Давай возьмем паузу (СИ)
Это было несправедливо. Магнус понимал, что зря он так с приемным отцом. Курт, как никто, не заслуживал того, чтобы быть с ним грубым. Но иногда Валландер был просто невыносим. Вот как сейчас. В конце концов, Магнусу уже тридцать три. Он на отличном счету в Скотланд Ярде. Он достиг многого, того, что не каждому дается в его годы. И он должен! Он просто обязан восстановить справедливость.
- Я волнуюсь за тебя, – тихо проговорил Валландер.
Он действительно волновался за Магнуса. Так, как отец может волноваться за одержимого безумной идеей ребенка. Одержимость Мартинссона — сорокапятилетний хлыщ из аристократических кругов, представитель одной из самых состоятельных семей Англии, непоколебимый в своей абсолютной безнаказанности Джеймс Четвинд-Толбот двадцать лет назад стал участником ДТП, в котором погибли родители Магнуса. Сам мальчик, находящийся во время аварии на заднем сиденье автомобиля, отделался двумя переломами и несколькими ссадинами. Переломы срослись, но вот ссадины в душе парня заживать не хотели. И по сей день они напоминали о себе.
Тогда, двадцать лет назад, именно юный Магни был тем, кто запомнил номер автомобиля, который летел навстречу машине родителей. Из-за которого Петеру Мартинссону, полицейскому инспектору и лучшему другу Курта Валландера пришлось вильнуть в сторону, прямо в отбойник.
Был поздний субботний вечер, и семейство Мартинссонов собиралось наведаться к друзьям, жившим за городом. Откуда на почти что пустынном шоссе в этот час взялся автомобиль будущего графа — так никто никогда и не узнал. Хотя Курт, жаждущий засадить за решетку того, кто стал причиной гибели друга и его жены, того, кто сделал тринадцатилетнего Магни сиротой, очень и очень старался. Но дело зашло в тупик. Вернее будет сказать — дело завели в тупик. С самого первого дня расследования начальство буквально палки в колеса вставляло, как будто бы специально не давая Валландеру заниматься расследованием. А потом и вовсе Курта отстранили от следствия. Сказали, что он предвзят. Что не может вести дело о гибели своего напарника. А после дело и вовсе прикрыли. За отсутствием доказательств. Слова подростка, тот факт, что он запомнил номер автомобиля, никто не воспринял всерьез. А ведь парень с детства хотел стать полицейским, как и его отец, поэтому просто сам для себя тренировался запоминать все мало-мальски значимое, а уж номер машины, из-за которой погибли его родители, он запомнил, несмотря на дикую боль от полученных травм и не менее дикий страх от потери родителей. Но от Магни просто-напросто отмахнулись. А Валландера просто-напросто задвинули. Чтобы не мешал выгораживать мальчишку — будущего графа Шрусбери.
К тому времени, как случилась эта авария, Курт же много лет служил в полиции и понимал, что не всегда нужно идти на поводу у своих амбиций. Что есть дела, которые ты никогда не раскроешь. Или такие, которые тебе не дадут раскрыть. Он не был наивным идеалистом. И очень боялся, что таким вырастет Магнус. Который сразу же после того, как его выписали из больницы, стоя над могилой родителей, тихо шептал злую клятву отомстить виновнику их гибели. Тогда Валландер, стоя у мальчика за спиной, обнимал тонкие плечи и чувствовал, как того бьет крупная дрожь. Он видел сухие, красные глаза мальчишки, в которых не было ни капли слез, и жалел о том, что Магни так и не позволил своему горю пролиться слезами. Так оно было бы лучше. Если бы парнишка выплакал всю свою боль, все свое отчаяние, глядишь, он бы и не бросил всю свою дальнейшую жизнь на то, чтобы покарать того, к кому ох как непросто было даже подступиться. Но Мартинссон был упрямым. Совсем как его погибший отец.
Курт был уверен, что Магнус пошел по стопам отца не только для того, чтобы быть на него похожим. Скорее, это было для мальчишки вторичным. В первую же очередь тот мечтал поквитаться с будущим графом Шрусбери. И Валландер не без оснований опасался того, что дуэль эту его приемный сын может и не выиграть.
Да, Курт предпочитал называть Магнуса именно так — приемный сын — хотя официально усыновлять мальчика он не стал, а просто оформил опекунство, справедливо полагая, что не вправе называться отцом после того, как целых тринадцать лет воспитывал мальчика Петер, его лучший друг. Память о нем навсегда останется в сердце Магни. А он, Курт, просто всегда будет рядом. Воспитает парнишку вместе с родной дочерью, Линдой.
Жена Валландера, Мона, горячо поддержала предложение Курта взять в дом оставшегося без родителей подростка. И ни разу, ни словом не дала понять мальчишке, что он им с Куртом не родной.
Хотя поначалу тот дичился. Вел себя так, чтобы казаться тише воды ниже травы. Хотел быть как можно более незаметным. Сразу после того, как возвращался из школы, мышкой шмыгал в свою комнату и тихонько сидел там над книжками, пока его не позовут к ужину. Или же пропадал до вечера у кого-нибудь из школьных приятелей.
Так продолжалось около года, после чего юный Магни освоился, понял, что теперь у него есть пусть не семья в том самом смысле, в котором он всегда привык считать. Пусть Курт и Мона никогда не заменят ему папу и маму, но они стали для Магнуса по-настоящему близкими людьми. А Линда, ровесница Магни, стала для мальчика сестрой.
И если позже, когда дети выросли, и Линда стала настоящей красавицей, а Магнус вытянулся, окреп, и Валландер сам видел, как на его приемного сына засматриваются девушки, так вот тогда Курт начал робко мечтать, что Линда и Магнус может быть увидят друг в друге что-то такое, чего не замечают брат и сестра. Что-то, что однажды позволит ему назвать Магнуса сыном уже на законных основаниях. Но дети, став взрослыми, не были ни на минуту увлечены друг другом. Линда была окружена поклонниками, и Магнус один раз даже объяснил одному из них, самому непонятливому, что ему не светит. Но сам он если и крутил романы, то Курт об увлечениях приемного сына ничего не знал.
Иногда он намекал, что они с Моной были бы рады, если бы Магнус познакомил их со своей девушкой. Но тот всегда отшучивался, что в его жизни есть только одна девушка — очень ревнивая и никуда его от себя не отпускающая — его работа. Курт вздыхал, качал головой, но не настаивал. В конце концов, у парня может быть своя личная жизнь. А он, Курт, ему даже не отец, чтобы в эту личную жизнь совать свой любопытный нос.
Одно время Валландер переживал о том, что, следуя современной моде, его приемный сын сойдется с каким-нибудь симпатичным парнем — а что, вон у констебля Николса сын открыто живет со своим… Как это они называют? Со своим партнером, вот как. И ничего. Курт не считал себя ханжой и уговаривал сам себя тем, что если его Магни однажды приведет к ним с Моной своего… партнера, он не будет возражать. Но когда, случайно проходя мимо одного итальянского ресторанчика, увидел в окне Магнуса и симпатичную рыженькую девушку, почувствовал облегчение. Он даже хотел намекнуть Мартинссону, чтобы тот все-таки познакомил их с Моной с этим рыжим очарованием, но парень ни словом, ни полсловом так и не обмолвился о том, что с кем-то встречается, и Валландер не стал настаивать.
К своим тридцати трем годам Магнус был еще не женат. В отличие от Линды, которая, едва ей исполнилось двадцать, быстро выскочила замуж, но, прожив в браке два года, развелась, заявив отцу, что они с мужем не сошлись характерами. Валландер бурчал — что еще за отговорки такие: не сошлись характерами! Нет бы, как они с Моной, не торопиться, проверить чувства, понять, твой это человек или нет, прежде чем вступать в брак. Семья — это не просто валяться в постели и вместе жарить по утрам яичницу. Семья — это ответственность. Все это он высказал своей дочери, но после того, как та смешно сморщила хорошенький носик и со словами: «Пап! Ну я сама разберусь!» чмокнула его в небритую щеку, всем своим видом выражая легкомыслие, понял, что говорить что-то сейчас Линде совершенно бесполезно. Его дочь сама должна прийти к тому, что семья — это серьезно.