего любовника, - и она одним движением большого пальца взвела курок.
- Вы всё не так поняли… - пролепетала я, глядя в чёрное дуло, и сразу поняла, что эта фраза никуда не годится.
- Да что вы? – леди д`Абето насмешливо приподняла брови, полностью подтвердив мои опасения.
- Миледи… - дядя попытался подняться из кресла, но тётушка герцога шикнула.
- Только двиньтесь, мерзавец, - сказала она, целясь в меня, - и я снесу вам голову точно так же, как вашей любовнице. А вы, Фанни, можете помолиться. Если вспомните хоть одну молитву.
- Миледи! – воскликнул дядя, но я уже пришла в себя и остановила его, похлопав по колену.
 
От этого жеста леди д`Абето поморщилась, и похоже, она уже посчитала что предсмертная молитва будет для меня излишней роскошью.
- Вы, действительно, хотите меня убить? – спросила я негромко. – Но за что?
- За обман, - отрезала она.
- Но вы сами сказали, что я не пара вашему племяннику, и подыскивали ему невесту, - напомнила я. – Почему же теперь так разобиделись?
- Что?! – дядюшка сделал третью попытку встать, но я опять похлопала его по колену, призывая не делать резких движений, а сама медленно поднялась, отходя от его кресла.
- Леди, - произнесла я как можно проникновеннее, - не верю, что вы собираетесь кого-либо убивать. Тем более по такому ничтожному поводу. Вы взяли ружьё в целях самозащиты, чтобы мы не могли причинить вам вред. Вы очень разумная и мудрая женщина.
- Не пытайтесь мне льстить, - скривила губы «мудрая женщина», но я уже видела, что решимость её поколебалась.
- Вы не ответили, - сказала я ещё мягче. – В чём моя вина? Вы запретили мне подходить к милорду, я следую вашим… вашему совету.
- Это моя племянница! – рявкнул дядя и вскочил из кресла. – И потрудитесь объяснить…
Вскочил он зря, потому что рука леди д`Абето судорожно дёрнулась, палец скользнул на спусковой крючок, и прогремел оглушительный выстрел.
Комната наполнилась дымом и запахом пороха, а мы трое вскрикнули одновременно, а потом закашлялись.
- Ли! Ты ранена?! – заорал дядя, бросаясь, тем не менее, не ко мне, а к леди д`Абето и довольно невежливо отбирая у неё оружие.
- Нет! А ты? – крикнула я в ответ.
- Боже! – запричитала тётушка, мигом растеряв всю свою воинственность и закрывая ладонями лицо.
- Открой окно, Ли! – велел дядя.
Кашляя, я пробежала через пороховое облако, нащупала крючок на оконной раме и распахнула её, наконец-то глотнув свежего воздуха.
Сквозняк быстро вытянул дым наружу, и мы обнаружили порядочных размеров дыру в стене, буквально в двух футах от того места, где находилась моя голова. Мне стало немного плохо, и я присела на диванчик, а дядя усадил в кресло леди д`Абето, которая тоже почувствовала себя нехорошо, но ружьё из рук дядя на всякий случай не выпускал.
- Воды, - простонала тётя герцога, и я по привычке поднялась, чтобы выполнить приказ хозяйки, но дядя посмотрел на меня так свирепо, что я без возражений села обратно.
- Потрудитесь объяснить, - сухо произнёс дядя, - почему вы оскорбляли мою племянницу? Я уже молчу о том, что собирались её убить!
- Дядя, это был несчастный случай, - сказала я и обнаружила, что зубы у меня стучат, как после игры в снежки по лютому морозу.
- Ли, не тебя спрашиваю, - одёрнул он и снова напустился на леди. – Вы что себе позволяете? Вы не в себе?
- Что я себе позволяю? – она обрела голос и решительность. – Что эта, простите за выражение, пигалица себе позволяет! Она сломала жизнь моему племяннику!
- Что за лживые обвинения! – возмутился дядя.
- Лживые?! – взвизгнула леди. - Из-за неё от него все отвернутся! Я столько усилий приложила, чтобы его приняли в обществе, чтобы на нас перестали смотреть косо, а эта пигалица за месяц сломала мои планы!
- Всё совсем не так, - попыталась объясниться я. - Дядя, это – леди Эрмелина д`Абето, тётя милорда де Морвиля…
- Да мне без разницы… - с раздражением начал дядя, но вдруг осёкся, перебросил ружьё ко мне на диванчик и схватил тётушку герцога за запястье.
- Вы что себе позволяете?! – взвизгнула она снова, пытаясь вырваться, но дядя не пустил.
- Помолчите, - сказал он строго, и мы с леди д`Абето затаились, как мышки, не понимая, что происходит.
Некоторое время дядя выслушивал пульс, потом заглянул леди в глаза, оттянул ей одно веко, другое. Я ждала новой вспышки с её стороны, но леди д`Абето ошарашено молчала. Мне было видно её лицо – у неё даже рот открылся от изумления. Боюсь, так беспардонно с ней никто никогда себя не вёл.