Поэзия Латинской Америки

  
Боливару
 
 
 
Не оставляй народ свой, благослови и помилуй! —
 
волей твоей в пустыне зазеленеет лавр.
 
Тот, кто затмил вовеки славу земную, может
 
соединить столетья, милость нам ниспослав.
 
 
 
Силу свою вдохни в нас и воскреси денницу
 
что занималась в Андах, край озаряя наш.
 
Взвей свой клинок лучистый над беспросветной тучей
 
и милосердным миром наше чело помажь.
 
 
 
Если твой след заветный спутают ложь и злоба
 
нас уводя от солнца с торных твоих путей, —
 
скульптор отчизны нашей, ныне восстав из гроба,
 
 
 
собственною рукою в память векам отлей
 
сердце твоих республик, ждущих сегодня, чтобы
 
снова явилось миру чудо любви твоей.
 
 
  
ХОСЕ ГОРОСТИСА [194]
 
Перевод В. Васильева
 
Песни в лодках
   
Кто мне купит апельсин?
 
 
 
Кто мне купит в утешенье
 
сочный, яркий, как кармин,
 
в утешенье кто мне купит
 
в форме сердца апельсин?
 
 
 
Жжет мне раны соль морская,
 
в сердце боль.
 
Соль морская в моих жилах,
 
на губах морская соль.
 
 
 
Кто свои позволит губы
 
целовать?
 
Белый колос поцелуя,
 
не могу тебя сорвать.
 
 
 
Кто моей напьется крови
 
допьяна?
 
Я не ведаю, застыла
 
иль еще течет она.
 
 
 
Если спросу нет на сердце, —
 
горе мне! —
 
значит, сердце затерялось,
 
словно тучка в вышине.
 
 
 
Затерялось, словно лодка
 
посреди морских пучин.
 
Кто мне купит в утешенье
 
яркий сочный апельсин?
 
 
  
Радуется море
 
 
 
Я ходил дорогами тернистыми
 
за банановыми листьями.
 
Радуется море.
 
 
 
Я ходил, куда манил
 
повелитель всех ветрил.
 
Радуется море.
 
 
 
Ведь луна (а ей пятнадцать лет всего-то) —
 
серебро, кармин и позолота.
 
Радуется море.
 
 
 
Ведь луна над морем, радости полна,
 
ароматом тубероз напоена.
 
Радуется море.
 
 
 
Семь бутонов распустились у дороги
 
и моей невесте кланяются в ноги.
 
Радуется море.
 
 
 
Семь бутонов, а дыхание одно,
 
голубиною сверкает белизной.
 
Радуется море.
 
 
 
Жизнь, сорву я эти белые бутоны,
 
что возлюбленной моей кладут поклоны.
 
Радуется море.
 
 
 
Жизнь, любовь моя чиста и молода,
 
очернить ее не дам я никогда.
 
Радуется море.
 
 
  
САЛЬВАДОР НОВО [195]
  
Перевод В. Столбова
   
История
 
 
 
«Пусть умрут гачупины [196]!»
 
Отец у меня гачупин.
 
И учитель глядит в мою сторону злыми глазами.
 
Нынче он говорит о войне,
 
о жестоких и подлых испанцах,
 
они убивали индейцев.
 
Наш учитель, он тоже индеец.
 
И мальчишки кричат:
 
«Пусть умрут!
 
Пусть умрут гачупины!»
 
Но я не кричу.
 
Мне противно.
 
Пусть умрут гачупины!»
 
Но я не кричу.
 
Мне противно.
 
Какие они дураки!
 
Да, история так говорит.
 
Но при чем тут отец
 
или я?
 
 
  
Эпифания
 
 
 
В воскресение
 
Эпифания не вернулась домой.
 
Я слыхал, говорили соседки,
 
что какой-то чужой мужчина
 
увел с собой Эпифанию.
 
И когда я спросил у служанок:
 
а куда он ее увел,
 
мне сказали — в какую-то комнату.
 
Но никто не мог мне ответить,
 
где она, эта комната.
 
Мне она представлялась пустой и холодной;
 
сырая земля вместо пола;
 
окон нет, только двери на улицу.
 
Никого в ней не мог я увидеть,
 
хотя много думал о ней.
 
Однажды вечером
 
Эпифания вернулась домой.
 
Я бежал за нею по саду
 
и просил рассказать мне,
 
кто был он, тот мужчина,
 
и что он ей сделал,
 
и почему пустой была комната,
 
как коробка, оставшаяся без подарка.
 
Эпифания смеялась и убегала,
 
а потом распахнула калитку
 
и впустила улицу в сад.
 
 
  
Любовь
 
 
 
Любить — это значит — когда ты со мной,
 
Робко молчать и ни вздохом не выдать себя,
 
А когда ты уйдешь, вспоминать твой голос,
 
И в ладонях хранить теплоту твоих рук.
 
 
 
Любить — это значит — тебя ожидать,
 
Будто ты неизбежно придешь, как закат,
 
Ни раньше, ни позже. И мы будем одни,
 
В мире игрушек и сказок,
 
На высохшей за день земле.
 
 
 
Любить — это значит — когда тебя нет,
 
Слышать в дыхании ветра запах твоих волос
 
И глаз не сводить со звезды, на которую ты ушла,
 
Когда ворота ночи захлопнулись за тобой.