Будет кровь

— Это ничего не доказывает. — По-прежнему голос ветерана теленовостей, но теплоты нет и в помине. — Вы это знаете, так?

— Подождите, пока люди сравнят вас в ипостаси Филипа Хэннигэна с вами у школы с посылкой в руках. Ложные усы никого не обманут. Подождите, пока они сравнят спектрограмму голоса Филипа Хэннигэна со спектрограммой Чета Ондовски.

— Кого вы подразумеваете под «ними», Холли? Полицию? Вас там только высмеют.

— Нет, не полицию, — отвечает Холли. — У меня есть варианты получше. Если не заинтересуется Ти-эм-зет, обращусь в «Пожирателя сплетен». Или в «Глубокий прыжок». Или в «Доклад Драджа». Их всегда интересуют истории о необычном. А на телевидении есть «Оборотная сторона» и «Селеб». Но знаете, куда я обращусь в первую очередь?

Молчание на другом конце. Но Холли слышит его дыхание.

Оно дышит.

— Есть еще «Взгляд изнутри», — продолжает она. — Историю «Ночного летуна» они мусолили год. «Тощего» — два года. Выдоили обе полностью. И тираж у них больше трех миллионов. Они это проглотят.

— Никто не поверит в это дерьмо.

Это ложь, и они оба это знают.

— Они поверят. Информации у меня много, мистер Ондовски. Насколько мне известно, вы, репортеры, называете это «не для печати», и когда все это выплывет наружу — если выплывет, — люди всерьез займутся вашим прошлым. Всеми вашими прошлыми. Ваша легенда не просто развалится, она взорвется. — Как бомба, которую ты подложил, чтобы убить тех детей, думает она.

Никакой реакции.

Холли грызет костяшки пальцев и ждет. Это трудно, но она справляется.

Наконец он спрашивает:

— Где вы взяли эти фотографии? Кто вам их дал?

Холли знала, что такой вопрос последует, и знала, что придется бросить ему кость.

— Человек, который следил за вами долгое время. Вы его не знаете и никогда не найдете, да и тревожиться из-за него вам нет нужды. Он очень старый. Кто должен вызывать у вас тревогу, так это я.

Еще одна долгая пауза. Одна костяшка уже кровоточит. Наконец Холли слышит вопрос, которого ждет:

— Чего вы хотите?

— Я скажу вам завтра. Вы встретитесь со мной в полдень.

— У меня задание…

— Отмените, — командует женщина, которая когда-то шла по жизни ссутулясь и с опущенной головой. — Теперь ваше задание — встреча со мной. И я не хочу, чтобы вы его провалили.

— Где?

Холли готова к этому вопросу. Она провела необходимую работу.

— Ресторанный дворик «Монровилл-молла». Это менее чем в пятнадцати милях от вашей телестанции, так что удобно для вас и безопасно для меня. Зайдите в «Сбарро», оглядитесь и увидите меня. Я буду в коричневой кожаной куртке поверх розовой водолазки. Буду есть пиццу и запивать кофе из чашки с логотипом «Старбакс». Если вы не появитесь до пяти минут первого, я уйду и начну предлагать желающим мой товар.

— Вы чокнутая, и никто вам не поверит. — В его голосе нет уверенности, но нет и страха. Только злость. Это нормально, думает Холли, с этим можно работать.

— Кого вы стараетесь убедить, мистер Ондовски? Меня или себя?

— Вы та еще штучка, мадам. Вам это известно?

— За мной будет приглядывать друг, — говорит она. Неправда, но Ондовски этого не узнает. — Он не в курсе дела, не волнуйтесь, но будет приглядывать за мной. — Пауза. — И за вами.

— Чего вы хотите? — вновь спрашивает он.

— Завтра, — отвечает она и заканчивает разговор.

Позже, забронировав билет в Питсбург на следующее утро, она лежит в кровати, надеясь уснуть, но не слишком на это рассчитывая. Она задается вопросом — задавалась им, когда придумывала свой план, — действительно ли ей нужно встречаться с ним лицом к лицу? Она думает, что да. Она убедила Ондовски, что у нее достаточно компромата на него (как сказал бы Билл). Теперь ей надо взглянуть ему в глаза и дать шанс на спасение. Она должна убедить его, что готова пойти на сделку. И что это за сделка? Первая идея заключалась в том, чтобы сказать ему, что она хочет стать такой же, как он, хочет жить… может, не вечно, это слишком, но сотни лет. Поверит ли он — или решит, что она обманывает его? Слишком рискованно.

Тогда деньги. Да, пожалуй.

В это он поверит, потому что слишком долго наблюдал за человеческим обществом. Глядя на него сверху вниз. Ондовски верит, что низшие существа, стадо, которое он иногда прореживает, всегда все сводит к деньгам.

Засыпает Холли уже после полуночи. Ей снится пещера в Техасе. Снится существо, которое выглядит как человек, пока Холли не ударяет его носком, наполненным стальными шариками, и голова проваливается, как декоративный фасад, каковым она и являлась.

Холли плачет во сне.





17 декабря 2020 г.






1


Отличница выпускного класса средней школы Хоутона, Барбара Робинсон может делать что пожелает во время, отведенное на самостоятельные занятия, в тот день — с девяти часов до без десяти десять. Едва звонок возвещает окончание урока «Первые английские писатели», она направляется в художественную мастерскую, пустующую в этот час, достает из заднего кармана мобильник и звонит Джерому. По голосу понимает, что разбудила его. Думает: вот она, писательская жизнь.

Времени Барбара не теряет:

— Где она этим утром, Джей?

— Не знаю, — отвечает он. — Я удалил шпиона.

— Правда?

— Правда.

— Ну… ладно.

— Так я могу спать дальше?

— Нет, — заявляет Барбара. Она встала без четверти семь, а страдать в одиночку — удовольствие маленькое. — Пора подниматься и хватать мир за яйца.

— Ну ты выдала, сестра, — говорит он и обрывает связь.

Барбара стоит у скверной акварели какого-то ребенка — вроде бы это озеро, — смотрит на мобильник, хмурится. Вероятно, Джером прав. Холли отправилась на встречу с каким-то парнем, которого нашла на сайте знакомств. Не для того, чтобы потрахаться, это не для Холли, но ради человеческого общения. Чтобы раскрыться, как, без сомнения, неоднократно советовала ее психотерапевт. В это Барбара может поверить. Портленд, в конце концов, в пятистах милях от той школы, где прогремел заинтересовавший Холли взрыв. Может, и дальше.

Поставь себя на ее место, размышляет Барбара, разве тебе не нужна личная жизнь? Разве ты не взбесишься, узнав, что твои друзья — твои так называемые друзья — шпионят за тобой?

Холли этого не узнает, но разве по сути это что-то меняет?

Нет.

Она все еще тревожится (немного тревожится)?

Да. Но с некоторыми тревогами приходится жить.

Барбара сует мобильник в карман и решает пойти в музыкальный класс, поупражняться на гитаре до «Американской истории двадцатого столетия». Она пытается разучить мелодию старого соула Уилсона Пикетта. Освоить баррэ нелегко, но она справится.

Выйдя из музыкального класса, она чуть не сталкивается с Джастином Фрейлендером, одиннадцатиклассником, одним из основателей школьной команды компьютерных фанатов, который, согласно слухам, втюрился в нее. Она ему улыбается, и Джастин мгновенно краснеет как помидор, на что способны только белые парни. Слухи подтверждаются. И внезапно до Барбары доходит, что это судьба.

— Эй, Джастин, — говорит она. — Я подумала, что ты можешь мне кое с чем помочь. — И достает из кармана мобильник.





2


Пока Джастин Фрейлендер изучает мобильник Барбары (о боже, все еще теплый от пребывания в заднем кармане), самолет Холли приземляется в международном аэропорту Питсбурга. Десять минут спустя она в очереди у стойки «Ависа». «Убер» дешевле, но в такой ситуации иметь свои колеса — это правильно. Через год после прихода Пита Хантли в агентство «Найдем и сохраним» Холли с Питом прошли курс вождения, призванный научить, как наблюдать за подозрительным автомобилем и уходить от преследования. Для него — повторение пройденного, для нее — в новинку. Она сомневается, что сегодня столкнется с первым, но применение на практике второй части курса не исключено. У нее встреча с опасным человеком.

Она паркуется на стоянке отеля при аэропорте, чтобы убить время. Вновь думает: я прибуду слишком рано даже на собственные похороны. Звонит матери. Шарлотта не отвечает, но это не значит, что она не слышит звонка. Перевод на голосовую почту — один из ее излюбленных способов наказать дочь, показать, что та провинилась. Потом Холли звонит Питу, который спрашивает, где она и когда вернется. Думая о Дэне и его внуке, который «законченный гей», Холли говорит, что гостит у друзей в Новой Англии и вернется в офис в понедельник с утра пораньше.

— Уж возвращайся, — отвечает Пит. — Во вторник ты даешь показания под присягой, а в среду рождественская вечеринка в офисе. Я рассчитываю поцеловать тебя под омелой.

— Ф-у-у-у, — говорит Холли, но улыбается.

В «Монровилл-молл» она приезжает в четверть двенадцатого и заставляет себя просидеть в автомобиле еще пятнадцать минут, по очереди включая «Фитбит» (пульс чуть выше ста) и молясь о силе и спокойствии. А также о том, чтобы выглядеть и говорить убедительно.

В половине двенадцатого она входит в торговый центр и неспешно шагает вдоль магазинов — «Джимми Джаз», «Клатч», «Коляски Бубалу», — поглядывая на витрины. Не оценивая товар, но в надежде поймать отражение Чета Ондовски, если тот выслеживает ее. И это будет Чет. Другая его ипостась, которого она называет Джорджем, сейчас самый разыскиваемый человек в Америке. Холли предполагает, что может быть и третий шаблон, но считает это маловероятным. Он использует свиное лицо и лисье лицо, так зачем ему что-то еще?

Без десяти двенадцать она встает в очередь «Старбакса» за чашкой кофе, потом в очередь «Сбарро» за куском пиццы, который совсем не хочет. Холли расстегивает коричневую куртку, чтобы показалась розовая водолазка, потом идет к пустующему столику. Хотя время ланча, в ресторанном дворике таких столиков много, больше, чем она ожидала, и ее это тревожит. Да и в торговом центре маловато покупателей, хотя сейчас самое время для рождественских покупок. Похоже, в эти тяжелые времена большинство отдает предпочтение «Амазону».

Полдень. Молодой парень в крутых солнцезащитных очках и стеганой куртке (на застежке-молнии болтаются, весело позвякивая, два карабинчика) замедляет шаг, словно собирается заговорить с ней, потом проходит мимо. Холли испытывает облегчение. Она не умеет отшивать назойливых ухажеров, у нее никогда не было такой необходимости.

В пять минут первого она начинает думать, что Ондовски не придет. Потом, в семь минут первого, за ее спиной раздается мужской голос, обволакивающий, теплый — «мы-тут-все-друзья» — голос телевизионного профи:

— Привет, Холли.

Она подпрыгивает и чуть не разливает кофе. Это тот самый молодой человек в крутых солнцезащитных очках. Поначалу она думает, что это все-таки третий шаблон, но потом он снимает очки, и она видит, что это Ондовски. Лицо более угловатое, складок около рта нет, глаза посажены ближе друг к другу (для телевидения это минус), но это он. И он вовсе не молод. Кожа на лице гладкая, но Холли чувствует морщины и складки, думает, что их множество. Маскировка хорошая, но с такого близкого расстояния напоминает ботокс или пластическую хирургию.