Грань / The Brink (СИ)

— Я удивлен, что вы говорите мне это, — усмехнулся Чарльз. — Мне казалось, вы и Магдалена были бы рады, если бы тот наркоман прирезал меня.
Мистер Барнс нахмурил широкие нависшие над глазами брови.
— Чарльз, у вас, вероятно, сложилось обо мне неверное впечатление, — вздохнув, произнес он. — Мы с вашим отцом были друзьями еще со времен студенчества. И я никогда не имел ничего ни против вас, ни против вашей мамы. Более того, когда Чарльз рассказал мне, что вы, подражая моему примеру, собираетесь стать адвокатом, я был действительно горд.
Мужчина присел на кушетку рядом. Нахлынувшие воспоминания вызвали улыбку на его морщинистом лице.
— Почему тогда вы помогаете ей? — возмутился Стэнхоуп.
— По той же причине, почему вы защищаете своих клиентов? — мистер Барнс развел руками. — Это моя работа.
— Как вы можете? Вы ведь не хуже меня знаете, что она за человек!
Адвокат бросил на него снисходительный взгляд.
— В вас сейчас говорит обиженный ребенок, — в его голосе прозвучало легкое осуждение. — Это то, чего ваш отец не мог принять в вас. Не вашу гомосексуальность. Нет. Стэнхоуп не был столь узколобым. Но он не приемлил слабость в людях, окружавших его, даже в самых близких. Вспомните вашу маму, она была сильной волевой женщиной. А Магдалена, при всех ее недостатках, у меня бы никогда язык не повернулся назвать ее бесхарактерной. Она просто идет и берет все, что, как она думает, принадлежит ей по праву. Вот, что ваш отец желал видеть в вас.
— Едва ли, — покачал головой Стэнхоуп.
— Вы не задумывались, почему он оставил вам тот дом? Он ведь и вовсе мог лишить вас наследства. Но он продемонстрировал вам свою добрую волю. Он видел, как вы возмужали с тех пор, как покинули семью. Ваш отец верил, что если пожелаете, вы сможете получить все чего захотите.
Барнс взглянул на часы и прищурился.
— Пожалуй, мне пора, — сказал он, поднимаясь. — Надеюсь вскоре увидеться с вами. Кстати, я принес вам персики, отдал их медсестре. Выздоравливайте.
Еще некоторое время после ухода Барнса, Чарльз размышлял над его словами. У него не было ни сил, ни желания по-настоящему ввязываться в борьбу за наследство.
Чарльз решил не дожидаться констеблей в больнице и, немного придя в себя, сам наведался в Скотланд Ярд. Его ранение было, мягко говоря, неприятным, но теперь он мог потребовать привлечения Кирка к ответственности на законных и вполне серьезных основаниях. После нападения у Чарльза почти не осталось сомнений в том, что именно Саймон является настоящим убийцей Элеоноры Квинси. Он был достаточно жесток и агрессивен для этого, в отличие от Кевина. А учитывая его способность быстро соображать в экстремальных ситуациях, адвокат допускал, что он вполне мог подставить шокированного смертью матери Кевина, вложив в его руки окровавленный нож. Разумеется, доказать это было практически невозможно. Адвокат попытался поговорить с Кирком, но ему не позволили.
— Вы — потерпевший и не можете участвовать в допросе, — покачал головой детектив, принявший его заявление. — Мистер Стэнхоуп, вы сделали более чем достаточно, позвольте нам выполнить свою работу. Мы получили запрос из полиции Честерфилда и допросим Кирка на предмет его причастности к делу об убийстве.
Чарльз не стал настаивать, чтобы не создавать о себе неприятного впечатления. Он прекрасно осознавал, какую роль в расследованиях порой играет предвзятость полиции. В любом случае он все еще мог следить за происходящим с помощью детектива Булман. Стэнхоуп вернулся в больницу, но пробыл там недолго и, в конце концов, выписался под свою ответственность. Отлежавшись дома еще несколько дней, он поехал навестить Квинси в психиатрической лечебнице.
— Его состояние стабилизировалось, — сообщила дежурная медсестра. — Вчера ему рассказали, по какой причине его содержат здесь.
— Как он отреагировал? — с тревогой спросил Стэнхоуп.
— У него случилась истерика, но в его случае это нормально. Сейчас он подавлен.
Адвокат предупредил медсестру, что его разговор с подзащитным будет носить конфиденциальный характер. Та ответила, что на всякий случай будет ждать снаружи. Стэнхоуп вошел в комнату. Квинси сидел на скамье в углу, оперевшись на стену, подтянув ноги к груди. Его взгляд был сосредоточен в одну точку на противоположной стене.
— Добрый день, Кевин, — осторожно произнес Стэнхоуп.
— Здравствуйте, — ответил парень покосившись на гостя. Он переместился на край скамьи и свесил ноги.
— Вы меня узнаете? — поинтересовался Чарльз.
— Вы — адвокат Стэнхоуп, — сказал Кевин безэмоционально. Казалось, ему до посетителя не было никакого дела.
— Как вы себя чувствуете? — адвокат присел на прикрученный к полу стул, повернувшись лицом к юноше.
Квинси неопределенно пожал плечами. Стэнхоуп про себя отметил, что в каждую их встречу юноша выглядел и вел себя по-разному. В этом не было ничего странного, учитывая обстоятельства их знакомства. Но такой закрытый и замкнутый Кевин, как сейчас, нравился Чарльзу меньше всего. Он подумал, что, может быть, вести о Саймоне Кирке чуть приободрят его.
— Кирк сейчас за решеткой, — сказал он, чуть заметно улыбнувшись.
Кевин одарил его равнодушным взглядом. На его бледном лице с темными кругами под глазами такой взгляд выглядел особенно жутко.
— Мне удалось разоблачить его. Вы не рады? Это было непросто, — Стэнхоуп, поморщившись, потер бок.
Стэнхоуп полностью отдавал себе отчет, что пытается покрасоваться перед парнем. Он был нарочито несерьезен, надеясь хоть немного разрядить обстановку.
— Вы пострадали? — с тревогой в голосе спросил Квинси.
— Он пырнул меня ножом, — ответил Чарльз. — Это было опасно. Прежде никто не покушался на мою жизнь.
— И зачем было так рисковать? — прошептал Кевин. Он не смотрел на адвоката, только теребил подушечки пальцев.
— Потому что я пообещал вам, что остановлю Кирка, хотя вы, наверное, этого и не помните.
В глазах Квинси отразилось изумление.
— Расскажите мне, мистер Стэнхоуп, все, чего я не помню, — встревоженно произнес он.
Стэнхоуп поведал Кевину обо всех событиях, касающихся его, начиная с просьбы Джеймса Одли и заканчивая последним визитом Чарльза в Скотланд Ярд. Квинси слушал его внимательно, удивленно приоткрыв рот. При упоминании об оммаже, его щеки порозовели. Он отвел взгляд в сторону и слегка облизнул губы. Стэнхоупа такая реакция не на шутку взволновала. Он едва сдержался, чтоб не прикоснуться к нему. Все же это было не этично и тем более не законно. Когда адвокат закончил, Квинси закрыл глаза и нахмурился.
— Вы действительно много сделали для меня, даже несмотря на то, как странно я себя вел, — вздохнул он. — Но, честно говоря, не знаю, что на самом деле тогда произошло. Доктор говорит, это временно. Но я не помню тот день. Вроде бы мы с мамой ссорились тогда, но в этом не было ничего особенного.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, знаете, мама — очень эмоциональна… то есть была. Иногда, когда у нее нет настроения, она начинает придираться без повода. Слово за слово, и это переходит в перебранку.
Стэнхоуп осуждающе покачал головой.