Взаперти (СИ)

«Только бы не забыть!» – думал Хиддлстон, едва проснувшись. Он схватил телефон и, набрав Люка, продиктовал ему увиденную во сне формулу.
- Через сколько сможете сделать? – спросил он помощника.
- Завтра! – уверенно ответили ему.
Том повернулся к Крису.
- Потерпи еще немножко, солнце! – попросил он. – Только потерпи!
И назавтра лаборатория Ройал Фармасьютикалс приступила к испытаниям новой формулы ноолексина на подопытных крысах. Через три дня животные чувствовали себя хорошо, ни у одного из них не наблюдали судороги или проблемы с сердцем.
«Неужели получилось?» – Хиддлстон сам боялся поверить в то, что, возможно, спасение для Криса найдено. Одно дело — опыты на животных, и совсем другое дело дать препарат тому, без кого даже не мыслишь свое дальнейшее существование.
Профессор Брана был не в восторге от того, что неопробированный препарат введут одному из его пациентов.
- Это нужно Крису! – уверял Кеннета Томас. – Он умирает, так дайте мне возможность попытаться его спасти.
- Том, наш центр… Как руководитель, я не имею права назначать пациенту непроверенный препарат.
- Если что-то пойдет не так, валите все на меня, – решительно парировал Хиддлстон. – Да какое там! Если не дай бог Крис… Если вдруг он… Я сам сдамся полиции.
Люк привез ампулу с ноолексином на следующий день. И сам сделал укол Крису — так решил Том, не желая, чтобы у сотрудников Центра доктора Браны были неприятности, если с Крисом не дай бог что-то случится.
Во время укола Крис пребывал в том самом состоянии то ли сна, то ли бодрствования, он неподвижно лежал на кровати, глаза его были открыты, но что он видел, какие картины показывало ему больное воображение — о том он сам не мог даже сказать вслух.
Когда помощник Хиддлстона покинул палату, Том залез под одеяло, как можно ближе прижимаясь к Крису, обнимая его, как будто объятия могли ускорить действия лекарства.
- Как бы я хотел тебя увидеть! – шептал он, касаясь теплых губ Хемсворта. – Если ноолексин не поможет… Если ты… Всего лишь увидеть, пусть один раз!
- Увидеть… – тихо проговорил Томас, засыпая у Криса на плече.
Его разбудил свет. Поначалу Хиддлстон даже не осознал, что сквозь сомкнутые веки он может видеть… Солнце! Зимнее, холодное, но такое яркое солнце светило в окно.
Чувствуя, как сердце буквально рвется наружу из груди, Том открыл глаза и тут же зажмурился — солнца было так много, что даже глазам стало больно. Постепенно он привык к свету.
- Крис! – он повернулся к спящему Хемсворту и бесцеремонно толкнул его в плечо. – Крис, проснись!
И тот открыл глаза. И посмотрел на Тома. Посмотрел осмысленно. Не так, как в последние дни — расфокусированно, как будто сквозь мутную пелену.
- Том? – спросил он, моргнул и совсем по-детски начал тереть кулаками глаза. – Что?.. Как я … как тебе удалось?
- Крис! – Хиддлстон накинулся на любовника с поцелуями. Нервные, злые — он, казалось, хотел до потери сознания зацеловать мужчину, потому что он смог победить смерть.
- Ты как? – спросил Томас, все еще не веря, что болезнь отступила.
- Кажется, нормально, – неуверенно пробормотал австралиец, – голова гудит. Я как будто пил неделю.
- Это ничего, это пройдет! – взволнованно тараторил Хиддлстон. – Ты ничего не видишь? Ничего необычного?
- Галлюцинации? – переспросил Крис. – Ну разве что там, в углу, стоишь голый ты, а так нет.
- Дурак! – Томас закусил губу, стараясь сдержать слезы облегчения.
- Подожди… – до Криса, кажется, начало доходить. – Ты…. Ты что… Ты меня видишь? Вот сейчас! Ты на меня посмотрел!
- Вижу, – признался Том и зачем-то опустил сияющие счастьем глаза.
- Том! – теперь настала очередь Криса кидаться к нему с поцелуями.
И когда наконец жажда поцелуев была удовлетворена, доктор Хемсворт поинтересовался, как долго он, а вместе с ним и Томас, боролся с сывороткой.
- Завтра уже Рождество, – ответил ему Том. – Рождество, Крис! И клянусь, я завалю тебя подарками!
- Глупый, – смахнул непрошеную слезинку Хемсворт, – ты снова видишь. Разве может быть подарок лучше?
 
====== Глава 35 ======
 Комментарий к Глава 35 Спасибо большое Unruhige за иллюстрацию к главе.
https://radikal.ru/lfp/b.radikal.ru/b15/2011/1f/7f637edfad51.jpg/htm
Восемь месяцев счастья – росою на утренний луг,
Где ажурный туман под разутыми тает ступнями.
Где под шелест листвы разрывается замкнутый круг,
Где рассветы хмельные сменяются мирными днями.
Восемь месяцев счастья – где вязкий полуденный зной
Нас купает лениво в в чарующе-бархатной неге.
Не во сне – наяву! – ты в любое мгновенье со мной.
Никому не отдам, даже думать не смей о побеге!
Восемь месяцев счастья – судьбы восхитительный дар.
Где и вздохи, и взгляды, и каждое слово бесценно,
Где вечерней зари разгорается алый пожар,
И коварный огонь растекается томно по венам.
Восемь месяцев счастья – ночей оглушающий вал,
Где покой умирает, безумною страстью распятый…
Восемь месяцев счастья – для нас не предел, не финал,
Крепко за руки взявшись, мы вместе шагаем в девятый.
Автор стихотворения – наш читатель с ником Два кофе с корицей.
Криса выписали через две недели. Как он ни просился, на Рождество его не отпустили. Он все еще был слаб, и профессор Брана категорически запретил ему даже покидать палату, не говоря уже о том, чтобы уехать домой. Но Томас был рядом, поэтому доктор Хемсворт не остался без Рождества. Нет, Хиддлстон не притащил огромную елку и не начал ее украшать, хотя намеревался, но встретил неожиданный отпор со стороны Криса, и решил ограничиться тем, что притащил откуда-то различных сладостей и вознамерился до несварения желудка накормить ими Хемсворта. Тот всем в мире сладостям предпочитал хорошую отбивную, поэтому большую часть конфет, пирожных и имбирных пряников слопал сам. Они шутили и дурачились, тискались под одеялом, целовались, не спеша переходить к главному блюду. По правде говоря, сил на то, чтобы съесть это самое главное блюдо, у доктора Хемсворта не было. И Томас, решительно сдвинув брови к переносице, пообещал ему, что возьмет свое, как только Крис окажется дома.
В день выписки Хиддлстон встречал Криса, прихватив с собой собак. Те, соскучившись, бросились к Хемсворту, едва тот показался на ступенях Центра доктора Браны.
- Ты за руль! – велел Томас, перемещаясь с водительского сиденья на пассажирское.
Крис знал — Хиддлстон почему-то не любил водить автомобиль. Он часто замечал его, рассматривавшего в смартфоне яркие картинки мотоциклов. Как-то раз Том заикнулся о том, что хочет купить новый мотоцикл, но Крис был непреклонен.
- Однажды мотоцикл чуть не убил тебя! – заявил Хемсворт, отнимая у Томаса смартфон.
- Меня чуть было не убил не мотоцикл, а Джордж! – возразил ему Том, но продолжать спор не стал.
Как только автомобиль, которым управлял Крис, остановился около их общего теперь дома, и вся компания выбралась из машины, неожиданно, как будто бы из ниоткуда, рядом возник невысокий смуглый мужчина, одетый в темно-серое пальто чуть ниже колен. На шее незнакомца был повязан бордовый шарф. Черные вьющиеся волосы доставали мужчине до плеч, а аккуратная бородка придавала образу законченную элегантность. Пожалуй, его можно было бы принять за фотографа, или журналиста, или художника. По крайней мере так подумал Том, глядя на то, как он протягивает руку Крису.
- Меня зовут Джамель Мансур, – незнакомец пристально смотрел в глаза Хемсворту, – и вы, доктор, спасли моего ребенка.
В отличие от Тома, Крис не обманывался относительно профессии этого человека. Он помнил, какими глазами смотрел тот на него там, на развалинах разбомбленной школы. У фотографов или журналистов не бывает такого взгляда.
 
- Я не смог спасти его брата, – покачал головой Крис, отвечая на рукопожатие.
Том, поняв, кто сейчас перед ними, весь подобрался и ощетинился, глаза привычно изменили свой цвет на черный. Казалось, дай только повод, и Хиддлстон бросится на Мансура. Тот, глядя в черные, страшные глаза даже не удивился, как будто это было чем-то совершенно обыденным. Зато собаки, учуяв, что имеют дело с чем-то не совсем обычным, с чем-то сверхъестественным, глухо зарычали, тявкнули и испуганно прижались к ногам Криса.