Грань / The Brink (СИ)

— Кевин, почему вы не остались с Маргарет?
— Мне нравилось жить у тети, но когда мама вышла из тюрьмы, я понял, что должен вернуться. Ей было бы тяжело без меня. Я боялся, вдруг она напьется, и какой-нибудь парень изобьет ее, или она уснет на улице и замерзнет насмерть, или забудет затушить сигарету, и случится пожар. Я должен был присматривать за ней, понимаете?
Адвокат тяжело вздохнул, такое трудно было понять. Сам Чарльз был по большей части человеком категоричным. Он привык отвечать симпатией на симпатию, негативом на негатив. Стэнхоуп считал бесхитростность и слепую самоотверженность Кевина опасными для него самого. Столь по-детски наивному человеку не место было в тюрьме. Стэнхоуп чувствовал, что должен вытащить его любой ценой. В мыслях всплыл образ бывшего любовника. Сейчас он начал лучше понимать его.
— Сказать по правде, я не знаю, что мне делать теперь, — продолжил Квинси после продолжительной паузы. — Мамы больше нет, а я стал преступником. Это похоже, как будто я уснул, а когда проснулся, вся моя жизнь пошла прахом.
Стэнхоуп посмотрел на него сочувственно. Как же ему хотелось облегчить его участь.
— Есть две вещи, которые вы должны держать в своей голове, — серьезно произнес он, будто выступал перед присяжными. — Во-первых, есть вероятность, что Элеонору убили не вы. Хотя доказать мы это вряд ли сможем, учитывая, сколько времени прошло.
При упоминании о смерти матери глаза у Кевина заблестели. Он поджал губы, силясь успокоиться. Чарльз встал, подошел к нему ближе и легонько погладил по плечу. Парень шмыгнул носом и вздохнул.
— Есть еще одна вещь, которую вам придется признать и смириться с ней, — Чарльз глубоко вздохнул. Он собирался воззвать к тому чувству Кевина, которому парень никогда не давал волю. Стэнхоуп должен был пробудить в нем жалость к самому себе. — Ваша мать поступала плохо по отношению к вам. Она была жестокой и эгоистичной. Она использовала вас, издевалась над вами. Эта женщина была готова поломать вам жизнь. И даже если вышло так, что это сделали действительно вы, это не ваша вина. Просто она пересекла черту, после которой вы перестали себя контролировать.
Кевин отвернулся от пристального взгляда адвоката. Тот присел рядом с ним на скамью.
— Но, мистер Стэнхоуп, как же мне жить дальше, зная, что это мог быть я? — дрожащим голосом спросил он.
— Так же, как и все, — вздохнул Чарльз, похлопав его по спине. — А если вам кажется, что вы плохой человек, просто докажите самому себе, что это не так. Совершайте правильные, хорошие поступки. Но прежде всего, станьте достойным членом общества. Получите образование, вы ведь об этом мечтали.
Квинси вопросительно взглянул на Стэнхоупа.
— Кем вы там собирались стать? Художником? — предположил Стэнхоуп небрежным тоном.
— Хранителем произведений искусства, — возразил он неуверенно.
— Да без разницы, — отмахнулся Чарльз.
— Думаете, я имею на это право после всего? — с надеждой спросил парень.
— Думаю, что после всего, вы не имеете права отступить, — Стэнхоуп ободряюще улыбнулся.
— Так что я должен делать, мистер Стэнхоуп?
— Просто оставайтесь собой.
Слушание по делу об убийстве Элеоноры Квинси должно было проходить в Центре правосудия Честерфилда. В ночь накануне первого заседания Стэнхоуп почти не спал. Его не спасли ни умиротворяющая тишина, ни комфорт его отеля. Он проворачивал в голове возможные ходы со стороны обвинения с учетом заявленных свидетелей. Линия защиты, что они с Квинси избрали, была довольно рискованной. Адвокат даже самому себе не хотел признаваться в неуверенности в положительном исходе.
На завтрак он не пошел, подумав, что все равно кусок не полезет в горло. За два часа до заседания он вызвал такси. Когда водитель вырулил на линию Таптон, Стэнхоуп ощутил легкое покалывание в конечностях. В последний раз он так волновался, когда сдавал вступительные экзамены в университет. Выйдя из машины, Чарльз различил за стеклянным витражом холла репортеров с камерами. Он тяжело вздохнул и поднялся по длинной лестнице крыльца к двери. Толпа ринулась к нему навстречу, едва он вошел. Некоторых из журналистов Стэнхоуп помнил еще с предварительного слушания.
— Прокомментируйте!
— Вы будете настаивать на невменяемости подсудимого? Прокомментируйте, пожалуйста!
Чарльз неопределенно покачал головой и прошел из холла в коридор к посту охраны.
В аудитории, увидев адвоката в мантии, Кевин едва заметно улыбнулся. Чарльз подошел к нему ближе и чуть слышно спросил:
— Вы как?
Кевин поежился, будто от холода, хотя в зале было довольно душно.
— Непривычно, когда столько людей смотрит на меня одновременно, — произнес он коснувшись полы мантии.
— Вы привыкнете, — приободрил его Стэнхоуп. — Главное не бойтесь. И не принимайте близко к сердцу то, что о вас говорят.
Стэнхоуп вернулся на свое место и набросал в ежедневнике список из нескольких пунктов: «мотив», «орудие убийства», «кровь на одежде», «признание». Председательствовал в заседании окружной судья Мэйсон, грозный, угрюмый старик с лицом вечного скептика. Королевский обвинитель мисс Уолтер взяла слово.
— Связь матери и ребенка! — с трепетом в голосе произнесла женщина. — Этому явлению отведено особое место в человеческой культуре. Эта связь подается как нечто нерушимое. И в идеальном мире, пожалуй, таковой она и является. Но наш мир не идеален, и в нём находятся те, кто готов разрушить эту связь самым пугающим образом. Мы намерены доказать, что подсудимый Кевин Квинси убил свою мать Элеонору Квинси. Он лишил жизни женщину, что ему жизнь подарила. Мы докажем, что в ходе бытовой ссоры подсудимый нанес погибшей травму, в результате которой она скончалась. Я надеюсь, присутствующие не окажутся сбитыми с толку его юным возрастом. Обвинение уверено, что подсудимый полностью понимает, какую вину ему вменяют. И несмотря на то, что ранее преступление было квалифицированно, как непредумышленное убийство, это не снимает с подсудимого ответственности за совершенное деяние.
Стэнхоуп слушал Уолтер, напряженно прищурившись. Каждое ее слово резало ему слух и заставляло волосы на затылке под париком подниматься дыбом. Он сделал несколько заметок по вступительной речи, затем покосился на своего подзащитного. Лицо Кевина будто окаменело, лишь скулы нервно дергались время от времени. Его стеклянный взгляд был направлен в сторону трибуны обвинителя, но едва ли он видел ее сейчас. За спиной юноши, в ложе свидетелей, качая головой, тревожно вздыхала Маргарет.
Королевский обвинитель закончила свое выступление. За кафедру пригласили первого свидетеля обвинения — владельца хостела на Эдвин авеню. Мисс Уолтер начала допрос. Отвечая на ее вопросы, мужчина рассказал, когда и при каких обстоятельствах Квинси заселились в хостел, чем обычно занимались, и как в день инцидента мужчина узнал об их конфликте. Во время перекрестного допроса Стэнхоуп начал расспрашивать владельца о Саймоне Кирке. Мужчина вспомнил, что Саймон появился в хостеле в одно время с матерью и сыном. Тогда Чарльз заявил, что Кирк не просто заселился в хостел вместе с Квинси, они заехали втроем. Он ходатайствовал о приобщении к делу карты гостя Саймона с чеком оплаты от имени Элеоноры Квинси.