Даром (СИ)

Незаметно подтягиваю к себе теплую курточку Зои, вспарываю изнутри нижний край, засовываю жучок, заклеиваю. Вроде бы моя задача выполнена, можно с чистой совестью идти домой — тошнит уже от этого вонючего сквота и его унылых обитателей. И все-таки не хочется оставлять наивную девушку в руках подонка. Мало ли что может пойти не так…
Зависаю на сквоте весь следующий день, стараясь постоянно видеть либо Джона, либо Зою, либо обоих. Из заданий они получают уборку комнат, и мне приходится присоединиться к ним. Стараюсь не отсвечивать, слиться с пейзажем — обычный бездомный, потерявшийся в жизни. Жалею, что не спал вчера — голова тяжелая от недосыпа. Но и в эту ночь засыпать нельзя — наверняка загадочная машина приедет в темноте.
Уже под утро массирую себе виски, чтобы не заснуть. Сквот наполнен разноголосым храпом и сдавленными стонами. Едва не пропускаю момент, когда под одеялами через два человека от меня начинается возня. Худощавая фигура поднимается на ноги… это Джон. Он галантно подает руку Зое, та тоже встает — и я беззвучно матерюсь сквозь зубы. Девушка не берет куртку, в которую вшит жучок! На ней теперь короткая юбка и обтягивающий топ — ну еще бы, на свиданку же собралась!
У меня есть запасные маячки, но как подбросить их теперь Зое, не вызвав подозрений? Лавируя среди спящих тел, парочка проскальзывает к дверям. Следую за ними. По пути прихватываю чью-то толстовку с капюшоном, накидываю, натягиваю капюшон на лицо. Дожились, ворую у бомжей, агент ноль-ноль-семь хренов…
Следую за парочкой, прячась среди развалин. Зоя в узкой юбке идет медленно, Джон явно нервничает и тянет ее за руку. Она спотыкается и чуть не падает.
— Долго еще идти? — капризно спрашивает девушка. — И кудайто мы так спешим?
— Ты увидишь, сама увидишь и все поймешь, — торопливо отвечает Джон. — Такое место, чиназес! Но надо быстрее, пока не рассвело.
— Чего мы там увидим в темноте-то? Слы-ышь, да хорош уже меня тянуть, щас руку вывернешь! Я замерзла, пойдем назад!
— Ну, не сердись, бэйби. Иди ко мне…
Джон обнимает девушку — и она обмякает в его руках. Нет, это не страсть — тут явно сработала химия иного рода. Патлатый закидывает руку Зои себе на плечо и почти тащит девчонку на себе. Она едва перебирает ногами, словно в одну секунду сделалась пьяной вдрызг, но больше не спорит.
И снова давлю естественное побуждение навалять подонку и забрать у него девушку. Нужно добраться до тех, кто стоит за этим. Чуть сокращаю дистанцию — похитителю сейчас не до тщательного наблюдения за окрестностями. Джон тащит полубезжизненное тело Зои через лабиринт недостроя, с кряхтением огибает горы строительного мусора, сдавленно матерится, спотыкаясь о бетонные блоки. Через щель в заборе покидает «Небо». Тенью следую за ним.
Углубляемся в темный полузаброшенный парк. Машина ждет на одной из аллей. Это не пафосная иномарка — обычная грузовая газелька, каких полно на улицах города и области. Вокруг машины стоят крепкие парни в камуфле, с черными ковидными масками на лицах… черт, их четверо. Хреново. Как минимум у одного в кармане просматриваются контуры пистолета, похоже, с глушителем. У остальных, наверно, тоже есть.
— Вот, привел, — пыхтит Джон. — Первый класс чикуля, шестнадцать лет, чистенькая. Я ей спокуху вколол, а так бодрая, здоровая. Сбежала от шибанутой мамаши, искать никто не будет.
Один из парней брезгливо цедит сквозь зубы:
— Да хорош орать уже, дебил…
Подхватывает безучастное тело Зои, деловито ощупывает, светит в лицо фонариком. Открывает девушке рот, проверяет зубы. Выносит вердикт:
— Годится. Свободен.
— А когда бабки-то придут? — Джон чуть не подпрыгивает на месте.
— Завтра. Вали уже, надоел. Ищи свежачок. На неделе опять приедем.
Джон улепетывает. Парень открывает дверцу кузова и равнодушно заталкивает несопротивляющуюся Зою внутрь.
Оцениваю обстановку. От дерева, за стволом которого я спрятался, до газели метров семь открытого пространства. Разом никак не допрыгнуть. Парни не выглядят дилетантами: стоят по сторонам машины, каждый держит под обзором свой сектор.
 
— Слышь, Михас, может, двинем уже отсюда? — негромко спрашивает один из парней. — Неохота по свету подъезжать. Да и как бы товар не прочухался.
— Ща, еще двое должны подойти, — отвечает тот, кто принимал Зою — видимо, главный. — Товар на спросе, надо бабки рубить, пока горячо. А ты чем хныкать, залезь-ка в кузов и упакуй товар получше, чтобы нам без геморроя доехать.
Парень без препирательств запрыгивает в кузов. Так, минус один, это хорошо. Ждать больше нечего, надо действовать. Достаю жучок, отрываю защитную полосу от клеевого слоя. Просто метнуться к машине и налепить жучок? Без шансов. Во-первых, пристрелят. Во-вторых, насторожатся и внимательно осмотрят все, к чему я успею прикоснуться. Надо их отвлечь.
С нарочитой медлительностью выхожу из-за дерева, имитируя неровную походку пьяного, и говорю, запинаясь:
— Д-дарова, пацанва. У меня для вас т-такой бабец есть, закачаетесь. Б-буфера — во! П-подождете полчасика? Приведу.
— Ты кто? От кого? — бдительно спрашивает Михас.
Делаю еще два кривых шага в сторону кузова.
— Д-да от Ваньки я… Ну, от Джоника то бишь, — без малейших угрызений совести перевожу стрелки на патлатого. — Он как накидается, говорит, вы, мол, за девок башляете…
Пока говорю, успеваю продвинуться на три шага. Два метра до кабины газели.
Михас колеблется пару секунд — их хватает на еще один шаг.
— Гасим бомжару! — решает он. — Без стрельбы, рукоятями.
Все трое тянутся к карманам. В этот миг я бросаюсь к машине и, как бы потеряв равновесие, падаю и хватаюсь ладонью за крыло. Со всей силы придавливаю жучок к его внутренней стороне. Перекатываюсь, вскакиваю на ноги и бегу прочь раньше, чем парни, не ожидавшие такой прыти от пьяного бомжа, успевают хотя бы замахнуться.
— Кирпич, Серый, за ним! — отрывисто командует Михас.
На пределе возможного рву к выходу из парка — карту помню хорошо, изучил перед внедрением. Сзади глухой хлопок, тут же второй.
Начинаю петлять — сбивать прицел. Но так мне не убежать, догонят…
Ещё два… три выстрела!
Чёрт, нужно укрытие! Лихорадочно озираюсь, но взгляд цепляет лишь куцые деревца. Хреново.
До выхода километр, не меньше, а за спиной нагоняющий стук ботинок. Хоть стрелять перестали — патроны берегут. Понимают — зигзагом мне от них не уйти. Легкие огнем горят, в боку колет, ступни глухо ноют.
Что это впереди? Пустая по ночному времени детская площадка? Лучшего укрытия тут не будет… Между мной и погоней всего полсотни метров, не больше.
Забегаю за навороченную горку с разными спусками и коробом сверху — секунд на десять она меня скроет от глаз.
Пытаюсь перевести дыхание — лёгкие свистят, сердце того гляди из груди выпрыгнет, перед глазами круги. Выламываю из перил доску.
— Слева заходи! — преследователи вбегают на площадку
Я их не вижу, как и они меня, но представляю, как они станут окружать — сам бы так пошел на их месте. Перекатываюсь по земле к качелям под прикрытием низкой карусели для малышей. Один из парней огибает горку… и попадает под удар двойных качелей, которые я как раз успел отвести. Хорошие качели, надежные, тяжелые. Поворачиваюсь ко второму, замахиваюсь…
Но он успевает раньше:
— Сты-аять, мразь!
Замираю, как был: вес на правой ноге, доска отведена для удара. Так вот какой у этой гниды Дар… И пальцем не пошевелить.
Гнусная ухмылка парня проступает через ткань маски. Он не спеша поднимает ствол.
— Кирпич, придурок, да не стреляй ты! — кричит ему из-за моей спины Серый, пришибленный качелями. — Чего зря стволы ментам палить? Рукоятями забьем, и все дела.
— Фу-у, мараться еще… Вставай тогда, Серый. Чего разлегся? Вместе бить будем, по справедливости.
— Ща, погодь…
Возня у меня за спиной.
Это что, конец? Я так и не скажу Оле, что… Губы сами шепчут ее имя. Стоп, я могу говорить! А значит… Дар же перестает действовать, когда применивший его вырубается. Ору Кирпичу: