Взаперти (СИ)

- Крис, твоя рана зажила?
И, так и не проснувшись окончательно, вновь погрузился в глубокий сон.
====== Глава 21 ======
Джордж Хиддлстон, тщетно пытаясь уснуть, ворочался на неудобном диване в номере, который они с Миррой занимали в одной из лучших гостиниц Мумбаи. Сегодня Дауни сообщил ему, что документы, по которым Томас может выехать из Индии, готовы. Да, о получении паспорта речи не шло. Но с теми бумагами, которые, не без помощи посла Британии, выправил Тому Роберт, проблем с дальнейшим восстановлением в правах и легализацией у племянника быть не должно. Спецборт, который мог доставить тяжело больного в любую точку мира, также был найден. Поэтому вылетать они могли хоть завтра. Хорошо бы, это была последняя ночь в Мумбаи. Джордж ненавидел Индию. И ненавидел гостиницы.
Конечно, в номере была просто непристойно большая кровать, но с тех пор, как Джордж узнал о том, что его племянник жив, после того памятного разговора с будущей супругой мужчина предпочитал спать один.
Роберт Дауни позвонил, когда в Лондоне был ранний вечер, и они вместе с Миррой собирались на какой-то очередной скучный прием по поводу награждения какой-то скучной журналисткой премией кого-то из скучных коллег Вайш. Да так на прием и не попали.
Известие Дауни ошарашило, сбило с толку. Том выжил. Спустя почти восемь месяцев после того, как Джордж с помпой похоронил чужие останки в семейном склепе Хиддлстонов, мальчишка оказывается жив, правда не сказать чтобы здоров и находится не абы где, а в лаборатории, которую они с Румыном организовали для того, чтобы апробировать такие лекарства, которые в приличных клиниках апробацию не пройдут ни за какие деньги.
Первые минуты после разговора с Робертом Джордж пребывал в абсолютнейшем шоке. Поверить в такое было просто невозможно. Но у него и мысли не было о том, что безопасник ошибается — хитрый лис Дауни не ошибался никогда. Тогда как? Почему племяннику удалось выжить, если Мареш уверял его, что тело Тома никогда не будет найдено? Видимо, мальчики Румына облажались, и он сам, понятное дело, пытался убедить заказчика, что ему не о чем беспокоиться — с Хиддлстоном-младшим покончено. Но и сам Джордж тоже хорош: доверился Марешу, не потрудился все-таки отыскать тело, обрадовался тому, что так удачно и так быстро ему оформили документы, согласно которым Томас мог считаться мертвым, даже труп какого-то индийского бродяги сунули в дорогущий гроб да и сожгли, как завещал племянник. И вот теперь из-за собственной беспечности и вранья Мареша Хиддлстону придется разгребать все это дерьмо.
Но ужаснее всего было даже не то, что проклятый мальчишка умудрился выжить. А то, что обнаружили его в Сайфи. В отделении у Джаи Вайш. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что с лабораторией теперь будет покончено. Раз уж за дело взялся Дауни. Джордж не так опасался того, что ему придется отвечать перед законом за создание этой самой лаборатории — сначала пусть докажут его причастность, между ним и Сайфи цепочка в несколько звеньев, все оформлено на подставные фирмы, и те, если полиция копнет поглубже, приведут к Румыну, а не к нему. Да еще, вероятно, к Мирре — оплату за услуги Мареша по устранению Томаса перевели на некую мутную фирмочку по оказанию консультационных услуг со счета, оформленного на невесту Джорджа. Пусть доблестная полиция проверяет, какие такие консультации оказывали работники фирмы — наемники Румына — мисс Вайш. Если что, то он, Джордж, тут не при делах. Если даже Мирра откроет свой хорошенький ротик и напоет копам о том, что это Хиддлстон-старший был заказчиком убийства племянника — по хрен, он отобьется, это всего лишь ее слова против его слов, к тому же у Джорджа прекрасные адвокаты.
Чего на самом деле боялся Хиддлстон, так это того, что ему придется отвечать перед арабами. Эти, если не получат в оговоренный срок сыворотку, слупят с Джорджа такую неустойку, что как бы по миру не пойти. Это уж не говоря о том, что могут и не обойтись деньгами, а в прямом смысле зарыть проштрафившегося англичанина в песок. У них этого добра много — вся страна, считай, сплошная пустыня. И сколько секретов хранит эта пустыня — один Аллах ведает. Так вот арабы были проблемой. Джамель, сука пронырливая, позвонил практически сразу же после того, как Джордж закончил разговор с Дауни. Позвонил и вежливо так — он всегда был вежлив, даром что учился в одной из престижных британских школ, Джордж бы руку дал на отсечение, что Джамель, когда режет глотки своим врагам, после всегда извиняется — поинтересовался, как дела с производством сыворотки, все ли хорошо, не нужна ли какая помощь? Откуда, вот откуда он узнал, что полиция заинтересовалась лабораторией? Хотя глупый вопрос — Джамель всегда все знал, должность шефа армейской разведки обязывала. И этим своим звонком арабы намекали — они в курсе того, что у Хиддлстона возникли проблемы.
 
Было ясно, как день, что в срок поставить сыворотку не получится. С арабами придется разговаривать — торговаться, умолять, все, что угодно, только бы они подождали. В конце концов, на Востоке ничего не делается быстро. Только беда в том, что договариваться ему придется с Джамелем. А тот слишком уж был европеизирован, он ждать не будет.
Положение, надо признать, было патовым — один неверный шаг, и Джордж окажется или в тюрьме, или его никогда не найдут, надежно укрытого аравийскими песками. Но не в характере Хиддлстона было сдаваться. Слишком много он мог получить от этой сделки с арабами. Слишком многое поставил на карту, чтобы вообще выйти на сделку. И ему не помешают ни вся полиция Британии и Индии в совокупности, ни тем более чудом оживший племянничек и этот гребаный хирург из Австралии. Надо же! Как, оказывается, сложно оказалось устранить такую с первого взгляда легкую мишень. Хемсворт, живучая гнида, оказался не по зубам ребятам Румына, как будто злой дух ему ворожил. Ну да Хиддлстон еще спросит с Румына за то, что облажался.
Но в первую очередь он спросит с Мирры. Ему было совершенно очевидно, с чьей подачи Джая Вайш приютила у себя в отделении Томаса. Сама бы она не решилась. Дело даже не в нерешительности. А в том, что Джае чужды были человеческие чувства — разве что к сестре она испытывала привязанность. Старшая из сестер Вайш была типичным представителем того класса занудных ученых, которых не интересует ничто и никто на свете, кроме их драгоценных исследований. Для Румына и Джорджа она была настоящей находкой — эдакой машиной, четко выполняющей инструкции, увлеченной созданием сыворотки настолько, что конечный результат был уже весьма и весьма близок. И этические нормы Джаю не волновали. Нужно было угробить для того, чтобы создать сыворотку, пару десятков бедолаг? Не вопрос! Кому колоть образцы сыворотки — мышам или людям — Джая об этом даже не задумывалась. Для нее было главным лишь то, как подопытные будут реагировать на введенный препарат. И еще эта женщина в ежовых рукавицах держала весь персонал Сайфи. Поистине у дамочки была железная воля — все, от главврача до последнего санитара, трепетали перед этой малышкой, поэтому клиника и работала, как хорошо отлаженный механизм: с одной стороны приличный фасад, респектабельные пациенты и доктор Чоудари, который обеспечивал приток денег в клинику, так сказать, легальным путем. А с другой — Джая Вайш и ее исследования.
А теперь все это пошло прахом.
Накрутив себя до такой степени, что еще чуть-чуть, и он вспыхнет, как спичка, Джордж вошел в спальню Мирры. Та уже была полностью готова к выходу в свет, и мужчина замер на мгновение, искренне любуясь этой женщиной. Иногда он так «зависал», просто глядя на нее, не понимая, как может быть женщина настолько совершенной. Поначалу он думал: как можно прикоснуться к ней? Это все равно, что прикоснуться к вазе эпохи Мин, например: немного страшно и в то же время до чертиков притягательно. Потом это ощущение прошло. Мирра была не произведением искусства, она была женщиной из плоти и крови. И скверного характера. Но Джордж мог терпеть капризы невесты, в конце концов кто из женщин не капризничает, разве что Джая. Самое главное, что Мирра была с ним заодно — не только в любви, но и в бизнесе. Кто, как не она, сосватала Румыну и Джорджу свою сестричку? Кто, как не Мирра, намекнула, как лучше всего подобраться к Томасу? Только вот почему он в конце концов жив? Этот вопрос Джордж и собирался задать Мирре.