Царевич с плохим резюме

– Знать, что маму наглая половая тряпка за нос водит, и молчать? – повысила голос Лида. – Да никогда. Я за мать горой.

Роберт опустил уголок рта.

– Борец ты наш за правду и справедливость. Я в детстве вечером в кровати почитать не мог. Мать свет погасит в детской и уйдет. А я лампочку зажгу, знаю, что родительница больше не придет, и за приключения Шерлока Холмса берусь. Минут через пятнадцать из открытого окна несется голос матери: «Так-так! Завтра останешься без сладкого». И всякий раз, когда я хулиганил, мать об этом узнавала. Соне тоже за художества постоянно доставалось. Лида же идеальная была, ее никогда не наказывали. Я потом сообразил: это Лидка нас сдает! Вы дальше про появление жениха Софы слушайте. Я из гостиной ушел, мне хотелось узнать, о чем папа со Смирновым перетирают. Лето стояло, жарко было, кабинет отца находится на втором этаже, но у него голос громкий. Я надеялся, что они с гостем на балконе устроятся. Ну, зачем в духоте париться? Обошел дом слева, иду по стеночке тихо-тихо. Добрался до угла, слышу бас отца:

– Ваше материальное положение позволит содержать семью? Вы не бедный человек?

– И нашу с Лидой семью могу содержать, и вашу с Полиной Владимировной, – заверил Смирнов.

– Спасибо, до сих пор я сам справлялся, – ответил отец.

– Не хотел вас обидеть, понимаю, что вы обеспеченный человек. Но надеюсь, ваша супруга не откажется от подарка, – продолжал жених, – я приобрел ей комплект от «Ван Клиф», вот фото.

Роберт прервал рассказ.

– Вы о такой фирме слышали?

– Да, – ответила я, – это очень дорогой ювелирный дом с бутиками в Париже на Вандомской площади, бульваре Осман. Их мастера славятся изготовлением на заказ настоящих произведений искусства. Стоимость их зашкаливает.

– Вот там жених теще ожерелье, серьги и браслет заказал, – продолжал Роб, – он показал отцу снимок и пояснил:

– Хочется устроить праздник не только любимой женщине, но и ее семье. Когда все сядут пировать, то сначала по традиции выпьют за новобрачных. Потом я встану, предложу тост за родителей жены и вручу подарки. Полине Владимировне ювелирный комплект. Уж извините, что заранее вам его показываю, потому что ваш совет нужен. Не покажется ли матери Сони подарок пустяковым.

Отец заверил будущего зятя, что все в порядке. А я уловил шорох, точь-в-точь как тот, что в гостиной минуту назад слышал. Я высунулся осторожно из-за угла. Ба! Лидка! Стоит прямо под балконом лицом к стене. Подслушивает. Я-то туда не пошел, остался за поворотом, вот сразу и не заметил сестричку.

– Сам-то чем занимался? – презрительно молвила Лидия. – Яблоки собирал?

– Они у нас не растут, – мирно ответил Роберт. – Когда мужчины в кабинете разговор закончили и ушли, я тоже решил отчалить, смотрю, Лидка по дорожке к калитке спешит. А что за забором маячит? Дорогущая иномарка Смирнова. Меня осенило! Сестрица что-то задумала! Небось решила с Андреем Владимировичем тайком пошептаться. И точно! Я бегом в кусты у забора. Ясно же, куда жених пойдет, – к тачке. Кстати, он сам за рулем сидел, без шофера. Приблизился Смирнов к иномарке, и тут – тра-та-там! Лидка. Она будущего супруга Сони остановила и давай сестру расхваливать: «Сонечка у нас очень умная, жаль только, что с медициной у нее не получилось, решила ботинки больным шить. Очень милосердная, поэтому и болеет постоянно. Она же имеет дело с теми у кого грибок, туберкулез, СПИД. У нас вся семья от этих болезней прививки сделала. И вы к врачу сходите. Очень хочу племянников, мечтаю понянчить Сонечкиных деток. Но сестре никогда не суждено матерью стать, у нее проблемы по линии гинекологии. А мне повезло, я здорова со всех сторон».

Роберт рассмеялся.

– Вроде хвалит Соню, а по сути понос на нее льет. Себя вместо сестры откровенно предлагает. Смирнов ей ответил:

– Очень благодарен вам за откровенность. Раз вы с будущим зятем честны, то и мне следует таким быть. В наследниках я не нуждаюсь! Возраст уж не юный, воспитать детей не успею. После моей смерти все получит супруга. Ей предстоит капиталом распоряжаться. Болезней я не боюсь, сам благотворительностью занимаюсь, на вокзалах бомжам еду раздаю. А у них вши, чесотка, те же туберкулез, СПИД. Надеюсь, вы будете на нашей свадьбе подружкой невесты. Очень рад был с вами поговорить.

Сел в свой многомиллионный экипаж и уехал. Мне захотелось ему руку пожать. Так Лидку красиво умыл! Сестрица разозлилась и к вам пошла, компромат на Смирнова нарыть решила, брак Сони порушить!





Глава 18




Лида вскочила.

– Гаденыш!

Дегтярев поморщился.

– Сядьте, пожалуйста. Лидия хотела узнать: Андрей Владимирович тот, за кого себя выдает или нет? Есть ли у него темные пятна в биографии? Есть ли любовница? Внебрачные дети? На мой взгляд, вполне объяснимое беспокойство.

– Подонок, – всхлипнула Лида, – а я-то, дурочка, решила брату помочь! Привезла его к вам! Попросила что-нибудь предпринять, чтобы Роберта за решетку не упекли. А он мне чем отплатил! Наврал с три короба.

– Все чистая правда, – отрезал парень, – а помогать ты мне решила после того, как я тебе объяснил: знаю, что младшенькое наше чудо, от зависти офигев, сыщиков наняла. Или они меня отмазывают, или я отцу-матери рассказываю, что Лидка брак Сони с Андреем Владимировичем разрушить хочет. И вот мы у вас.

Лидия упала в кресло.

– Опять он врет.

– Живя в деревянном доме, не стоит разводить на полу костер, – заметил полковник. – Роберт, предположим, вы выставили на всеобщее обозрение Лидию, все узнали, какая она непорядочная особа. Но если ваша младшая сестра такая отвратительная интриганка, то что ей может помешать рассказать в ответ историю с вашей клиникой?

Роберт опешил.

– Лидия сообщит отцу, что вы его филигранно обманываете, – подхватила я, – вы, Роберт, небось забыли, как бормашина включается. В кабинете за вас трудится Сергей Воронин.

– Вы здорово рискуете, позволяя гражданину другой страны прикидываться вами. Вдруг у него в кресле кто-то умрет? Анафилактический шок от наркоза в кабинете стоматолога не такая уж редкость. Можете оценить размер бедствия? – добавила я.

У Роберта вытянулось лицо.

– Брат любит кого-нибудь фекалиями измазать, – прошептала Лидия, – наврет с три короба, изобразит что угодно. Но он глуп. Не представляет себе последствий своих поступков.


Лидия молитвенно сложила руки.

– Я наивно хотела помочь Роберту. От всей души. И что получила в ответ? Мне очень неудобно, я непременно оплачу время, которое сегодня вы впустую потратили, слушая его глупую ложь. Смирнов меня сразу насторожил. Знаете чем? Взглядом. Я часто общаюсь с богатыми людьми. Так вот. Они всегда спокойны. Не на словах. Глаза у них не бегают, тревоги в них нет. Большие деньги – большой риск – большая ответственность, тем более в России. Неизвестно, может, утром проснешься, а у тебя под домом ОМОН, конец каше на золотой тарелке. Миллиардеры прекрасно это понимают, поэтому дети у них за границей учатся-живут. И капиталы давно так закопаны, что сами плохо помнят, где заначка зарыта. Но трехлитровые банки с золотишком у них есть. Поэтому в глазах спокойствие, уверенность, что они из любой сточной канавы в белом костюме вылезут. Адвокатов наймут, полицию подкупят или смоются под чужим именем. Все схвачено. Всем заплачено. Нет повода дергаться. Да и те, кто в девяностые бизнес поднимал, уже пуганы-перепуганы, бандитами-полицией научены, друзей-партнеров хоронили, сами кого-то по-тихому придавили. Все уже испробовано. Чего бояться? Смерти? На случай, если Бог есть, они храмы построили. Они свое давно отбоялись. А у Смирнова в глазах страх.

– Ты прямо Фрейд, – развеселился Роберт, – психолог, е-мое. Ужас она у олигарха в очах увидела.

– Да! – резко воскликнула Лида. – Заметила. Нервный он. Не по деньгам дерганый.

Дегтярев улыбнулся.

– Смирнов пришел к родителям просить руки их дочери. Тут каждый почувствует себя не в своей тарелке. А у Андрея Владимировича непростая ситуация, он почти ровесник будущего тестя. Вдруг отец невесты конкретно заявит: нет!

– Смешно, – отбрила Лидия, – ну отправил бы отец Смирнова лесом, и что? Тот заплачет? Ха! Или Соня отца послушается, в окно платочком принцу помашет? Анекдот. Сестра давно совершеннолетняя. Она просто выйдет замуж за Смирнова, родителей пошлет далеко-далеко. И будет жить счастливо, сидя на куче денег. Назовите хоть одну причину, по которой Андрей Владимирович должен бояться нашего отца. Он что, двадцатилетний студент с пустым карманом, который приполз к наследнице богатых родителей? Да наоборот все! Семья Банкиных на фоне бабок Смирнова нищая!

– Ваши отец и мать обеспеченные люди, – возразила я, – у них дом в Подмосковье, троих детей выучили, на ноги поставили, жилье всем купили. У бедного человека такой возможности нет.

Лида поджала губы.

– Я родительские деньги не считаю. Что у них есть, не знаю. Они со мной про финансы не беседуют. Но, думаю, сейчас их материальное положение хуже, чем несколько лет назад. Раньше мы все вместе летали отдыхать на Мальдивы, Сейшелы, Карибы, в Таиланд, Мексику, Китай. Билеты в бизнес-класс покупали. Затем начали поближе летать: Испания, Кипр, Греция, но перелет все равно был в вип-классе. А несколько лет назад мать с отцом поехали в Карловы Вары поездом. В прошлом году они посетили Болгарию, в этом Черногорию, и тоже ехали по железной дороге. Понимаете? Уровень отдыха изменился в худшую сторону.

– Это с какой стороны посмотреть, – возразила я. – Дети не замечают, как стареют родители, они для них всегда молодые. Но те стали пожилыми. Ранее Полина и Анатолий спокойно посещали жаркие страны, и многочасовой перелет их не утомлял. С течением времени им стало невмоготу переносить восемь-десять часов перелета, пусть даже в комфортных условиях. Поэтому ваши родители решили ездить в Европу. Здоровье с годами крепче не становится, спустя годы врач запретил перелеты. На смену им пришел поезд. И то, что родители перестали брать с собой детей, вполне объяснимо. Наследники давно выросли, родители хотят побыть вдвоем.

– Кто лучше знает нашу семейную ситуацию? – рассердилась Лидия. – Вы или я?

– Думаю, вы осведомлены лучше, – ответил полковник.

– Тогда надо прекратить ненужный спор, – заявила клиентка, – просто учтите: денег у моих родителей, Полины Владимировны и Анатолия Петровича, сейчас значительно меньше, чем раньше. И Смирнов определенно не тот, за кого себя выдает, разоблачите мошенника.

Сестра повернулась к брату.

– Я ночью спешно привезла тебя к людям, которые могут помочь, если полиция тобой заинтересуется. А это точно произойдет. Никита определенно где-то записывал свои делишки, деньги учитывал, в его заметках должна фигурировать твоя фамилия или имя. Что-то типа: «Роб – десять тысяч». Я очень хотела помочь тебе. И как ты себя повел? Оболгал меня. Представил мою беседу со Смирновым так, словно я хотела у сестры жениха отбить. Подлец! Кровь в тебе змеиная! Не наша! Не хочу теперь тебе соломку подстилать. Падай! Разбивайся! Ты мне не брат! Да и никогда им не был! Вечно меня обижал. Съест конфету, сложит фантик так, словно внутри шоколадка, и мне протягивает: «Угощайся».

– Эй, эй, успокойся, – занервничал брат.

– Да пошел ты, – огрызнулась Лида, – никогда больше не стану тебя спасать. Сам выныривай из дерьма!

Лидия вскочила, бросилась в прихожую, и вскоре раздался стук двери. Спустя минуту в свете фонаря я увидела в окно, как наша клиентка бежит к калитке, держа в руках пуховик.

– Эй, мне не на чем домой ехать! Стой! Стой! – заорал Роберт и бросился за сестрой.

– Вот они, тихие семейные радости Банкиных, – вздохнул Дегтярев, – все друг друга любят, ненавидя.





Глава 19




Утром около десяти я, зевая, спустилась в столовую и спросила у Марины, которая гремела посудой на кухне:

– Где Нина?

– Повезла Дусеньку на детскую площадку, – объяснила жена Дегтярева, – через пять минут вернется.

– Сомнительно, что она вот-вот в доме появится, – сказала я, – девочке очень нравится во дворе долго играть.

– Бутылочку с компотиком они забыли, – рассмеялась Марина, – сейчас малышка пить попросит, а его нету.

И тут раздался звонок домофона.

– Ну, что я говорила? – всплеснула руками Марина, схватила бутылочку с трубочкой и умчалась.

Я включила кофемашину. Конечно, я больше люблю чай, но если полночи провела в беседах с клиенткой, надо взбодриться.

Я взяла чашку с эспрессо и…

– Привет, как дела? – спросил знакомый голос.

Моя рука дрогнула, и кофе пролился на стол.

– Чего ты трясешься? – продолжал баритон. – Или вчера отдохнула неслабо? Сейчас от птичкиной болезни лечиться собралась?