Библиотека душ

— Покупатели, — ответила Лорейн. — Впусти нас.

Глаз исчез, и дверь отворилась полностью. Мы вошли в парадную прихожую, где привратник ждал, чтобы посмотреть на нас. На нем было массивное пальто с поднятым воротником и широкополая фетровая шляпа, надвинутая так низко, что мы видели только два колючих глаза и кончик носа. Мужчина стоял у нас на пути, глядя на нас сверху вниз.



— Ну? — спросила Лорейн.

Мужчина, кажется, решил, что мы не представляем угрозы.

— Все в порядке, — произнес он, отходя в сторону. Он закрыл дверь и запер ее, а затем пошел следом за нами, пока Лорейн вела нас по длинному коридору.

Мы вошли в полутемную гостиную, освещаемую мигающими керосиновыми лампами. Это было низкопробное заведение с претензией на великолепие: стены были украшены золотым орнаментом в виде завитков и увешаны бархатными портьерами, куполообразный потолок разрисован загорелыми фигурами полуобнаженных греческих богов, а вход обрамляли мраморные колонны.

Лорейн кивнула привратнику:

— Спасибо, Карлос.

Карлос плавно удалился в заднюю часть комнаты. Лорейн подошла к занавешенной стене и потянула шнур, ткань отъехала в сторону и открыла широкую панель из прочного стекла. Мы подошли ближе и увидели за стеклом еще одну комнату. Она была похожа на ту, в которой мы стояли, только меньше, и там, лениво развалившись, кто на креслах, кто на диванах, расположились люди, некоторые из них читали, остальные же просто дремали.

Я насчитал восьмерых. Несколько человек были уже немолоды, с седеющими на висках волосами. Двоим, мальчику и девочке, на вид не было и десяти лет. Все они, как я понял, были пленниками.

Эддисон собрался уже что-то спросить, но Лорейн нетерпеливым жестом остановила его.

— Пожалуйста, вопросы потом.

Она подошла к стеклу, подняла трубку, прикрепленную проводом к стене под ним, и крикнула в нее:

— Номер тринадцать!

С другой стороны стекла поднялся самый младший мальчик и зашаркал вперед. Его руки и ноги были закованы в цепи, и он единственный из всех странных здесь носил что-то напоминающее робу заключенного: полосатый костюм и шапочку с номером тринадцать, вышитым на ней толстыми нитками. Хотя он не выглядел старше десяти, волосы у него на лице были как у взрослого мужчины: густая треугольная бородка и брови, похожие на тропических гусениц, глаза под ними смотрели холодно и оценивающе.

— Почему на нем цепи? — спросил я. — Он опасен?

— Увидите, — ответила Лорейн.

Мальчик закрыл глаза. Он, похоже, концентрировался. Через пару секунд из-под края его шапочки показались волосы и поползли вниз по лбу. Его бородка тоже принялась расти, скручиваясь в плотный жгут, затем поднялась и закачалась в воздухе, как зачарованная змея.

— Святые цапли, — промолвил Эддисон. — Как изумительно необыкновенно.

— А теперь смотрите внимательно, — расплылась Лорейн в широкой улыбке.

Номер тринадцать поднял свои закованные в кандалы руки. Острый конец его зачарованной бородки нацелился на замок, потыкался вокруг замочной скважины, словно обнюхивая ее, и ввернулся внутрь. Мальчик открыл глаза и уставился прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. После десяти или около того секунд его закрученная бородка напряглась и начала вибрировать, издавая высокую ноту, которую мы могли слышать даже через стекло.

Замок открылся, и цепи упали с его запястий.

Он слегка поклонился. Я еле подавил желание зааплодировать.

— Он может открыть любой замок на свете, — с гордостью заявила Лорейн.

Мальчик вернулся к своему креслу и журналу.

Лорейн прикрыла трубку ладонью:

— Он единственный в своем роде, как и все остальные. Есть телепат, очень искусный. Еще один может дотронуться до своего плеча через стену. Это гораздо полезнее, чем звучит, поверьте мне. Вон та малышка может летать, если выпьет достаточно виноградной газировки.

— Неужели, — произнес Эдисон мрачно.

— Она будет счастлива продемонстрировать, — ответила Лорейн и через трубку позвала девочку к стеклу.

— В этом нет необходимости, — сквозь стиснутые зубы процедила Эмма.

— Это их работа, — откликнулась Лорейн. — Номер пять, выходи!

Девочка подошла к столу, уставленному бутылками, выбрала одну, наполненную фиолетовой жидкостью и сделала большой глоток. Когда она опустошила всю бутылку, она поставила ее обратно на стол, деликатно икнула и встала возле стула с плетеной спинкой. Секундой позже она икнула опять, и ее ноги начали подниматься от земли, поворачивая ее вперед, в то время как ее голова оставалась на месте. Когда она икнула в третий раз, ее ноги поднялись под углом девяносто градусов, и она легла в воздухе на спину, так что единственной ее опорой оставалась спинка стула под шеей.

Я думаю, Лорейн ожидала от нас более выраженной реакции, но, мы, хотя и были впечатлены, смотрели на это в полном молчании.

— Трудные клиенты, — пробормотала она и отпустила девочку.





— Итак, — произнесла Лорейн, вешая трубку и поворачиваясь к нам. — Если никто из них вам не по душе, у меня есть соглашения о займе с другими стойлами. Ваш выбор никоим образом не ограничен только тем, что вы видите здесь.


— Стойла, — повторила Эмма. Ее тон был ровным, но я с уверенностью мог сказать, что внутри она кипела. — Значит, вы признаете, что обращаетесь с ними, как с животными?

Лорейн внимательно смотрела на Эмму какое-то время. Ее взгляд метнулся к мужчине в пальто, стоящему на страже в глубине комнаты и обратно.

— Ну конечно, нет, — ответила она. — Это высокопроизводительные активы. Они хорошо питаются, хорошо отдыхают, обучены работать под давлением, и чисты как свежевыпавший снег. Большинство даже не притрагивались к амбро, и у меня в офисе есть все бумаги, подтверждающие это. Или вы можете спросить их сами. Номер тринадцать и шесть! — крикнула она в трубку. — Идите сюда и скажите этим людям, нравится ли вам здесь.

Мальчик с девочкой встали и шаркающей походкой подошли к стеклу. Мальчик взял трубку:

— Нам здесь очень нравится, — произнес он как робот. — Мадам обращается с нами очень хорошо.

Он передал трубку девочке.

— Нам нравится выполнять нашу работу. Мы…, — она замолчала, пытаясь вспомнить что-то, что заучила, но забыла. — Нам нравится наша работа, — промямлила она.

Лорейн отпустила их, раздраженно взмахнув ладонью.

— Ну вот, вы все услышали. Я могу вам дать посмотреть еще одного или двоих, но сначала мне нужен хоть какой-то аванс.

— Мне хотелось бы взглянуть на бумаги, — заявила Эмма, бросая взгляд через плечо на мужчину в пальто. — Те, что в вашем офисе.

Ее руки, сжатые по бокам в кулаки, начали краснеть. Я видел, что нам пора убираться отсюда, пока дело не приняло скверный оборот. Какой бы информацией не обладала эта женщина, она не стоила драки, и спасение этих детей… что ж, как бы жестоко это не звучало, у нас были свои дети, которых требовалось спасти.

— На самом деле, в этом нет необходимости, — произнес я, наклонился к Эмме и прошептал, — мы вернемся и поможем им. Сейчас у нас другие приоритеты.

— Бумаги, — повторила она, игнорируя меня.

— Без проблем, — ответила Лорейн. — Пройдемте в мой кабинет и поговорим о деле.

Эмма пошла за ней, и не было никакого способа остановить ее, не вызвав подозрений.

Кабинет Лорейн представлял собой стол и стул, втиснутые в стенной шкаф. Едва она закрыла за нами дверь, как Эмма прыгнула на нее, сильно толкнув об дверь. Лорейн выругалась и закричала, зовя на помощь Карлоса, но умолкла, когда Эмма поднесла к ее лицу руку, которая пылала жаром, как раскаленная электроплитка. На блузке Лорейн чернело два отпечатка ладоней, которые прожгли руки Эммы там, где она толкнула ее.

С другой стороны последовал тяжелый удар в дверь, и раздалось сердитое ворчание.

— Скажи ему, что ты в порядке, — глухо произнесла Эмма твердым голосом.

— Я в порядке! — натянуто выкрикнула Лорейн.

Дверь за ее спиной затряслась.

— Скажи еще раз.

Лорейн, на этот раз уже более уверенно:

— Проваливай! У меня дела!

Последовало ворчание и удаляющиеся шаги.

— Вы поступили очень глупо, — произнесла Лорейн. — Никто еще не смог обокрасть меня и остаться в живых.

— Нам не нужны деньги, — ответила Эмма. — Мы собираемся задать тебе несколько вопросов.

— О чем?

— Эти люди там. Ты думаешь, они принадлежат тебе?

Лорейн наморщила лоб:

— О чем вы вообще?

— Эти люди. Эти дети. Ты купила их — думаешь, они принадлежат тебе?

— Я никогда никого не покупала.

— Ты купила их, и теперь ты продаешь их. Ты — работорговец.

— Это не так делается. Они пришли ко мне по доброй воле. Я — их агент.

— Ты — их сутенер, — выплюнула Эмма.

— Без меня они бы умерли с голоду. Или были бы захвачены.

— Захвачены кем?