Взаперти (СИ)

- Это не метафора! – уверенно парировал Томас. – Старик явно на что-то намекал…
- Явно не намекают, – фыркнул Крис.
- Ну хорошо, зануда! Он неявно намекал на что-то неявное, чего я явно не замечаю, а заметив, явно смогу вновь видеть.
- И что же это?
- Я не знаю! – Том от досады сжал под одеялом кулаки. – Я думал, что речь идет о предательстве Мирры и моего дяди. Но это так банально и так пошло, что наверняяка садху имел в виду что-то другое.
Повисло недолгое молчание, которое Хиддлстон прервал, попросив воды.
И пока Крис поил его из трубочки, одновременно считывал показания на мониторах. Слава богу, хоть восстановление после операции шло нормально. Не хватало еще осложнений вдобавок к слепоте.
- Ах, если бы можно было с ним как-то связаться! – задумчиво произнес Томас, как только напился.
- Боюсь, у него нет инстаграма, – улыбнулся Крис.
- О! Да ты умеешь шутить, – хмыкнул Томас, – кто бы мог подумать!
- Я вообще весельчак. Что? Не веришь? Да я король шуток!
И улыбка Криса стала еще шире.
- Ты улыбаешься сейчас, — не спрашивал, а утверждал Том.
- Я… да, – почему-то смутился Хемсворт.
- Ты улыбаешься, – повторил Хиддлстон, – у тебя красивая улыбка.
Крис открыл было рот, да так и замер, не смог ни звука произнести, пораженный. И вдруг почувствовал, что краснеет. Идиот! Дожить почти до сорока лет, чтобы покраснеть от комплимента, который сделал прикованный к больничной койке… пациент? Друг? Любимый мужчина? Не пора ли уже определиться с тем, кем для тебя является этот человек, что сейчас глядит на тебя слепыми глазами, а веселые лучики-морщинки разбегаются от его по-прежнему ярких глаз?
- У тебя тоже, – тихо произнес Крис.
И увидел, как слегка порозовели острые скулы, как губы Тома сложились в беззвучное «О!», как поднялась и опустилась грудная клетка. Но Хиддлстон быстро взял себя в руки.
- Ты обещал, что все расскажешь мне, – напомнил он Хемсворту.
- Ты же все вспомнил, – попробовал возразить Крис. Ему не хотелось утомлять пациента разговорами.
- А ты от меня что-то скрывал! – повысил голос Томас. – И не надо говорить, что ты не хотел меня травмировать или типа того. Я уже травмирован по самое не могу, еще одна трав…
- Том! – позвал Крис. – Том, тебе правда лучше не нервничать. А еще лучше…
- А еще лучше поспать, я угадал? Я и так сплю, как сурок, я уже задолбался спать…
- Ну хорошо-хорошо, — и Крис мягко надавил Тому на плечи, заставляя того опустить их. В пылу спора тот попытался сесть, чего сейчас категорически нельзя было делать.
И Хемсворт рассказал все то, что скрывал от Тома после того, как тот вышел из комы: о клинике, где его нашли, о страшной лаборатории, где проводились исследования неустановленного пока препарата на людях, о том, что, похоже, заправляла всем в этой клинике сестра Мирры, Джая. И по мере того, как Крис вел свой рассказ, Том мрачнел все больше и больше.
- Джая не могла сама провернуть это, – наконец, сказал он, едва Хемсворт замолчал.
- Ты так уверен в ее непогрешимости?
- Джая ученый, – задумчиво ответил Том, – сумасшедший, фанатичный, но ученый. Ей интересен процесс. Но ей плевать на выгоду. А эта сыворотка создавалась явно для того, чтобы получить за нее прибыль. Ты представить не можешь, сколько могут стоить такие вот вещи.
- А ты, значит, можешь? – с сомнением поинтересовался Крис.
- А ты думаешь, раз у меня респектабельная компания, значит, ко мне никто не обращался?
- То есть как? – удивился Хемсворт.
- То есть так! Знал бы ты, сколько сомнительных предложений получал я, сколько получали подобных предложений мои конкуренты. Я же говорил — фармацевтический бизнес — штука жесткая.
- Окей, ты хочешь сказать, что за Джаей кто-то стоит? Кто?
- Может быть, это я и должен увидеть, – после небольшой паузы ответил Хиддлстон.
- Это как-то… – пожал плечами Крис, забыв о том, что собеседник его не видит.
- Странно, – закончил фразу Том, – но вся история странная, не находишь?
С этим утверждением спорить было трудно.
 
- Как долго мне тут валяться? – спросил Том.
- Пока не могу сказать, – честно ответит доктор Хемсворт, – ты столько времени провел без движения, плюс голова… понадобится не один месяц…
- Что?! Не один месяц?! Да я с ума сойду…
- Том! Том, успокойся! – и Крис опять вынужден был удерживать в горизонтальном положении своего беспокойного пациента.
- Ты просил не врать тебе, так будь добр воспринимать правду спокойно. У тебя были тяжелейшие травмы. И восстановление будет тяжелым…
- Я должен разобраться во всей этой истории! – перебил его Томас. – Как можно скорее.
- Но не прямо сейчас, – мягко произнес Крис.
Том нахохлился, став вдруг похожим на тощего обиженного воробышка.
«Как ребенок! Эгоистичный, упрямый ребенок!» – подумал про себя Хемсворт, ощутив порыв прижать к себе Тома, укутать в объятия, чтобы хоть ненадолго он забыл о своих страхах, сомнениях и обидах, забыл о предательстве и боли. Но Крис задавил на корню этот порыв — кто знает, как бы воспринял это сам Томас.
- Сейчас просто отдыхай, – велел доктор своему пациенту.
- Я и так все время дрыхну, – буркнул Томас.
- Это от обезболивающих.
- Так уменьши дозу! – попросил Хиддлстон.
- Нельзя, иначе…
- Крис!
- И не проси!
- Крис, пожалуйста!
- Хватит с тебя боли! – выкрикнул Крис и сам испугался той силы чувств, что сейчас выплеснулась вместе с этим криком. Зато Томас перестал настаивать на своей глупой просьбе.
Крис встал со стула, собираясь уйти из палаты и дать больному отдохнуть, но был пойман за руку и усажен на место. Хемсворт подивился, как это незрячему Тому удалось так ловко схватить его.
- Эй! А как же поцелуй на ночь? Ты думал, я забуду?
- Хииииидлстон! – Крис закатил глаза и хотел уже было уйти, проигнорировав эту шалость, но вдруг решил: «была — не была!» и, наклонившись, легко коснулся тонких сухих губ.
Как он и думал, губы Тома горчили от лекарств, но чуть-чуть, самая толика медовой сладости все-же смогла пробиться сквозь эту горечь.
- Полынь и мед, – озвучил свои мысли Крис, глядя в невидящие глаза Тома. – Спи, горький мой. Спи.
 Комментарий к Глава 24 *Аап дживет эйн – आप जीवित हैं – Ты жив (хинди).
====== Глава 25 ======
Джордж Хиддлстон всегда чувствовал себя не в своей тарелке рядом с этим человеком. И дело было даже не в том, что Джамель Мансур был одним из самых опасных людей на этой планете. О! Джордж готов был душу прозакладывать на то, что причина, по которой Ближний Восток пылает, и пламя это погасить не под силу никому — вот этот самый человек, сидящий напротив Джорджа в лобби элегантного The Dorchester.
Небрежно откинувшись на спинку мягкого венского стула, Джамель лениво помешивал ложечкой ароматный чай, не отрывая от собеседника внимательного взгляда темных глаз-маслин. Джорджа несколько удивлял такой выбор места встречи: тема, которую ему предстояло обсудить со своим арабским клиентом, не предназначалась для случайных ушей. И пусть за соседними столиками не было посетителей, а официанты не позволили бы себе подойти к ним без того, чтобы их не позвали — достаточно было легкого кивка головой или едва заметного движения пальцами, пусть мягкие ковры глушили звуки, создавая ощущение, что ты находишься в уютной, обитой мягкими гобеленами шкатулке, Джорджу все равно казалось, что каждое их слово звучит слишком громко, что немногочисленные гости отеля слишком уж внимательно смотрят на них, и что расторопные официанты чересчур навязчивы.
- Не дергайся, Хиддлстон, – поморщился Джамель и, сделав последний глоток чая, поставил свою чашку на столик. Джорджу показалось, что звук, с которым хрупкий фарфор встретился с деревянной крышкой стола, был слишком уж громким. Мужчина неловко вздрогнул. Его собеседник опять поморщился, как показалось Хиддлстону, даже несколько брезгливо.