Балтийский рейд

Природа Прибалтики богата озёрами, большими заболоченными участками и густыми лесами. Были там и тёмные дремучие еловые чащи, и вековые сосновые боры с деревьями в два обхвата, и смешанные широколиственные дубовые, осиновые да липовые рощи с густым и разросшимся кустарником. Реки Эстов не были слишком широки, но глубиной они были изрядной, сами обильно питаясь влагой от лесов, болот и многочисленных в этой местности ручьёв. Не одну из этих рек уже пришлось преодолеть эскадрону вплавь, так же, как и преследующей по пятам коннице данов. Состояла та конница примерно из трёх-четырёх сотен лёгких кавалеристов эстов, вооружённых в основном копьями и простыми луками. Да пары сотен тяжёлой конницы датчан и немецких наёмников, вооружённых уже гораздо лучше своих вассалов и представляющих собой реальную опасность.

Переправившись бродом через приличных размеров речку Атла, Василий обнялся с командиром «степняков» Азатом.

– Давай, Хайдарыч, удачи тебе, сколько смогу, придержу тут этих шустряков. Ты главное на Кынское болото выйди побыстрее, а там уже и затеряешься в западных лесах, чтобы даже и твоих следов было не найти.

– Тебе удачи, Андреевич! –улыбнулся Василию пожилой сотник берендей, –Помнишь, как я тебе науку в «детских» давал, главное для степняка – грамотный наскок: подскочили, пошумели погромче, потрогали врага за душу, засыпали стрелами и отскочили, пока он там с силами собирается.

– Эх, были бы мы о двух-трёх конь, дядька, всё было бы просто. А так одними наскоками тут не получится, придётся данов и в обороне, видно, сдерживать, чтобы наши кони затем рывок на Псков выдержали. Вот тут, думаю, и самое место для этого как раз будет. По бокам нас им обойти сложно будет. Мы тут излучиной реки хорошо прикрыты. В твою сторону они тоже не пойдут, там болотина обильная. Значит, одна им дорога – прорываться через брод по натоптанной дороге или делать нам большой охват с востока. А это, что в одном, что в другом случае – время. Пока пешцев для прикрытия к броду подведут, пока по дремучим лесам обойдут нас, те нужные двое, а то и трое суток, мы как раз для себя тогда и получим.

– Ну, добре, –кивнул Азат, и сотня степных воинов налегке, «о дву конь» ушла в сторону Кынской болотистой равнины.

– Сотням Игоря и Неждана схорониться возле брода! Сразу погоню не бить, а пропустите её себе за спину. Там уже «заслонные» с твоей сотней, Будай Властиборович, вёрстах в трёх пусть их и принимают. Так что, по этой дорожке, что через брод идет, выдвигайся уже да затаись. Смотрите только, не одного не выпустите из ловушки, не то они нам всё тут испортят на броде!

И сотни поспешили занять свои места.

Василий стоял чуть правее брода, прикрытый росшими на берегу густыми и раскидистыми ивами. Река Атла, бегущая на север, в этих местах, как видно, споткнувшись о край небольшой возвышенности, делала плавный поворот и уходила на двадцать вёрст на северо-запад, доходя до заболоченной Кынской равнины. Приняв от неё обильную влагу, она вновь поворачивала на север, неся свои воды к морю.

Только час назад, отходя по старинному, набитому веками пути, эскадрон прошёл её бродом. Вода коням доходила порою по грудь и трудности с переправой не вызвала. Брод был широким, с хорошим галечным дном. От того-то, видно, и переправлялись по нему все путники издревле, вытоптав по обеим сторонам большие поляны.

Издали послышался конский топот, и к броду подлетели два десятка всадников из заслона. На этой стороне их уже встречало звено Бажена, и воины спешились, давая короткий роздых своим лошадям.

В это время с дальнего конца поляны перед бродом вынеслось более пяти десятков разномастно одетых верховых, из которых только около полутора десятков имели хоть какую-то броню и кольчуги. Загомонив, они всем скопом бросились к переправе и, выдернув из-за плеч луки, пустили стрелы в сторону заслона. Посланные простыми луками из ясеня стрелы передового дозора эстов не представляли большой опасности, но и пренебрегать ей не следовало. И «заслонные», вскочив на коней, отстреливаясь из своих композитных сложносоставных луков, пустились рысью прочь по лесной дороге. Через пару минут, через брод, вздымая волны, прошла вдогонку погоня, и на правом берегу остались лишь два сбитых русскими стрелами тела да их кони. Вот одно из тел пошевелилось, и воздух огласил громкий стон:

– Раненый! –понял Василий и подал сигнал затаиться.

Минут через десять, как видно, отойдя от падения с коня, подстреленный эст сел и начал раскачиваться, не прекращая стонать. Из его плеча торчала стрела, которая и доставляла бедолаге невыносимые страдания.

Вдруг вдали раздался топот многих сотен копыт, и на прибрежную поляну из лесного полога вынеслось несколько сотен всадников. Среди них, одетых в броню и кольчуги, хорошо вооружённых воинов было значительно больше, в дальнем же отряде, который шёл под красным знаменем с белым крестом, их и вовсе было абсолютное большинство.

– Вот и основные конные силы датчан и наёмников немцев пожаловали, –понял Василий и подал знак, –Приготовиться!

Несколько всадников в хороших доспехах подъехали к сидящему раненому и начали его о чём-то расспрашивать. Тот, не прекращая стонать, что-то залопотал и кивнул в сторону брода и уходящей вдаль дороги. Очевидно, резкие движения причиняли ему сильнейшую боль, потому что его стенания стали ещё более протяжными и громкими. Всадник в блестящем шлеме с яркими перьями что-то недовольно выкрикнул, и спешившиеся четверо эстов в простой серой одёжке подхватили с земли своего товарища и понесли в сторону от брода.

– Передайте по цепочке, –кивнул первому сотнику комэск, –Первый залп из самострелов по латникам на том берегу. Затем уже бить стрелами тех, кто будет на самом броде, –и, пристроив среди ветвей свой самострел поудобнее, подкрутил рычагом ещё три деления на рамке натяжителя. Хорошо смазанный механизм не издал ни звука, и туго натянутые булатные дуги «речника» скрипнули, встав на свой максимальный взвод.

Лёгкоконные сотни эстов по команде старшего начали входить в воду брода. Кони громко фыркали и норовили макнуть морду в реку, всадники же изо всех сил не давали им этого делать. Каждый из них понимал, что обильное питье сразу после длительной скачки для коня опасно. Очень часто такое небрежение приводило к отекам и воспалению соединительной ткани между копытной костью и роговой стенкой копыта. В прошлом, когда кони были главным транспортным средством, это ревматическое заболевание так в народе и называлось—«опóй». Поэтому, прежде чем напоить лошадь после скачки, ее долго вышагивали, то есть водили шагом без нагрузки. В этом случае они успокаивались, пили меньше, и исчезал сам риск опоя.

Времени для соблюдения всего этого у Эстляндцев не было. Им следовало поскорее пройти переправу, чтобы не потерять стремительно уходящих от удара русских. Вслед за переправляющейся сотней эстов к броду начали подтягиваться и другие подразделения. Датский латный отряд приблизился на двести-триста метров, и можно было уже начинать бой. Василий вжал в плечо ложе приклада и прицелился в самую отдалённую группу с красным знаменем. Всадники всё время перемещались, и говорить об уверенном выстреле было, конечно, сложно, но он откинул прочь все сомнения и, совместив мушку прицела с прицельным полукругом на дуге «речника», уравновесил дыхание и плавно потянул спуск. Самострел громко щелкнул, ударив отдачей в плечо. Времени проверять свой результат, не было. Его выстрел послужил именно той командой, по которой вся засада русских ударила залпом из самострелов. Не мешкая, сорвав из-за плечевого саадака лук, Василий выхватил из колчана сразу три стрелы. Русские дружинники, выученные столетиями воевать со степными воинами, переняли многое полезное из их приёмов и из тактики боя. С мощными степными композитными луками, сделанными из дерева, костей и рогов животных, пришло к ним умение бить без промаха, как с земли, так и со скачущей во весь опор лошади. Посылая свои стрелы в цель, они, кроме отменной точности, умудрялись вести стрелковый бой ещё и с большой скорострельностью. Вот и сейчас командир русичей выпустил одну за другой три стрелы по легко переправлявшимся конным эстам. Следовало срочно засыпать их стрелами. Не дать выскочить на противоположный берег и развернуться для атаки.

Огонь засады был губительный и, разворачивая на стремнине брода коней, лёгкая сотня погибала, теряя один десяток за другим. На свой берег обратно выскочили, спасаясь, буквально единицы, река же ниже по течению окрасилась в ярко красный цвет. По ней несло вперемешку людей и коней, и желающих прорваться на противоположный берег уже не было. Отошедшие от неожиданности эсты скакали вдоль реки и пускали в прибрежные заросли противоположного берега стрелы. Расстояние тут было небольшое, и они, сбивая ветки, впивались в стволы с характерным сухим треском. Несколько бойцов Василия, несмотря на хорошую защиту, всё-таки уже успели получить лёгкие ранения, и он отдал команду своим сотням: «Укрыться всем! Бить во врага только из самострелов!»

Так бойцы были менее подвержены риску и, хотя противник, будучи на открытом месте, нёс несоизмеримо большие потери, вступать с ним в размен командир русского эскадрона не желал.

Самострел (арбалет), превосходя лук по дальности стрельбы и пробивной способности, значительно уступал ему в скорострельности. И увидев, что ответный огонь русских стал значительно реже, посчитав, что они подавлены стрелами лучников эстов, датский командир решился навалиться на противника уже всеми своими силами. Три сотни лёгких стрелков бросились к самому срезу берега и, гарцуя, начали плотно засыпать недалёкие заросли стрелами. Основной же датский отряд, подгоняя впереди себя и прикрываясь сотней легкоконных эстов, бросился к броду. Наступал момент истины! Если вырвутся на противоположный берег даны, прикрытые их стрелками, то непременно сомнут не готовые к конному бою русские сотни. Василий, закусив губу, был уже готов дать команду на отход, как вдруг из-за спин эскадрона послышался резкий свист и леденящий душу вой огромной волчьей стаи. В бой с древним дружинным кличем шла сотня Будая, вырезавшая в трёх верстах отсюда головной дозор врага и пришедшая так своевременно на помощь. Секунды замешательства врага хватило Василию, чтобы оценить обстановку и отдать такую нужную сейчас команду: «Всем огонь с луков! У кого самострел на заряде, бить по латным данам! Огонь!»

Потеряв от первого же дружного залпа сотню воинов и видя, что при выходе с брода их непременно примет уже развёрнутая в лаву русская конница, датский военачальник Вилфред дал команду на отход. Он и так уже потерял у этого брода более двух сотен своих воинов, не считая головного дозора, а самое главное, был ранен самострельным болтом в плечо сам герцог Эстляндии Кристофер, и далее следовало поступать осторожно. Ладно, эти дикие эсты, их можно будет набрать еще столько, сколько нужно, но потерю королевской конницы…Нет, это ему уже точно не простят!

– Вовремя ты, дядька, подоспел! –обнимал седоусого сотника Василий, –Ещё бы минута-другая, Властиборович, и мы бы их тут точно не удержали! Как есть бы вырубили всех!

Будай только довольно щурился и улыбался, подкручивая свой седой ус.

– Эх, Василий Андреевич, мы с твоим батькой столько раз друг дружку выручали по прежней нашей дозорной службе у славного князюшки Мстислава Удатного! Что уж тут говорить. Что дальше-то делать будем, скажи?

Василий оглянулся вокруг и выдал решение.

– Будем на постой вставать крепко, пусть их наблюдатели видят, что мы здесь лагерь разбиваем основательно и надолго, да рогатками подступы к броду укрепляем. Нужно у врага создать видимость, что мы дальше пока не собираемся идти, сами по берегам в разные стороны дозоры пустим да мелькать время от времени станем, своё постоянное присутствие этим показывая. К ночи разложим костров побольше, а сами оставим заслон да пойдём маршем на юго-запад в сторону Дерпта. Долго стоять и воевать нам теперь не удастся, сам посмотри, мы уже имеем пару десятков раненых, а это значит, что становимся малоподвижны и уязвимы. Готовь хороший заслон, Будай Властиборович, сейчас похороним павших, и отправим две сотни с ранеными в путь. Не забудь пойманных коней себе оприходовать, они как раз для заслона сгодятся, чтобы «о дву конь» за нами вдогон уходить.

Свою задачу дозорный эскадрон выполнил сполна. Эстляндцев, пока они не залижут раны да не подтянут свою пехоту к броду, можно было больше не опасаться. Степная сотня получила такое нужное ей время, чтобы скрытно уйти к Матсалускому заливу, а противник при этом понёс ощутимые потери. Свербела только на душе мысль, что и тут без потерь не обошлось. Семь могил осталось на этом берегу, под самодельными берёзовыми крестами. Семь воинов потерял в основном от эстских стрел дозорный эскадрон, и ещё два десятка раненых нужно было суметь вывезти за Чудское озеро. А впереди предстоял тяжёлый рывок на Псков по недружественным землям Ливонского ордена, мимо Дерпта, бывшего русского, захваченного крестоносцами Юрьева.

Но сейчас дозорный эскадрон свою главную задачу уже выполнил. Значит, сможет её при возвращении всей бригады, и довести до конца.





Часть вторая.

Союзнический долг.




Глава 1. В море.





За ночь туман над морем рассеялся, и русский отряд, определившись с курсом, поднял паруса, направляясь к острову Готланд. Павших похоронили, согласно древнему обычаю в море. Палубы отмыли от следов крови, и ничего уже не говорило о том, что совсем недавно на них кипели яростные абордажные схватки.

Жизнь на судах шла по определённому распорядку. Вахты службы для членов команды сменялись временем отдыха. Кто-то из моряков поправлял крепление паруса, кто-то скрёб палубу и борта, чинил амуницию или занимался другими неотложными делами.

В 8:00 по судовому, отмеряемому песочными часами, времени отрывисто прозвучали удары судового колокола, и вся судовая команда, судовая рать и сотня приписанного десанта выстроилась рядами вдоль бортов. Возле мачты стоял сам командир бригады и его первый морской капитан. Три знаменосца, по человеку от каждого из присутствующего на судне родов войск, вынесли из капитанской каюты флаг и, надёжно закрепив его к специальному тросику, подняли над мачтой. На ветру затрепетал Андреевский стяг. Вся команда замерла по стойке «смирно», отдавая дань уважения своему главному воинскому символу.

После традиционного осмотра строявсех распустили, и Сотник приблизился к стоящим возле кормовой каюты герцогиням. Ночной отдых пошёл им явно на пользу, и девушки в лучах солнца выглядели просто восхитительно.

– Доброе утро, герцогиня Марта, доброе утро герцогиня, Ингеборга! Вы прекрасно выглядите! И я искренне рад, что Вы приняли моё приглашение продолжить плавание на моём головном флагманском корабле. Тут Вам действительно будет более комфортно, ну а мы сможем проявить всё своё гостеприимство, какое только будет возможно в дальнем морском плавании, –И Андрей со всей возможной учтивостью и галантностью глубоко поклонился особам королевской крови.

«О Боже, я выгляжу как болван на этой палубе! Ну что я могу знать про эти светские этикеты из тринадцатого века. Мне бы ещё сюда шляпу с перьями вместо берета, так вообще бы можно было в петушиных поклонах палубу перед девицами мести, –думал, краснея, Сотник, –И эта Марта, она прямо прожигает насквозь своим васильковым взглядом!»

Андрей вообще, напрочь отказывался себя понимать! С ним явно что-то происходило не то. Никогда ещё в этом мире он себя не чувствовал так скованно, словно «не в своей тарелке». И ещё больше покраснев, словно школьник на своём первом свидании, он поднял глаза на девушек.

– Доброе утро, Андрей! –с лёгкой картавинкой, мило улыбаясь и практически вообще без следов акцента, произнесла Марта и, повернув голову, слегка подтолкнула локтём сестрёнку.

Та только насмешливо хмыкнула и, дурачась, протянула:

– Go-оd mo-оrgon befälhavare! (Доброе утро командир! – Швед.).

И задрала вверх свой носик.

Марта осуждающе зыркнула на проказницу и сама, покраснев, сконфуженно произнесла:

– Прошу прощение за поведение моей младшей сестры, похоже, она ещё слишком юна, чтобы иметь почтение к большому возрасту и к положению собеседника.

Андрей, сам не ожидая от себя, громко хмыкнул и опустил взгляд.

«Ну да, «старпёр» ещё тот, а ещё девицам глазки строит! Быстро собираемся с мыслями и ведём себя дальше, как ни в чём не бывало! Что-то ты расслабился, Андрюха, перед такой-то неземной красотой!» – и, потемнев лицом, он поднял взор на герцогинь.

– Простите, Андрей!–Марта, сама не своя, комкала платок в руках, –Я не хотела вас обидеть, это всё моё слабое знание русского языка. Вы выглядите очень молодо и приятно! –Марта второй раз за эти три минуты извинялась перед этим необычным русским воином! С ней тоже явно что-то творилось. Сердце бешено стучало, в висках пульсировало, а она сама несла какую-то несусветную чушь, и хотелось уже поскорей провалиться сквозь доски палубы. Подальше от всего этого и от этих пронизывающих, казалось, её насквозь глаз!

Собравшись с мыслями Марта, наконец, продолжила:

– Спасибо вам за приглашение. Ваш корабль действительно гораздо устойчивей, а каюта удобнее той прежней, нашей. Ваши же люди, эти юные воины, настолько учтивы, что могли бы с честью служить при любом королевском дворе Европы. Не хватает ещё только вашей воительницы Элизабет, что обещала к нам прийти и пообщаться. Но и ваши судовые порядки нам тоже интересны! Мы с сестрой с превеликим интересом наблюдали за вашей церемонией поднятия флага. Это очень красиво! У вас столько необычного, Андрей, что мы просто ещё не успели заскучать! –уже весело и мило щебетала Марта, и от той былой неловкости между ними уже не осталось и следа.

– Очень рад, герцогиня, что Вам тут нравится, –улыбнулся Сотник, –Елизавета сейчас ухаживает за ранеными, я думаю, что смогу её вскоре подменить, и она к Вам присоединится, Ваше Высочество, –и Андрей вежливо поклонился.

– Подменить!? –воскликнула Марта, –Вы что-то понимаете в уходе за ранеными, командир?

– Хм, ну-у чуть-чуть, самую малость, –улыбнулся Андрей. И ещё раз, склонив голову, попрощался с «Их Высочествами».

– Чуть-чуть, чуть-чуть,–повторяла, словно пробуя на вкус, необычные слова младшая сестра и, лукаво улыбаясь, глядела на покрасневшую и прячущую взгляд Марту, –Моя сильная и смелая Марта, кажется, чуть-чуть позволила себе влюбиться? И в кого, в русского командира, который спас её от злых разбойников!? –и она погрозила ей пальцем, –Я всё, всё потом расскажу Эрику!

– Не выдумывай глупостей, Ингеборга! Причём здесь вообще влюбилась! Просто мне очень интересно беседовать с этим странным человеком! –нахмурилась Марта, –А будешь меня подкалывать, так я расскажу епископу Уппсальскому, что ты читаешь тайком книги по астрологии –и, увидев, как напряглась сестрёнка, рассмеялась.

– Пошли лучше прогуляемся по кораблю, пока мы тут с тобой не рассорились в конец.

И девушки, взявшись за руки, приступили к его осмотру.

– Ну что тут у нас, Лизавет?–спросил Сотник главного медика бригады, зайдя в большую носовую каюту корабля, переоборудованную под госпиталь.

– Наши пять раненых стойкие, Андрей Иванович, –Елизавета полила руки командира крепким раствором хмельного, –Только Иван с судовой рати «Окуня» пока чтов себя не пришёл после того, как его оглушило на палубе шведа. А из троих шведов один совсем слабый, жар у него сильный, да и то сказать странно, что жив ещё с такой-то распоротой брюшиной. Ну и из восьми датчан у одного сильная слабость и еле-еле живица – пульс бьется. Видно, после отсечения руки он слишком много крови потерял, похоже, не сразу ему после боя тугой перехлёст наложили. Да тот, у которого грудь болтом пробило навылет, вообще пока в сознание не приходил, все что-то кричит в забытьи, кого-то зовёт.

– Всё понятно, давай, Лиз, первым шведа на стол положите, будем ему сейчас рану очищать,–и дюжие санитары положили на широкие доски стола первого раненого.

Рассекая края потемневшей раны и очищая её от тёмной зловонной крови, никто из стоящих за операционном столом не почувствовал, как в каюту зашёл ещё кто-то из посторонних. И только когда о палубу вдруг стукнуло тело, все повернули голову на шум. В трёх шагах от операционного стола на досках каюты лежала Ингеборга, а над ней тоже, как видно, в полуобморочном состоянии стояла её бледная старшая сестра.

– Твою ж мать! –выругался Сотник и закричал, наливаясь яростью, –Митяй, паж недоделанный, ты вообще сдурел сюда посторонних заводить! А если младшая сейчас сотрясение получит или вообще с ума тронется от увиденного?!

– Лиза, накрой пока рану холстиной, а мне руки помой хмельным, –Андрей подскочил к лежащей герцогине и наложил палец на её сонную артерию, –Есть пульс!, –затем аккуратно приподнял веки и отдал распоряжение стоявшему рядом с Митяем звену «пажей», –Мадаму аккуратно в её каюту, Елизавета сейчас с вами пойдёт!

– Вы, Марта, надеюсь, сами сможете до кормы добраться? –и посмотрел на испуганную и растерянную девушку.

Та только судорожно кивнула, показывая, что ей, в общем-то, помощь в доставке не нужна.

– Ну что встали, лоботрясы? – посмотрел на застывших по стойке «смирно» пажей Сотник.

Митяй только судорожно сглотнул и пролепетал:

– Как в каюту-то Её Высочество нести?