Черный Леопард, Рыжий Волк
Часть 77 из 114 Информация о книге
– Стражи, какие меня мыли. – Они на нее походили? Кожа до того черная, что аж синяя? – Разве такая не у всех, кого мы видим? – Мы не видели ни рабов, ни детей. – Ты это уже говорил. У нее клетка есть, Следопыт. Клетка с двумя голубями. Странная домашняя живность. – Никто не держит гадких животных как домашних. Аеси пользуется голубями. И Соголон тоже. Она сказала, что посылает весточку долингонской Королеве, когда я спросил ее. – Меня заставили дважды излить в нее. – А что тебе Соголон сказала? – Ничего. – Нам надо отыскать других. – Я схватил его за руку и быстро потащил в дверной проем, где мы затаились. – Следопыт, какого рожна!.. – Мужчины, числом двое, следят за нами. – А-а, те двое, что в сотне шагов за мной, один в синей накидке и белых одеждах, а другой в открытом жилете и белых брюках, как у наездника? Старательно делают вид, будто сами по себе, но прогуливаются явно вместе? По-моему, Следопыт, они следят за мной. – Мы могли бы завести их на ту доску и сбросить вниз. – У тебя все виды забав столь быстры? Я оттолкнул его. Мы шагали себе дальше, минуя сколько-то лестниц, ступени, каких я сосчитать не смог бы, зато я заметил, что тропа дважды провела нас вокруг ствола, покрытого небольшими крышами, башенками и большими палатами. И почти при каждом повороте в отдалении показывалось новое дерево. И почти на каждом повороте я злился на Мосси, сам не могу объяснить почему. – Город без детей, и Королева, как голодная, желает заполучить одного, даже от тебя. Есть в этом что-то гордое, разве не так? – Никакой гордости в столь низменных обычаях. – И все ж ты скинул одежду и вознесся им навстречу. – Что тебя гложет? – спросил он. Я взглянул на него: – Чувствую себя потерянным и не знаю, что тут делать. – Как мог ты потеряться? Я следую за тобой, стало быть, и я потерялся? – Мужчины остановились, поджидая нас, расстояние между нами сокращалось. – Может, то, что ты ищешь, не причина подраться или спасти мальца, а просто разумная причина, – сказал Мосси. – Етить всех богов, если я понял, что это значит. – Я всю жизнь потратил на погоню за людьми. Люди либо бегут к чему-то, либо от чего-то убегают, а вот ты, похоже, буйствуешь на воле. Нет у тебя никаких ставок в этой игре, да и зачем бы они тебе? Только есть ли у тебя что на кон поставить в чем другом? В ком-нибудь? Тут мне ничего так не хотелось, как кулаком засадить его фразу ему же обратно в рот. Мосси смотрел на меня: взгляд острый, ответа ждет. Я произнес: – Что нам с этими мужиками делать? Оружия у нас нет, зато кулаки есть. И ноги. – Они… – Не оборачивайся, они за нами. Двое мужчин были похожи на монахов, высокие и очень тощие, один с длинными волосами и изысканным лицом евнуха. Другой, не такой высокий, но все равно тощий, бросал на нас мгновенный взгляд, прежде чем глядеть мимо нас. Мосси схватился за меч, но меча-то и не было. Мужчины прошли мимо. Оба сильно пропахли пряностями. На обратном пути в мою комнату даже мысль об умиротворенных богах не могла унять мою ругань. – Поверить не могу, что ты ее поимел. Мосси резко обернулся ко мне: – Что? Я остановился и повернул обратно. Всего одна телега миновала нас. Улица оставалась пустой, но было слышно, как покупают, продают и орут на весь рынок в проулочках. – Ты слышал, что я сказал. Слава богам, я простой заурядный парень джунглей, – сказал я. – Она, должно, думает, что ты восточный принц. – Ты считаешь, что дело обстоит так, что ты слишком зауряден, чтоб тебя использовать и убить. – Если она зачнет, можешь благодарить богов, что ты отец множества. Как крыса. – Слушай, ты, трахаль подкустовный. Не суди меня за то, что сам бы натворил. Выбор хоть какой-то был? Не думаешь ли ты, что я даже хотел этого? Ты что бы сделал, оскорбил бы Королеву в ночь, когда она проявила гостеприимство? Что бы с нами стало? – Для меня это неведомые воды. Никогда не было у меня такого, чтоб какой-то мужик сношал кого-то другого для моей пользы. Если она зачнет, за тобой придут. – Если она зачнет, придут за всеми, – заметил Мосси. – Нет, за тобой. – Тогда пусть приходят. Узнают, что в Долинго есть один мужчина, кто не трус. – Дал бы я тебе сейчас хорошенько. – Ты, пес двуногий, считаешь, что он может ударить воина? Хотел бы я, чтоб ты осмелился. Я пошел прямо на него, крепко стиснув кулаки, как раз когда несколько одетых в мантии ученых вышли из переулка и шли мимо нас. Трое обернулись, продолжая шагать со всеми, но спиной вперед и глядя на нас. Я отвернулся и пошел в свою комнату. Я не хотел и не ждал, что Мосси пойдет за мной, но он пошел, и, как только он прошел в дверь, я с силой припер его к стене. Он попытался оттолкнуть меня, но не смог, а потому саданул коленом под ребра, и они сместились, словно одно сломалось. Боль ударила мне в грудь и перескочила на плечо. Саданул он меня сильно. Я зашатался, опрокинулся и упал. – Етить всех богов, – произнес Мосси, вздыхая. Протянул мне руку, чтобы поднять меня, но я рванул его вниз и ударил в живот. Он упал, вопя, а я запрыгнул на него, пытаясь ударить, но он крепко ухватил меня за руки. Я рванулся, мы покатились и ударились в стену, покатились к двери на террасу, та открылась, и мы едва не вывалились наружу. Я перекатился, вновь оказался сверху и схватил его за горло. Мосси взметнул обе свои ноги вверх у меня за спиной, скрестил их у моих плеч, отпихнул меня, потом на меня запрыгнул, когда я брякнулся на пол. Он ударил, но я уклонился, и удар пришел в дерево. Мосси заорал. Я опять запрыгнул на него, обхватил руками его шею, он кувырнулся назад и, лежа на мне, сильно брякнулся об пол, воздух разом выскочил у меня и из носа, и изо рта. Я не мог ни двинуться, ни видеть. Он скользнул под меня, одной рукой душа меня, а ногами удерживая мои ноги. Я махнул свободной рукой, и он поймал ее. – Хватит, – сказал Мосси. – Катись с дикобразом кувыркаться. – Кончай. – Да я убью… – Кончай, не то я начну пальцы ломать. Ты намерен перестать? Следопыт. Следопыт. – Да, приблудный сукин сын. – Извинись за то, что назвал мою мать сукой. – Я и мать твою, и отца твое… Остаток слова я криком выкрикнул. Он выгнул мне средний палец так, что я чувствовал: кожа вот-вот лопнет. – Я прошу прощения. Слезай с меня. – Я под тобой, – напомнил он. – Пусти. – Ради богов, Следопыт. Слей с себя ярость. Были у нас раздоры побольше этого. Не будешь больше? Я прошу. – Да. Да. Не буду. – Дай мне слово. – На! Подавись ты моим словом. Мосси отпустил меня. Хотелось развернуться и врезать ему, или, если не получится врезать, шлепнуть, или, если шлепнуть не удастся, так лягнуть, или, если лягнуть не сумею, головой боднуть, или укусить его, если он голову мою ухватит. Однако я стоял и сжимал палец. – Сломал. Ты мне палец сломал. Он уселся на пол, не желая вставать на ноги. – Палец твой не больше сломан, чем твое ребро. Впрочем, пальцы болезненнее. У твоего растяжение, и он с растяжением на год останется. – Я тебе этого ни за что не забуду. – Забудешь, еще как. Ты эту драку затеял, потому как кто-то другой обманул тебя задолго до того, как я хотя бы узнал о твоем существовании. Или потому, что я женщину поимел. – Я большущий дурень. Все вы смотрите на меня, как на дурня с чутким нюхом. Я всего лишь пес, как ты говоришь. – Я грубил, слов не подбирая, Следопыт. В пылу драки. – Я пес с речных земель, где мы строим жилье из дерьма, так что для всех для вас кто я такой, как не зверь никчемный? И у всех есть по два плана, а то и по три, четыре плана, чтоб они победили, а все остальные проиграли. Какой у тебя второй план, префект? – Мой второй план? Первым планом у меня было отыскать, кто убил старейшину и его семью, пока я не наткнулся на людей, что не оставляли их тела в покое. Вторым было не следовать за подозреваемым до архива, что сгорел дотла. Вторым моим планом было не убивать своих же префектов. Вторым моим планом было не пускаться в бега с шайкой негодяев, которые даже дорогу вместе перейти не в силах – все потому, что мои братья сразу же убили бы меня. Моим вторым планом – хочешь, верь, хочешь, нет – было не связываться с вашей жалкой кучкой только потому, что больше мне податься некуда. Мосси поднялся.