Будет кровь

Как же, думает Холли, оставишь. Если ты получишь то, за чем пришел, живым не уйдет никто, включая Джерома. Если он уже не умер.

Она пытается вложить в голос сомнение и надежду:

— Не уверена, что могу вам верить.

— Можешь. Получив флешку, я уйду. Из твоей жизни и из мира питсбургского телевидения. Пора двигаться дальше. Я знал это еще до того, как этот парень… — рукой, в которой нет ножа, он медленно проводит перед лицом, словно опуская вуаль, — подложил бомбу. Я думаю, именно поэтому он ее и подложил. Так что да, Холли, ты можешь мне верить.

— Может, мне убежать в офис и захлопнуть дверь, — говорит она, надеясь, что ее лицо свидетельствует о том, что она действительно просчитывает этот вариант. — Позвонить девять-один-один.

— И оставить девушку моим нежным заботам? — Джордж указывает длинным ножом на дверь женского туалета и ухмыляется. — Я так не думаю. Видел, как ты на нее смотрела. А кроме того, я перехвачу тебя до того, как ты сделаешь три шага. Как я и сказал тебе в торговом центре, я быстрый. Хватит болтать. Отдай то, что мне нужно, и я уйду.

— У меня есть выбор?

— А как ты думаешь?

Она молчит, вздыхает, облизывает губы, наконец кивает:

— Ваша взяла. Только оставьте нас в живых.

— Само собой. — Как и в торговом центре, он отвечает слишком быстро. Слишком легко. Она ему не верит. Он это знает, и ему наплевать.

— Сейчас я достану мобильник из кармана брюк, — говорит Холли. — Мне нужно показать вам фотографию.

Он молчит, и она достает мобильник, очень медленно. Открывает фотографии, выбирает сделанную в лифте и показывает ему экран мобильника.

А теперь скажи мне, думает она. Я не хочу этого делать, так что скажи мне, ублюдок.

И он говорит:

— Не вижу. Подойди ближе.

Холли делает шаг, держа перед собой мобильник. Два шага. Три. Их разделяет двенадцать ярдов, потом десять. Он щурится, всматриваясь в экран. Восемь ярдов, и ты видишь, как я не хочу к тебе подходить?

— Ближе, Холли. В первые минуты после трансформации глаза немного меня подводят.

Наглый лжец, думает она, но делает еще шаг, по-прежнему держа мобильник перед собой. Он практически наверняка утащит ее за собой, падая вниз. Если упадет. И это не страшно.

— Теперь видите? Она в кабине лифта. Приклеена к потолку. Просто возьмите ее и у…

Холли начеку, но все равно едва успевает уловить движение Джорджа. Только что он стоял перед ней, всматриваясь в экран, а теперь уже рядом, одной рукой обхватил талию, второй держит ее вытянутую вперед руку. Он не шутил насчет своей быстроты. Мобильник падает на пол, когда Джордж увлекает Холли к лифту. В кабине он первым делом убьет ее, а потом достанет приклеенный к потолку пакет. Затем пойдет в туалет и разберется с Барбарой.

Такой, во всяком случае, у него план. У Холли — другой.

— Что вы делаете? — верещит Холли. Не потому, что не знает, но потому, что так положено.

Он не отвечает, только нажимает кнопку вызова. Она не загорается, но Холли слышит, что лифт ожил. Кабина поднимается. Холли знает, что попытается вырваться лишь в самую последнюю секунду. Иначе попытается вырваться он, едва поймет, что происходит. Этого она допустить не может.

Узкое лицо Джорджа расплывается в улыбке.

— Знаешь что, я думаю, у нас все получится в лучшем…

Он замолкает, потому что кабина не останавливается. Она минует пятый этаж — они видят узкую полоску света между дверьми — и продолжает подниматься. От удивления его хватка слабеет. Лишь на мгновение, но для Холли этого достаточно, чтобы вырваться и отступить на шаг.

Все, что происходит потом, занимает не больше десяти секунд, но чувства Холли так обострены, что она замечает каждую деталь.

Дверь на лестницу открывается, из нее выскакивает Джером. Его глаза сверкают в маске запекшейся крови. В руках у него швабра, которую он выставил перед собой. Он видит Джорджа и бросается на него с криком:

— Где Барбара? Где моя сестра?

Джордж отшвыривает Холли. Та ударяется о стену с такой силой, что перед глазами прыгают черные мушки. Джордж хватается за швабру и с легкостью вырывает ее из рук Джерома. Собирается ударить его, но тут распахивается дверь женского туалета.

Выбегает Барбара с баллончиком перечного аэрозоля в руке. Она всегда держит его в сумке. Джордж успевает повернуться к ней, чтобы получить струю прямо в лицо. Он кричит и закрывает глаза руками.

Кабина останавливается на восьмом этаже. Гул электромотора стихает.

Джером пытается броситься на Джорджа. Холли кричит: «Джером, нет» — и успевает ударить его плечом в корпус. Он сталкивается с сестрой, и обоих отбрасывает к стене между туалетами.

Включается лифтовая сигнализация, ревет на полную громкость, сея панику, панику, панику.

Джордж с красными, слезящимися глазами поворачивается на звук, и в этот момент двери лифта открываются. Не только на пятом этаже — на всех. Это тот самый сбой, из-за которого лифт пришлось отключить.

Холли бежит к Джорджу с вытянутыми руками. Ее крик ярости сливается с ревом тревоги. Она изо всех сил толкает Джорджа в шахту. На мгновение он зависает на краю, глаза и рот широко раскрыты от ужаса и изумления. Его лицо начинает меняться, но прежде чем Джордж вновь становится Ондовски (если дело шло к этому), он исчезает. Холли не отдает себе отчета в том, что сильная коричневая рука — Джерома — хватает ее сзади за блузку и удерживает от падения в шахту вслед за Джорджем.

Падая, чужак кричит.


У Холли, которая считает себя пацифисткой, крик этот вызывает звериную радость.

Прежде чем она слышит глухой удар тела о дно шахты, двери лифта захлопываются. На пятом этаже и на всех остальных. Лифтовая сигнализация смолкает, кабина идет вниз, без остановки, до самой нижней точки, в подвал. Все трое видят полоску света, когда кабина проходит мимо их этажа.

— Ты это сделала, — говорит Джером.

— Верно, черт побери, — отвечает Холли.





17


Колени Барбары подгибаются, и она валится на пол в полубессознательном состоянии. Баллончик перечного аэрозоля выпадает из ослабевших пальцев и откатывается к дверям лифта.

Джером встает на колени рядом с сестрой. Холли мягко отталкивает его, берет Барбару за руку, сдвигает рукав куртки, но не успевает нащупать пульс, как Барбара пытается сесть.

— Кто… кто это был?

Холли качает головой:

— Никто.

Возможно, это правда.

— Его больше нет? Холли, его больше нет?

— Его больше нет.

— Он упал в лифтовую шахту?

— Да.

— Хорошо. Это хорошо. — Она вновь пытается встать.

— Полежи еще минутку, Барб. Ты едва не лишилась чувств. Но меня больше волнует Джером.

— Я в порядке, — говорит Джером. — Голова у меня крепкая. Это тот телевизионщик, да? Козловски, или как его там.

— Да. — И нет. — Ты, похоже, потерял пинту крови, мистер Крепкая Голова. Посмотри на меня.

Он смотрит. Зрачки одного размера, и это хорошая новость.

— Помнишь название своей книги?

Сквозь маску запекшейся крови он бросает на нее гневный взгляд.

— «“Черный Филин”: взлет и падение американского гангстера». — Джером усмехается. — Холли, если бы он вышиб мне мозги, я бы никогда не вспомнил код двери черного хода. Кто он?

— Тот, кто взорвал школу в Пенсильвании. Только мы об этом никому не скажем. Слишком много возникнет вопросов. Наклони голову, Джером.

— Это больно, — отвечает он. — Похоже, я потянул шею.

— И тем не менее наклони, — подает голос Барбара.

— Сестра, ничего личного и все такое, но пахнет от тебя не очень.

— Я займусь Джеромом, Барбара, — говорит Холли, — а ты иди в офис. В моем шкафчике лежат брюки и несколько футболок. Думаю, тебе они подойдут. Возьми, что нужно, и иди в туалет. Там приведешь себя в порядок.

Понятно, что Барбаре хочется именно этого, но она не уходит.

— Ты уверен, что все с тобой в порядке, Джей?

— Да, — отвечает он. — Иди.

По коридору Барбара направляется к офису «Найдем и сохраним». Холли ощупывает шею Джерома, не находит припухлостей, вновь просит наклонить голову. Видит маленькую ссадину на макушке и гораздо более глубокую рану ниже. К счастью, затылочная кость, на которую пришелся удар, выдержала. Холли думает, что Джерому повезло.

Она думает, им всем повезло.

— Мне бы тоже надо умыться. — Джером смотрит на дверь мужского туалета.

— Нет, не надо. Вероятно, не надо было разрешать Барбаре переодеваться, но я не хочу, чтобы она встречалась с копами в ее… в ее нынешнем виде.