1971

Я вез заключительные книги серии «Нед», над которыми крепко поработал. Пришлось даже слегка переписать окончание последней книги, что, впрочем, не заняло слишком много времени – лишних пара недель, и готово. Опять же – был бы компьютер, все это я сделал бы гораздо быстрее.

А еще я вез Махрову первую книгу серии «Лекарь». Вот над ней пришлось работать упорно и крепко. Слишком уж она пропитана эротизмом, и даже очень откровенным эротизмом. А еще нужно было изменить начало книги, убрав все, что могло бы навести на недоуменные вопросы. То есть любые упоминания о России двухтысячных годов.

Махров заказал мне номер в гостинице Россия – снова за счет издательства, и с поезда я отправился в свой номер. Знакомая, рутинная процедура оформления заезда, и вот я, уже освеженный в душе, причесанный, побритый и политый «Шипром», шагаю по весенней Москве, помахивая кожаным портфелем. Хорошо! И жизнь хороша, и жить хорошо!

Метро встретило меня гулом голосов, шумом прибывающих поездов и особым запахом, который есть, наверное, только в московском метро. Я не могу передать ощущения от этого запаха, это просто невозможно. Но тот, кто хоть раз его ощутил, больше не забудет. Как и не забудет красоту московских станций метрополитена. Кто-то скажет, что это излишество, что на функциональность метрополитена красота облицовки и медные статуи не влияют, но как же приятно находиться в этой красоте, а не в дурацкой нью-йоркской подземке, грязной, разрисованной дурацкими граффити, воняющей мочой и блевотиной! Мы привыкаем к хорошему и считаем, что все это нормально и так оно везде. А ведь не везде! Совсем не везде.

В издательстве оказался ровно в десять часов московского времени, как и планировал. Быстро взлетел на нужный этаж, и вот я уже стучусь в дверь знакомого кабинета.

– О-о-о! Наш классик фантастики! Наш величайший фантаст всех времен и народов!

Вот все-таки этот Махров темная лошадка. Иногда трудно понять – когда он шутит, а когда говорит серьезно. Вот сейчас он и правда мной восторгается или все-таки эдак по-дружески стебется? У меня есть огромные подозрения, что именно второе. Шутку он любит и постебаться всегда горазд. Впрочем, я тоже не лыком шит и тоже люблю пошутить.

– А это столп литературного мира? Подпирающий могучим плечом всю мировую литературу?

– Хе-хе… да, это я. Давай забегай! Сейчас я Леночку за кофе пошлю!

– Леночку? А где Машенька?

– Хм… Машенька в декрет отправилась. У нее внезапно вырос животик!

– Так ли уж внезапно? Ох, Алексей, сидишь тут в цветнике…

– Но-но! Руссо издатель – облико морале! У нее жених есть! Вот… вроде как его ребенок.

– Вроде?! Ах ты ж…

Мы расхохотались, потом Махров убежал и появился в кабинете через три минуты, возбужденный и яростный:

– Итак, начинаем разговор! Во-первых, ты все-таки едешь за границу! В США! Та-рара-ра! – Он изобразил звук медных труб. – Твой паспорт лежит у директора в сейфе, и в нем проставлены все визы. Тебе придется сдать твой паспорт, он пока будет храниться у нас. Водительское можешь оставить, хотя в принципе положено сдавать и его. Рад? Ну, скажи, рад? Да что ты такую постную морду-то делаешь, Миша! Ты знаешь, сколько людей хотели бы съездить в капстрану, вот только их ни хрена не пускают?! А ты – рраз! И мухой хлопотливой полетел!

– Так уж и мухой… нервы потрепали – ай-ай! Опрашивали, допрашивали, комиссии всякие проходил. Да что я тебе рассказываю? Ты же сам характеристику писал! Кстати, спасибо тебе огромное. Ей-ей, спасибо! Такую работу провернул – я представляю!

– Миша! – Махров серьезно и даже грустно посмотрел мне в глаза. – Миша, не подведи, слышишь?

– Я же сказал – не собираюсь оставаться в Америке! Мне она на хрен не нужна! Я ее терпеть не могу!

– Чтобы не терпеть, надо еще знать, чего тебе не терпеть. Или ты знаешь, Миша? – Глаза внимательные, даже пронзительные.

Умен Махров, очень умен. Тот, кто думает, что смешной вид шустрого колобка отражает и его уровень мозгового развития, жестоко ошибается. Частенько он выдает такие мудрые и такие точные высказывания, что только диву даешься. И да, он в самом деле мне очень, очень сильно помог. Без него я пробивался бы долго и трудно. Нет, не подведу.

– А теперь вторая новость! Впрочем, это уже и не новость. Хотя… в общем, идешь во Внешторгбанк и получаешь там сертификаты! Оба-на! Та-дам!

– Слушай, это правда круто… – неуверенно пожал я плечами, не зная, что сказать, – только что с ними делать? Ну да, я знаю, надо пойти в какую-то «Березку» и накупить дефицита. Но честно сказать – не особо понимаю… хм…

– М-да. Вот все-таки ты не зря в психушке лежал! – хихикнул Махров. – Миша, да каждый купон можно продать как минимум по десять рублей за штуку! А значит, твое состояние увеличивается… на сколько? Вот! Только это… не советую тебе продавать на улице. Кинут просто на раз. Лучше кому-нибудь знакомому продай. Или лучше не продавай, а положи, и пусть себе лежат. А как понадобится какой-нибудь дефицит – сразу в «Березку», и ты всегда на коне! Разве плохо?

– А ты думаешь, что дефицит будет всегда? – скептически хмыкнул я. – Может, через год, два, пять лет все магазины будут забиты товарами народного потребления? Пессимист ты, Алексей.

– Я реалист, увы… – вздохнул Махров. – И не вижу конца-краю тому, что сейчас… но что-то мы не о том заговорили. Ну ее, эту политику. О! И Леночка появилась! А я уж думал, и не дождусь!

– Ой! – Леночка, милейшее создание с прической мальчика и личиком ангелочка, свалившегося с ветки и очень тем удивленного, воззрилась на меня с каким-то странным, непонятным для меня выражением, и поднос в ее руках затрясся так, что чашки, сахарница, блюдечки с лимонами и пирожными едва не упали на пол.

Я машинально шагнул к ней, подхватил поднос и остановился, глядя в карие, влажные, как у оленихи, глаза девушки. Она смотрела на меня, я на нее, и я вдруг, к стыду своему, почувствовал, как восстает мужское естество. Девушка была настолько невинна, настолько красива и так хорошо пахла (молочком и медом!), что мне, старому циничному мужлану, вдруг стало стыдно за то, что я посмел иметь в адрес этого дитяти какие-то сексуальные позывы. Ну куда мне до нее – старому, видавшему виды потертому башмаку?! Я, правда, еще не стер свои стальные набойки, еще не развалился на куски, но дело времени. Не много мне осталось.

Смешны старые, уродливые, жирные, с обвисшим телом мужчины, которые женятся на молоденьких красотках. Надо быть совершеннейшим идиотом, чтобы думать, будто такая красотка всю жизнь только и мечтала, чтобы ублажать твою вялую, отдающую нафталином дряблую плоть. Видимо, деньги и возраст лишают разума старых придурков. Ясно же, что эдакую красавицу могут интересовать только твои деньги! Или известность, полученная благодаря близости к тебе, что, по большому счету, тоже капитал. Хочешь ее – возьми, коли денег хватит, только не вбивай себе в голову, что идет она в твою постель по большой и чистой любви. Не будь ослом.

– Что, что случилось?! – заволновался Махров. – Леночка, что с тобой?! Плохо стало?!

Тут я опомнился, взял из безвольных рук Леночки поднос и поставил его на столик, где мы с Махровым обычно обсуждали наши дела.

– Это же Карпов! Вы же Карпов, да?! Карпов!

– Ну, Карпов, Карпов, и что? – слегка раздраженно бросил Махров, и вдруг его брови поднялись. – Ух ты! Да она в тебя втюрилась. Миш! Леночка, ты чего, влюбилась в дядю Мишу? Хе-хе-хе… да он старенький для тебя! Тебе всего девятнадцать, а ему полсотни! Ты ему в дочки годишься!

– И ничего не старенький! – Леночка продолжала пожирать меня глазами. – Он мужественный! И красивый! А книги его просто… просто… я в восторге от них! И девчонки все в восторге! Вы волшебник! Вы бог! Вы творите миры!

– Все, все, иди отсюда! – замахал руками Махров, глядя на налившуюся краской Леночку, которая того и гляди начнет сейчас признаваться мне в любви. – Видал, Миша, у тебя завелись поклонницы! Осторожнее – ее папа полковник КГБ, он тебя из наградного пистолета пристрелит! Шучу, шучу… про «из наградного». Просто пристрелит. Хе-хе-хе…

Леночка попятилась, повернулась и стремглав выскочила из кабинета, а Махров шумно выдохнул и, укоризненно покачав головой, сказал, усаживаясь в кресло у столика:

– Дочка моего хорошего знакомого, полковника. Он, кстати, нам здорово помогает. Попросил взять дочку на работу в издательство – пока секретарем, а освободится место, пристрою ее в редакторы. Девочка талантливая – стихи пишет, поет хорошо, на гитаре играет. Учится заочно на филологическом, в МГУ. Два года на дневном училась, потом перешла на заочный. Говорит, не хочу просиживать в аудиториях, лучше буду работать, чтобы быть ближе к настоящему делу! Это мы с тобой – настоящее дело! Хе-хе… она хочет быть к нам ближе! Эй, ты чего задумался?! Даже и не думай! Я тебе серьезно говорю про «пристрелить»! Папа у нее решительный мужик, у него не забалуешь! Хотя дочка им вертит как хочет… своенравная, хотя и… прелестная, правда? Господи, и как получаются такие невинные овечки в нашем жестоком и злом мире?! Папаша – волк волком, морда – кирпич об нее ломать можно! Мамаша – тот еще стальной столб, работает где-то в правительстве, жесткая, как оглобля, и красавицей ее бы не назвал. А вот дочка получилась – просто слов нет!


– Да я… и не думаю! – пробурчал я, явно покривив против истины. Я думал о Леночке, и еще как думал! И с трудом выгнал ЭТИ мысли из головы. Вроде как выгнал…

– Вот и не думай. Ты книжки пиши! А думать мы будем! Хе-хе-хе… Привез мне что-то? Порадуешь новыми книгами?

– Привез. Две последние книги серии про Неда и… одну книжку – я не знаю, как ты отреагируешь. Вернее, как отреагирует общественность. Если «Неда» они сочли слишком уж распутным, то эта… В общем, почитаешь и вынесешь свой вердикт. Давно лежит рукопись, первая, мной написанная. Наивная, не без огрехов, но… мне кажется, народ зацепит. Ну, я так думаю. Так мне мечтается!

– Посмотрим! Почитаем! – Махров потер пухлые ручки. – Замечательно! Просто замечательно! Кстати, слышал новость? Оказывается, ты не сам пишешь книги! За тебя пишет толпа писателей, которых подлые и злые издатели не допускают к печати! И ты платишь гроши, лишь бы они с голоду не умерли, а еще – каждый день бьешь их для профилактики! «Негры» за тебя пишут!

Я поперхнулся чаем, который как раз отпил из чашки, потом начал хохотать. Дохохотался до того, что из глаз полились слезы. Махров, конечно, не понял, почему я так ухахатываюсь, да и не надо ему понимать. И здесь меня ЭТО догнало! Господи, люди одинаковы во всех временах! Злоба, зависть, подлость и желание обгадить ближнего существуют с пещерных времен! И правда, возникает ощущение, что Бог взял и создал человека единовременно, сразу такого, какой он есть. И за тысячелетия человек совсем не изменился! Ну совсем-совсем! И в 2018 году меня обгаживали «доброжелатели», рассказывая, что за месяц невозможно написать ничего хорошего и что за меня пишут литнегры, и в 1971 году то же самое! (Видимо, нынешние злые сплетники – отцы и деды тех сплетников, что в 2018-м, похоже на то. Передали свою особенность в генах!)

Самое интересное, что эти так называемые коллеги далеко от меня отстают по продажам своих книг, хотя я могу написать книгу за месяц. Почему так? А потому, что пишут хреново! Потому что людям не интересно их читать! Потому что они пишут Книгу, а не работают для людей! А я – для людей и для себя. Пишу о том, что мне интересно, и вдруг оказывается, что это интересно еще большому сообществу людей! Как ни странно, да. Так кто виноват в том, что эти ребята не могут писать как следует? Я, конечно! Я, занявший их место в литературе, столкнувший их со ступеньки!

Человек всегда ищет виновника своих бед. А ведь если разобраться (и я в этом совершенно уверен) – наказания без вины не бывает. И хуже нет, если ты обманываешь сам себя.

Ничего такого я Махрову, конечно, не сказал, только вытер слезы и помотал головой:

– Чудики, ну что еще скажешь?

– Погоди, еще получишь за свой успех! – криво усмехнулся Махров. – Та статья была первой ласточкой! Вот прознают про твой вояж в Америку, тогда и начнется. Мы на всякий случай держим в тайне твою поездку. Незачем знать о ней каждому встречному-поперечному. Кстати, с тобой Нестеров поедет. Переводчиком. – Махров подмигнул мне и погрозил пальцем: – Не вздумай его обижать! Будь с ним покорректнее, он не самый худший вариант, который тебе мог достаться! Ну да ладно… какие еще вопросы?

– Квартира. Хочу подать заявление на кооперативную квартиру! Посодействуешь? К кому обратиться в Союз писателей?

– Ну, к кому… в профком, конечно. Пишешь заявление, оставляешь – указываешь, какую именно квартиру хочешь. Ты какую хочешь? Сколько комнат? Подороже, подешевле?

– Четыре комнаты. В хорошем доме. Я слышал, какой-то «профессорский» дом строят на Ленинском проспекте? Якобы улучшенной планировки? Вот в него хочу. Хрущевку – ну ее на фиг.

Хотел сказать: «Нажился я уже в хрущевках, хватит мне этого рабского загона!» – и осекся. Не могу я так сказать по понятным причинам. Не помню ведь, где жил до сих пор.

– Слушай, а ты похудел! – вдруг, сощурив глаза, сказал Махров. – И правда, брутальный такой, стройный… то-то Ленка на тебя глаз положила! Я сразу-то и не заметил. А тут вон оно что…

– Спортом занимаюсь, – пожал я плечами, – волей-неволей помолодеешь. Вот ты начнешь заниматься спортом, начнешь диету соблюдать и тоже станешь стройным и брутальным!

– Вот еще! Где столько времени взять на занятия спортом?! – фыркнул Махров. – Дел выше крыши, до ночи, бывает, задерживаюсь!

– А потом у секретарши вдруг животик растет! – беспечно бросил я в пустоту над головой Махрова.

– Но-но! Говорю же – жених у нее есть! И да, меня женщины и таким любят! Я умный, энергичный и вообще – душа-человек! Так что незачем мне бицепсы-трицепсы наращивать, я головой работаю!

Я чуть не фыркнул, уж больно это подозрительно двусмысленно прозвучало. Но вовремя вспомнил, что век не тот, и Махров скорее даже не поймет, что именно меня развеселило. Хотя… может, я зря так уничижительно думаю об этом времени. Все тут есть. Все они умеют в постели, только вот на людях это не обсуждают, не то что в 2018 году. Скромнее народ.

– Леонид Викторович! Можно мы у Михаила Семеновича автографы возьмем?! – В дверь просунулась голова Леночки – милая такая головка, с пухлыми губками, которые так и напрашиваются на поцелуй… мм…

Черт! Нельзя! У меня есть женщина! И меня все устраивает! Но… Леночка… черт! Сам же всегда порицал старых пердунов с молодыми подружками! И теперь вон оно как?! Нет! Не поддамся!

– Кто это мы, кто мы?! – ворчливо забормотал Махров. – Вам делать нечего?! Ох уж эти бабы! Одна суматоха от них! Войдите, но Михаил Семенович торопится! Так что время не занимайте! Получили, и отвалите!

Но тут были не только «бабы». Четверо мужчин, молодые и не очень, – видимо, редакторы или какие-то другие работники издательства. Ну и само собой, стайка женщин разного возраста – начиная с Леночки, вызвавшей у меня новый шквал гормонального шторма, и заканчивая женщиной из бухгалтерии, ей было не меньше шестидесяти – прокуренная, вечно с сигаретой в зубах. И все они держали в руках мои книги.

– Давайте. Что писать? – вздохнул я и потянулся к ближайшей от меня книге. Ужасно не люблю ничего писать вручную, отвык уже. Все на компьютере, да вот теперь на машинке. Почерка совсем нет, закорючки одни. Придется печатными буквами писать дарственную надпись. Но что поделаешь? Перетерплю. Не обижать же людей?





Глава 7




«Объект вышел в 13.20 и направился к станции метро. Контактов ни с кем не имел. В 13.40 вошел в вагон метро…

В 14.20 объект вошел в здание «Внешторгбанка» и пробыл там…»

Андропов отодвинул от себя рапорт агента наружки, прикрыл глаза, задумался. Чем дольше за объектом ведется наружка, тем больше шансов, что тот либо раскроет наблюдение, либо, что гораздо хуже, информация просочится к Цвигуну или еще к кому-то из команды Брежнева. Тогда Шамана возьмут, а карьера Андропова закончится. Сразу же после задержания Шамана. Потому, и это напрашивалось само собой, нужно тянуть время, оттягивать момент задержания Шамана как можно дольше. И сделать это можно только одним способом – навести тумана и отозвать наружку. Пустить расследование по ложному следу. До тех пор, пока не переменится власть.

Глупцы эти Шелепин с Семичастным! Неужели они думают, что он, Андропов, удовольствуется ролью мальчика на побегушках у какого-то там директора профсоюзов! Он, Андропов, глава самой могущественной организации в мире!

Нет уж, товарищи, вы ошиблись. Ваша роль даже не вторая и не третья. Ваша роль – нулевая!

Как только они уберут Брежнева, он уберет их. И это не обсуждается.

А писатель этот… пусть пока побегает! Никуда он не денется. И за границей он тоже не останется – в этом Андропов уверен. Он хорошо разбирается в людях, кто бы там чего ни говорил. Материала по этому парню много, так что есть из чего сделать вывод.

Только глупец мог думать, что его трудно найти в закрытой на железный занавес стране. Было бы трудно, если бы этот человек уехал в тайгу и жил в глухомани, не выходя к людям. Но и там можно отыскать. Было бы желание. А желание было – ох какое горячее желание!