Агент влияния
Часть 42 из 80 Информация о книге
Она кивнула и снова повернулась к Томасу в высоком стуле за столом. – Лев, – сказал Недертон. – Как дела? – Относительно неплохо, – ответил Лев, хотя голос его говорил обратное. Недертон знал, что Лев страдает из-за развода, случившегося по инициативе жены, Доминики. Она осталась с детьми в ноттинг-хиллском доме, а Лев переехал в другой зубовский особняк, на Чейни-уок. Недертон там не бывал, но слышал, что от того особняка разит старой клептократией даже больше, чем от ноттинг-хиллского. Льву это едва ли нравилось; в его кругу принято было относиться к клептократии как к шутке. Хотя мало кто мог себе такое позволить. – Мне нужно с тобой увидеться, – все тем же убитым голосом продолжал Лев. – Сегодня? Обычно Лев никуда не спешил, но сейчас был явно очень расстроен, и Недертону стало стыдно, что он забросил друга. Лев помог Недертону вылечиться от алкоголизма, без чего не было бы ни Рейни, ни Томаса. Запульсировала эмблема Лоубир, настойчиво. – Извини меня, – сказал он Льву. – Секундочку. – Отключил звук. – Да? – Встретьтесь с ним сегодня, – сказала Лоубир. Ее эмблема исчезла. – Извини, – сказал он, снова включая Льва. – Где встретимся? – Не у тебя, – ответил Лев. – Разговор личный. И не на Чейни-уок, подумал Недертон, потом вспомнил про «Денисовское посольство». – Из твоего списка? Под Хэнуэй-стрит? Через двадцать минут? – Выхожу, – сказал Лев. Его тилацины исчезли. – Что такое? – спросила Рейни. – Лев. – Я догадалась. Что у него? – Хочет поплакать в жилетку, я так думаю. Лоубир вмешалась и сказала, чтобы я с ним встретился. Договорились через двадцать минут на Хэнуэй-стрит. – Он снял контроллер и положил на диван. – Что там? – «Денисовское посольство». – Секс-клуб? – Она подняла брови. – Бывший, да. Не думал, что ты про него знаешь. – У одного моего клиента кризис начался с особо злополучного визита туда. – Рейни глянула на него пристально. – Канадец за границей. – Теперь это просто круглосуточные завтраки. Я предложил это место, потому что оно близко и в его списке. – Что за список? – Заведений, которые были чем-то одним, а теперь что-то другое под тем же названием. Лев считает, что так показывает себя артистичной натурой. Если понадоблюсь, звони. Постараюсь не задерживаться. Он поцеловал ее в щеку, зашел в спальню за пиджаком и надел его, установив на среднее тепло, – как стало ясно на улице, точно по погоде. Недертон приблизился к тому месту, где, по его прикидкам, стоял замаскированный автомобиль Лоубир, тихо надеясь, что она не остановит его для разговора. Автомобиль демаскировался, когда до него оставалось метра три, но лишь частично, показав контур из призрачных размытых пикселей. Недертон, не сбавляя шага, прошел между машиной и стеной, глядя точно вперед, на Тотнем-Корт-роуд. Бо́льшую часть пути он одолел без происшествий, но уже перед самой Хэнуэй-стрит запульсировала эмблема Тлен. – Да? – Рейни сказала, ты вышел. – Встречаюсь со Львом. Где мы с тобой недавно были. Тлен прежде работала в домашнем штате Льва, занималась его техникой, там они с Недертоном и познакомились. – Видела его после развода? – Ни разу с тех пор, как ушла к Лоубир. Проходя мимо магазинчика, где купил Томасу молоко, Недертон увидел через стекло ладную фигуру робота-продавца. Майкл что-то там. Наверняка по имени актера двадцатого века, на которого он похож, только Недертон по-прежнему не мог вспомнить фамилию. – Так чем мы занимаемся? – спросил он Тлен. – В каком смысле? – В смысле для спасения, или, может быть, мне следовало сказать, захвата, среза Верити. – Это не обязательно взаимоисключающие категории. Тетушки по-прежнему высоко оценивают вероятность скорого ядерного конфликта. Верити согласилась с нами сотрудничать, так что мы надеемся получить доступ к сети Юнис. Недертон свернул на Хэнуэй-стрит. – Я на месте, – сказал он, приметив узкий, украшенный сталактитами фасад. – Передать Льву привет? – Да, пожалуйста, – к его удивлению, ответила Тлен. – Далеко не худший работодатель в моей жизни. – Хорошо, передам. Ее эмблема погасла. Когда Недертон спускался по каменной винтовой лестнице, запульсировала эмблема с тилацинами. – Только что добрался, – сказал Недертон. – Тебя ко мне отведут, – ответил Лев. Эмблема стала тусклой, но не исчезла. Недертон как раз дошел до конца лестницы. – Вы Уилф? – спросила веснушчатая рыжая девушка, закутанная в прозрачный плащ до пола. Плащ был усыпан блестками, и в них отражались подвижные источники света, которых Недертон вокруг не видел. – Да, – сказал он. – За мной, пожалуйста. Недертон отметил, что завтракающие поздно вечером сильно отличаются от завтракающих в середине дня. Выглядели они пьяными, но, видимо, по большей части от перебора децибелов. Плащ девушки напомнил ему японский фильм «Мотра»[40], который Лоубир любила смотреть у себя в машине. Недертон думал, что фильм немой, однако Тлен уверяла, что просто Лоубир предпочитает смотреть его без звука. Подошла девушка в таком же плаще и тоже рыжая. Недертон заподозрил, что и веснушки у нее точно такие же, на тех же самых местах. Третья, совершенно неотличимая, подтвердила его догадку, что они – боты. Беспрерывно мерцая плащами, они провели Недертона мимо завтракающих в более темные, подсвеченные красным глубины. Когда наконец добрались до Льва, идентичных с виду рыжих девушек было уже полдюжины. Недертон надеялся, что Лев попросит заменить обломанные сталагмиты стульями. У него не было ни малейших догадок, зачем нужны шесть боток. На Льва такое очень не походило. – Привет. – Лев, не вставая с обломанного сталагмита, слишком низкого для его длинных ног, мрачно протянул руку. Они обменялись кратким рукопожатием. – Садись. – Лев указал на ближайший обломок. Недертон сел, заранее представив, как будет неудобно, и оказался прав. Ботки окружили их, сложили вытянутые руки ладонь к ладони, плавно отрегулировали расстояние и подняли соединенные руки к низкому грубому потолку. Блестки закружились, переходя с плаща на плащ, так что получился купол переливающегося света. – Что это? – спросил Недертон. – Приватность, – ответил Лев. – Необычного, однако необходимого уровня. – И ее обеспечивают боты? – Недертон взглянул на мерцающие плащи. – У них полностью отсутствует дистанционная связь. Как у роботов в старых фильмах. Функциональность ограниченная, и вся она обеспечивается встроенным ИИ. Плащи, соединенные таким образом, дают что-то вроде клетки Фарадея, но блокируют и еще многие виды сигналов. Впрочем, время работы на полный спектр невелико, так что буду краток. – Давай. – Два часа назад, – сказал Лев, – мой отец узнал от своего дяди, более высокопоставленного клептарха, что роль твоей Лоубир пересматривается. – Она теперь «моя» Лоубир? Ты же нас и познакомил. – И с тех пор ты на нее работаешь. Потому я тебя и предупреждаю, что это может быть небезопасно. – Не подумал ли твой отец… – Недертон воспользовался любимым приемом Лоубир, – что заговор с целью воспрепятствовать ее деятельности едва ли не самое небезопасное начинание из всех мыслимых? – Безусловно, подумал. Она, как внутреннее антитело клептархов, знает, что против нее будут строить заговоры. Впрочем, отец говорит, в кругах его дяди ее всегда рассматривали как крайне необходимое зло. – Лев глянул на вихрь блесток, подался вперед и понизил голос. – Это связано с ее вмешательством в срезы. Ручной страх Недертона совершил головокружительный кувырок поверх разумной части сознания, вызвав в памяти химеру на Темзе, которую они наблюдали с Лоубир. – Правда? – Она изменяет срезы, создавая миры, в которых клептархи имеют меньше власти, – сказал Лев, подтвердив смутную догадку Недертона. – Это искусство, Лев. – Недертон пустил в ход другой прием Лоубир. – Поэзия. То, что происходит в срезе, не выходит за его пределы. – Мой отец воспринимает это очень серьезно, Уилф. Недертон глянул на абсолютно бессвязных рыжих девиц. Дальше от загадочной винтажной периферали Флинн могла быть только статуя. Средство обеспечить ту самую обещанную приватность, ничего больше. – Где ты их взял?