Будет кровь

Со всем этим Барбара пришла к Джерому и спросила, не думает ли он, что Холли на грани нервного срыва, возможно, вызванного взрывом в школе Макриди. «Может, ей вспомнился другой взрыв, устроенный Брейди Хартсфилдом, при котором погибла ее кузина Джейни?»

На основании ее поисков в Сети Джером, конечно, подумал, что Холли вышла на след какого-то мерзавца, но еще один вариант показался — по крайней мере ему — не менее правдоподобным.

— «Сердца и друзья», — говорит он теперь сестре.

— И что?

— Тебе не пришло в голову, что Холли могла, только не ахай, кем-то увлечься? Решила встретиться с парнем, с которым переписывалась?

Барбара смотрит на него, открыв рот. Уже собирается рассмеяться, но сдерживается. Потом говорит:

— Хм-м-м.

— И как тебя понимать? — спрашивает Джером. — Поделись тем, что знаешь. Ты болтаешь с ней о вашем, о девичьем…

— Сексист.

Он пропускает это мимо ушей.

— Есть ли у нее приятель мужского пола? Сейчас или вообще?

Барбара задумывается.

— Знаешь, мне так не кажется. По-моему, она все еще девушка.

У Джерома тут же возникает мысль: А как насчет тебя, Барб? — но некоторые вопросы старшие братья не должны задавать своим восемнадцатилетним сестрам.

— Она не лесбиянка, — торопливо добавляет Барбара. — Не пропускает ни одного фильма с Джошем Бролином, а два года назад, когда мы смотрели ту глупую киношку про акул[27], она буквально застонала, когда Джейсон Стэйтем появился без рубашки. Ты действительно думаешь, что она отправилась в Мэн на свидание?

— Интрига закручивается. — Он всматривается в экран мобильника. — Она не в аэропорту. Если увеличить масштаб, видно, что она в «Эмбасси сьютс». Вероятно, пьет шампанское с каким-нибудь парнем, который любит замороженное дайкири, и прогуливается с ним под лунным светом, обсуждая классические фильмы.

Барбара делает вид, будто собирается врезать ему по носу, но в последний момент разжимает кулак.

— Вот что я тебе скажу, — продолжает Джером. — Думаю, нам лучше оставить ее в покое.

— Правда?

— Думаю, да. Не следует забывать, что она пережила Брейди Хартсфилда. Дважды. И что бы ни произошло в Техасе, она прошла через это. Со стороны она, возможно, кажется хлипкой, но внутри — крепкая сталь.

— Я тебя поняла, — кивает Барбара. — Но я сама себе противна… из-за того, что залезла в ее компьютер.

— От этого я чувствую то же самое, — говорит Джером, постукивая пальцем по мигающей точке на экране, которая отмечает отель «Эмбасси сьютс». — Сегодня ничего делать не буду, а завтра утром поглядим. Если ощущения останутся такими же, я его удалю. Она — хорошая женщина. Смелая. И одинокая.

— А ее мать — ведьма, — добавляет Барбара.

С этим Джером спорить не собирается.

— Может, нам лучше оставить ее в покое. Пусть само рассосется, что бы это ни было.

— Может, и следует. — Но вид у Барбары несчастный.

Джером наклоняется вперед.

— В одном у меня сомнений нет, Барб. Она никогда не узнает, что мы следили за ней. Так?

— Никогда, — кивает Барбара. — И о том, что я залезала в ее компьютер.

— Отлично. С этим разобрались. Теперь я могу вернуться к работе? Хочу сделать еще две странички до того, как отрублюсь.





17


Холли отрубаться рано, она только собирается приступить к серьезной вечерней работе. Думает о том, чтобы еще раз преклонить колени в молитве, но решает, что это лишь оттягивание неизбежного. Бог помогает тем, кто помогает себе сам.

У раздела новостных выпусков «Чет начеку», который ведет Чет Ондовски, есть свой сайт, люди, которым есть что сказать, могут позвонить туда по бесплатному номеру, начинающемуся с 800. Эта линия обслуживается двадцать четыре часа в сутки, а на сайте указано, что все звонки строго конфиденциальны.

Холли делает глубокий вдох и звонит. Ей отвечают после первого гудка.

— «Чет начеку», говорит Моника, чем я могу вам помочь?


— Моника, мне нужно поговорить с мистером Ондовски. Дело срочное.

Женщина реагирует без задержки, уверенно. Холли не сомневается, что у женщины есть сценарий, предусматривающий самые различные варианты, и сценарий этот сейчас перед ней.

— Сожалею, мэм, но у Чета или закончился рабочий день, или он на выезде. Буду рада, если вы сообщите мне вашу контактную информацию, которую я ему передам. Также не помешает информация о вашей потребительской жалобе.

— Жалоба не совсем потребительская, — отвечает Холли, — но насчет потребления. Вас не затруднит ему это передать?

— Мэм? — Моника явно озадачена.

— Мне нужно поговорить с ним, и не позже девяти вечера. Скажите ему, что речь пойдет о Поле Фримане и авиационной катастрофе. Записали?

— Да, мэм. — Холли слышит, как щелкают клавиши.

— Скажите ему, что речь также пойдет о Дейве Ван Пелте из Далласа и Джиме Эвери из Детройта. И скажите, это очень важно, что не останется без внимания и Филип Хэннигэн с ночным клубом «Пульс».

Тут Моника перестает печатать.

— Это там мужчина расстрелял…

— Да, — говорит Холли. — Скажите ему, что он должен позвонить не позже девяти, иначе я передам всю эту информацию в другое место. И не забудьте сказать, что речь пойдет не о потребителях, а о потреблении. Он поймет.

— Мэм, я все передам, но не могу гарантировать…

— Если передадите, он позвонит, — отвечает Холли, надеясь, что права. Потому что «плана Б» у нее нет.

— Мне нужна ваша контактная информация, мэм.

— Номер телефона высветился у вас на экране, — говорит Холли. — Я буду ждать звонка мистера Ондовски и назову ему свое имя. Приятного вам вечера.

Холли заканчивает разговор, вытирает пот со лба, проверяет «Фитбит». Пульс восемьдесят девять. Неплохо. Было время, когда после такого звонка пульс у нее превысил бы сто пятьдесят. Она смотрит на часы. Без четверти семь. Достает книгу из дорожной сумки, тут же убирает обратно. Она слишком напряжена, чтобы читать. Поэтому кружит по номеру.

Телефон звонит без четверти восемь, когда она в ванной, без блузки, моет подмышки (дезодорантом она не пользуется; гидроксохлорид алюминия вроде бы безопасен, но у нее есть сомнения). Два глубоких вдоха, короткая молитва: Господи, помоги мне не облажаться, — и она отвечает.





18


На экране высвечено «НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН». Холли не удивлена. Он звонит с личного мобильника, а может, с одноразового предоплаченного телефона.

— Это Чет Ондовски, с кем я говорю? — Голос дружелюбный, мягкий, уверенный. Голос ветерана теленовостей.

— Меня зовут Холли. Это все, что вам сейчас нужно знать. — Она думает, что пока ее голос звучит правильно. Включает «Фитбит». Пульс девяносто восемь.

— Так в чем дело, Холли? — Заинтересованно. Приглашая поделиться сокровенным. Совсем не тот голос, что сообщал о кровавом кошмаре в городке Пайнборо. Это Чет-Начеку, желающий узнать, как человек, который мостил вашу подъездную дорожку, вдруг изменил оговоренную цену или как энергетическая компания выставила счет за киловатты, которые вы не сжигали.

— Я думаю, вы знаете, но давайте убедимся. Я намерена послать вам фотографии. Дайте мне ваш электронный адрес.

— Если вы заглянете на сайт «Чет начеку», то найдете…

— Ваш личный электронный адрес. Потому что вы не хотите, чтобы их увидел кто-то еще. Точно не хотите.

Пауза, достаточно длинная, чтобы Холли подумала, что потеряла его, но потом Чет диктует адрес. Она записывает его на листке с логотипом «Эмбасси сьютс».

— Я все посылаю прямо сейчас. Обратите особое внимание на спектрографический анализ и фотографию Филипа Хэннигэна. Перезвоните мне через пятнадцать минут.

— Холли, это крайне необыч…

— Это вы крайне необычный, мистер Ондовски. Ведь так? Позвоните мне через пятнадцать минут, а не то эта информация станет публичной. Время пойдет, как только я отправлю мое письмо.

— Холли…

Она обрывает разговор и роняет мобильник на ковер. Наклоняется, голова между колен, лицо закрыто руками. Никаких обмороков, говорит она себе. Никаких долбаных обмороков.

Как только Холли берет себя в руки, насколько можно взять себя в руки при подобных напряженных обстоятельствах, она открывает ноутбук и посылает материалы, полученные от Брэда Белла. Обходится без письма. Фотографии и есть письмо.

Потом ждет.

Экран мобильника загорается через одиннадцать минут. Она хватает его сразу, но принимает звонок лишь после четвертого гудка.

Теперь никаких приветствий.