Поэзия Латинской Америки

  
Экстаз
 
Перевод Инны Лиснянской
 
 
 
А теперь, Христос, закрой мне глаза,
 
Губы заледени, —
 
Потому что сказаны все слова
 
И лишними стали все дни.
 
 
 
Друг от друга не отрывали мы глаз, —
 
Он смотрел на меня, а я на него, —
 
Словно в смерть вонзались зрачки, —
 
Как огонь агонии, длился экстаз,
 
Озаряя последнею бледностью нас.
 
А за этим мгновением нет ничего!
 
 
 
О как судорожно говорил он со мной!
 
А в смятенных словах моих, полных тоски,
 
Был восторг, и истома, и страх, —
 
О судьбе говорила моей и его,
 
О любви роковой, —
 
О замесе крови на сладких слезах.
 
 
 
После этого знаю я — нет ничего!
 
Не осталось росинки такой на цветке,
 
Чтоб слезой
 
По моей не скатилась щеке.
 
 
 
На губах — немота,
 
И в ушах — глухота,
 
И в глазах — слепота, — так бесцветна земля!
 
 
 
Смысла жизни ни в чем не увижу я,
 
Ни в багровых цветах,
 
Ни в безмолвных снегах!
 
Потому и прошу я тебя, Христос, —
 
Я и в голод к тебе за хлебом не шла, —
 
А теперь пожалей,
 
Закрой мне глаза,
 
Иней на губы мне положи.
 
 
 
От ветра плоть мою защити, —
 
Ведь его слова пронеслись по ней,
 
От дневного света освободи, —
 
Днем я вижу его ясней!
 
Так прими же меня, я иду,
 
Переполненная, как земля в половодье!
 
 
  
Стыд
 
Перевод Инны Лиснянской
 
 
 
О как твой взгляд меня преображает! —
 
Лицо сияет, как в росе травинки.
 
Меня тростник высокий не узнает,
 
Когда к реке спущусь я по тропинке.
 
 
 
Стыжусь себя: остры мои колени,
 
Надломлен голос, рот сведен тоскою.
 
Пришел ты — и себя я на мгновенье
 
Почувствовала жалкой и нагою.
 
 
 
Не встретил бы и камня ты сегодня
 
Бесцветнее, чем женщина вот эта,
 
Которую заметил ты и поднял,
 
Увидев взгляд ее, лишенный света.
 
 
 
Нет, я о счастье — никому ни слова,
 
Нет, не поймут идущие по лугу,
 
Чтó так разгладило мой лоб суровый
 
И чтó за дрожь пронизывает руку.
 
 
 
Трава росу ночную пьет стыдливо.
 
Целуй! Смотри, — не отрываясь, нежно!
 
А я наутро буду так красива,
 
Что удивлю собой тростник прибрежный.
 
 
  
Ноктюрн
 
Перевод Инны Лиснянской
 
 
 
Ах, отец наш небесный, мне больно!
 
Почему ты забыл обо мне?
 
Вспомнил ты о плоде и расплавил
 
Мякоть алую в летнем огне.
 
Погляди: я изранена жизнью
 
И для смерти созрела вполне.
 
 
 
Ты в багровую бросил давильню
 
Виноградную черную гроздь,
 
Листья с тополя сдул и развеял
 
В хрупком воздухе позднюю грусть,
 
Но в давильне раскрытой для смерти
 
Все не хочешь расплющить мне грудь!
 
 
 
На пути моем были фиалки,
 
Ветра хмель я пила, а теперь
 
Опустила я желтые веки, —
 
Не нужны ни январь, ни апрель.
 
 
 
И замкнула уста, — я устала
 
Гибнуть, жалкие строфы граня.
 
Ты ударил осеннюю тучу,
 
И не хочешь взглянуть на меня!
 
 
 
Тот и продал меня за бесценок,
 
Кто к щеке в поцелуе приник, —
 
И лицо мое в поте кровавом
 
На стихе отпечаталось вмиг,
 
Как на плате святой Вероники,
 
Отпечатался ясно твой лик.
 
 
 
Необъятною стала усталость,
 
Поселилась в глазах у меня
 
Вся усталость зари предыдущей
 
И усталость грядущего дня,
 
И небес оловянных усталость,
 
И небес, просиненных до дна.
 
 
 
Еле-еле сандальи и косы
 
Расплетаю, мечтая о сне,
 
И тобой вразумленная, отче,
 
Я рыдаю в ночной тишине:
 
Почему же меня ты оставил,
 
Почему ты забыл обо мне!
 
 
  
Одержимость
  
Перевод Инны Лиснянской
 
 
 
Меня в пещерах ищет
 
Лучом луны заклятым,
 
Касается росою
 
И кровянит закатом.
 
 
 
Как длань Фомы — Спаситель, —
 
Мою берет он руку,
 
В свою влагает рану,
 
Чтоб не забыла муку.
 
 
 
Сказала: «Жажду смерти».
 
Не хочет, а желает
 
Терзать меня: то пылью,
 
То снегом заметает.
 
 
 
Bo сне моем и в яви
 
Мелькает предо мною,
 
Из-под зеленых платов
 
Зовет меня весною.
 
 
 
Я под другое небо
 
Ушла, к другому морю,
 
Но следует он всюду
 
За мною, мне на горе!
 
 
 
Как ты была беспечна!
 
Ему ты саван сшила,
 
Но ты закрыть забыла
 
Глаза ему и руки
 
Во гробе не сложила.
 
 
  
Фонтан
 
Перевод Инны Лиснянской
 
 
 
Я как фонтан, иссохший от рыданий.
 
Ведь он, и мертвый, слышит в шуме дня
 
Свой гул, и голос в каменной гортани
 
Еще дрожит, как песнь внутри меня.
 
 
 
Еще не все потеряно! Я верю, —
 
Судьба не напророчила беду, —
 
Лишь голос обрету — верну потерю,
 
Лишь руку протяну — тебя найду.
 
 
 
Я как фонтан, лишенный дара слова.
 
В саду другой поет среди ветвей,
 
А он, от жажды обезумев, снова
 
С надеждой слышит песнь в душе своей.
 
 
 
Журчащий веер чудится бедняге,
 
А голос уж погас, — не стало сил.
 
Он грезит, что алмазной полон влаги,
 
А бог его уже опустошил.