Взаперти (СИ)

И когда былые деньки были помянуты, и не раз, когда — очень аккуратно и корректно, иного Роджерс не мог бы себе позволить — были перемыты косточки начальству, когда мужчины обсудили политику, но еще не перешли к разговорам о женщинах, тогда-то Стивен и сказал бывшему коллеге, а ныне представителю интересов Хиддлстонов, что он собирается отпустить Джорджа уже завтра. Тем более повреждения, которые ему нанес племянник, оказались не такими уж значительными, и врачи госпиталя Святой Марии не видели смысла держать его у себя долее.
- Понимаешь, – жаловался Роджерс приятелю, – я печенкой чую, что Джордж виновен, но все обвинения против него рассыпаются в прах, рушатся, как карточный домик.
- Не дрейфь, дружище! – Дауни похлопал полицейского по плечу. – Ты не веришь в карму, нет?
Стивен только покачал головой.
- И зря, – пьяно улыбнулся ему Роберт, – я вот недавно вернулся из Индии. Знаешь, я начинаю верить в то, что карма рано или поздно настигнет любого.
Позже, когда Роберт усадил в такси подвыпившего помощника комиссара, он достал смартфон, в память которого был вбит всего один номер телефона, и, написав одно только слово: «завтра», отправил сообщение. После чего, достав сим-карту, раздавил ее каблуком, а сам аппарат выкинул в урну.
На следующий день Джордж Хиддлстон, отпущенный из больницы под поручительство адвоката, вернулся в свой дом, для того только, чтобы, достав из потайного сейфа те самые паспорта, с помощью которых он намеревался укрыться от правосудия, и положив в дорожную сумку только самые необходимые вещи, после доехать на автобусе до Ливерпуля, а оттуда на пароме до Франции, чтобы оттуда, используя липовый паспорт, улететь в Латинскую Америку.
Далее мстить проклятому мальчишке, племяннику, и его ублюдочному трахалю Джордж не собирался — себе дороже. Сейчас не до того, самому бы ноги унести.
Сейф находился в спальне. Спрятанный за стенными панелями, он был совершенно незаметен тому, кто не знал, где и как надо искать. Джордж отодвинул одну из панелей и набрал код от сейфа.
- Здравствуй, Хиддлстон, – внезапно услышал он у себя за спиной мягкий баритон с едва различимым акцентом.
Он обернулся, не веря своим ушам.
- Мансур? – испуганно выдохнул Джордж.
Больше он не сказал ни слова. Никогда и никому.
И когда спустя долгие недели поиска старшего Хиддлстона не найдут, Стивен Роджерс задумается о том, а не прав ли был старый приятель Дауни, говоря о карме. А Николас Фьюри, попивая виски в компании того же Дауни, признает, что его идея превратить Джамеля Мансура из партнера Джорджа в его смертельного врага, была неплоха. Одним выстрелом — а вернее одними и теми же руками — федералы смогли убрать Джорджа Хиддлстона, понимая, что посадить по закону его не удастся, и конкурента Мансура в Афганистане.
- Джамель, конечно, сволочь, – рассуждал Фюри, смакуя крепчайший напиток, – но он знакомая, почти что уже родная сволочь. А что натворил бы этот выскочка из талибов, не прикончи его Мансур, один Аллах ведает.
Дауни тонко улыбнулся: он не верил ни в бога, ни в черта, ни в Аллаха, но он верил в то, что ему, Роберту Дауни, иногда ворожит вертлявая девка удача. И именно благодаря ей этот мир избавился от подонка Джорджа. Да, не без потерь. Но войны без потерь не бывает.
- Что с ним, Кеннет? Что на снимках? – ожидающий в коридоре Том вскочил с кресла, едва услышал, как открывается дверь, за которой находился кабинет томографии.
Час назад туда увезли Криса. Сам Кеннет Брана встречал машину скорой, посланной за больным.
Все то время, пока скорая ехала, Том места себе не находил. Крис немного успокоился, когда видения перестали мучить его так же внезапно, как и начали.
Поняв, что произошло, он постарался скрыть свой страх. Да, глупо было бы надеяться, что его минует участь тех несчастных, что испытали действие сыворотки на себе в Мумбаи, но он все же надеялся.
- Том! – позвал он Хиддлстона, который, не в состоянии усидеть на месте, бегал из спальни на кухню, чтобы принести Крису воды, аспирин, еще воды, чаю, печенья — чего угодно такого же бесполезного.
 
- Том, остановись. Просто посиди со мной.
Хиддлстон перестал метаться по дому, сел рядом с Крисом на краешек кровати.
Крису показалось, что зрачки Тома опять меняют цвет. И правда, уже знакомая чернота заливала глаза Хиддлстона. Но только сейчас эта тьма не угрожала. Она ластилась к Крису, обнимала, шептала, что все будет хорошо. Сейчас, гибко прильнувший к Хемсворту Томас казался ему большой опасной кошкой, которую почему-то ему удалось приручить.
И только звонок в дверь — это приехала бригада скорой — заставил Тома разжать объятия и поменять цвет глаз на привычный серый.
И как только скорая привезла Криса и Тома в Центр доктора Браны, профессор распорядился, чтобы Хемсворту сделали томограмму, попутно отругав за то, что тот не согласился на исследование сразу же, а Тома оставил ждать.
- Исследование выявило небольшое повреждение в области гиппокампа, – Кеннет решил не тянуть кота за все подробности, а сразу же выложил плохие новости Томасу.
- Отсюда и галлюцинации, – Хиддлстону не надо было объяснять, что значит повредить именно эту область головного мозга. Именно она, если верить ученым мужам, отвечает за память. И именно она рождает галлюцинации. Ведь чаще всего то, что человек видит, галлюцинируя — есть его пережитый ранее опыт, пусть и показываемый иногда в странных образах. Так и Крис — эпизод с гибелью арабского мальчика настолько потряс его — а кто бы остался равнодушным? – что именно этого ребенка поврежденный мозг Хемсворта показал ему как галлюцинацию.
- Нейролептики подойдут, – откашлялся Брана.
- Или вызовут судороги и эпилепсию, – зло посмотрел на него Томас слепыми глазами.
- Ты говорил, что ноолексин, быть может…
- Я не уверен. Мои сотрудники еще не добились той степени очистки препарата, чтобы с уверенностью сказать, что он не навредит.
И потянулись дни. Дни, в течении которых Крис, несмотря на все усилия медиков, чувствовал себя все хуже и хуже. К концу второй недели он практически постоянно находился в каком-то странном подобии кататонии, приходя в себя лишь ненадолго. И Том постоянно был рядом. Хемсворт был слишком слаб, и Том сам забирался к нему в кровать, и они просто лежали рядом, иногда даже без слов. Тому казалось, что начни он говорить, как слова прольются слезами. А беспокоить Криса он не хотел. Когда же австралиец находился в такой своеобразной отключке, Хиддлстон работал, часто забывая поесть и поспать. Все его идеи, как улучшить ноолексин, пока что не имели применения. Любой вариант препарата показывал на подопытных животных не лучший результат. И время. Время уходило, как песок сквозь пальцы. Время, которого у них с Крисом оставалось так мало.
В ту ночь, совершенно разбитый, уставший и злой от того, что так и не может помочь любимому, Том попросил медсестру о снотворном — если он не поспит хоть немного, то будет просто не в состоянии работать.
И провалившись в глубокий сон, Хиддлстон как будто со стороны увидел себя ребенком. Он был в родительском доме, играл на пушистом ковре в маминой спальне, перебирал яркие кубики, ставил их один на другой. После чего сам ломал собранную пирамиду. Для того, чтобы потом отстроить новую. Но кубики были не простые — на каждом из них был нарисован какой-либо химический элемент, и, ставя их в определенной последовательности, маленький Том собирал… формулу ноолексина. Взрослый Том, стоя за спиной малыша, улыбнулся — надо же, даже тут, во сне, он думает о препарате, который может помочь Крису. Он присел на корточки и начал собирать кубики. Новая пирамидка выросла очень быстро. Но почему-то она казалась Тому неправильной.
 
- Эй! – маленький Том дернул его за штанину, привлекая внимание, и протянул еще один кубик. Большой Том повертел его в руках, рассматривая надпись, и поставил на вершину пирамиды. И тогда маленький Томас заагукал, захлопал в ладошки. Теперь пирамида ему нравилась. А большому Тому нравилась новая формула ноолексина.