Чужой своим не станет

Следовало выбираться, пока живой. Повернувшись на бок, преодолевая боль, Елисеев пополз. Неподалеку от себя, под лапником, он увидел автомат. В обычной ситуации достаточно было одного шага, чтобы преодолеть эту дистанцию, а тут он полз бесконечно – едва ли не половину прожитой жизни.

Вот наконец дотянулся до автомата. Нащупал ладонью гладкую поверхность приклада. Подушечки пальцев помнили каждую выбоинку, каждую щербинку на личном оружии. Прежде младший сержант совершенно не замечал всех этих деталей. Сейчас прикосновение к оружию подействовало на него успокаивающе, в какой-то момент он почувствовал, что даже боль поутихла. Ее все-таки можно было заглушить, во всяком случае, до тех пор, пока он не нажмет на курок.

В какой-то момент Елисеев почувствовал, что больше не может двигаться. Уходящая кровь забирала остаток сил. Оставалась рука, в которой еще теплилась жизнь. Подтянув к себе автомат, он нащупал немеющими пальцами скобу. Ощутил приятный холод металла и, собрав остаток сил, надавил на курок. Короткая очередь, которую он уже не слышал, разметала лежащий на поляне лапник.





* * *


Уже через полчаса на место, откуда была слышна стрельба, прибыла оперативная группа во главе со старшим лейтенантом. Дозорный патруль искал недолго: в кустах недалеко от тропы раскидали ворох веток, под которыми обнаружили два неподвижных тела – одно со смертельным ранением в область шеи, явно от кинжала; другое с простреленной грудью.

– Давайте, взяли его и на носилки, – скомандовал старший лейтенант стоявшим в стороне санитарам.

Дюжие бойцы подхватили младшего сержанта за руки и за ноги. Послышался глухой, едва различимый стон.

– Да он живой! – воскликнул санитар, посмотрев на офицера.

Старший лейтенант наклонился – в груди рана. Кровь залила гимнастерку, оставила обильные следы на ветках и листьях. Пуля прошла немного ниже сердца. Ранение тяжелое, шанс выжить – небольшой.

– Это он стрелял. Геройский парень! Даже непонятно, как ему удалось. Перебинтуйте его, только аккуратненько, а потом на носилки. Радист, передай в центр: дозорные найдены. Один убит, другой тяжело ранен. Возвращаемся в расположение.

– Есть, товарищ старший лейтенант, – с готовностью ответил красноармеец, снимая с плеч радиостанцию.

– Поаккуратнее только здесь, ничего не топчите. Должна прибыть следственная группа.





* * *


Надо же… Но так бывает! Опять повстречалась Татьяна. Возвращалась из госпиталя. Сказала, что день был тяжелый, полевой госпиталь в соседней части не справляется, и многих раненых переправили к ним. Простояла за операционным столом десять часов. Едва улыбнувшись, добавила:

– Немного отдохну, и надо опять возвращаться. А ты не забыл про свое обещание?

Романцев даже не сразу вспомнил, что именно он обещал, а потом, опомнившись, произнес:

– Конечно, я зайду. Но сейчас я должен идти в штаб. Как только сделаю свои дела, так сразу и загляну.

– Договорились.

Весь день Тимофей провел с оперативным отрядом в поисках группы гауптштурмфюрера Штольце, но пока – никаких следов. В перерыве составил отчет, который немедленно по запросу полковника Утехина передал в Москву. Ждал известий от остальных оперативных групп, но у них – тоже ничего. Тянули пустышку. Расслабляться не стоило, с рассветом вновь следовало выходить на поиски, далеко уйти диверсанты не должны.

Романцев уже собирался уходить, когда радист принес полковнику Русовому радиошифровку.

– В двадцать седьмом квадрате произошло нападение на дозорных, – произнес Русовой, прочитав радиограмму. – У одного тяжелое пулевое ранение в грудь, другой убит.

– Товарищ полковник, я бы хотел выехать на место. Думаю, что это Штольце.

– Хорошо, выезжайте. К месту уже направляется следственная группа, вот ты ее и возглавишь. Получишь автоматчиков в сопровождение. Мало ли… Непонятно, где этот Штольце.

Встреча с Татьяной переносилась на неопределенное время. Это уже судьба. А может, оно и к лучшему?





* * *


Еще через десять минут к штабу подошла группа автоматчиков из шести человек в маскхалатах, у одного из них за спиной была рация. Крупный боец с покатыми сильными плечами уверенно шагнул к капитану Романцеву, стоявшему у входа в штаб, и коротко доложил:

– Разрешите обратиться? Разведгруппа прибыла для выполнения задания. Командир группы – старший сержант Коваленко.

– Рад знакомству, – пожал он крепкую руку Коваленко. – Загружайтесь в грузовик! – Тимофей показал на полуторку, стоявшую неподалеку.

Первые минут пятнадцать колесили по бездорожью, собирая колдобины и ямы, а когда окончательно растрясло, как на морской волне, подкатили к смешанному лесу. Через него топали еще какое-то время.

В общей сложности на месте происшествия Романцев с группой оказались через час с небольшим. По военным меркам, учитывая повальное бездорожье, можно было считать, что добрались очень скоро.


Небольшую полянку, где произошло нападение на дозорных, охранял автоматчик лет тридцати с ухоженными усиками под тонким носом. С некоторым подозрением он посмотрел на подходящую группу капитана Романцева. Автомат слегка опущен, но палец лежит на спусковом крючке. Взгляд глубокий, спокойный. За неторопливостью, с которой караульный приближался к группе, чувствовался боевой опыт. Он слегка повел автоматом и сильным уверенным голосом приказал:

– Стой!

Автоматчик мысленно провел черту между собой и группой, переступать которую не следовало. Такого не уговорить. На своем веку он повидал немало. А в связи с недавними событиями подозрительность только усилилась.

Тимофей остановился. Вытащил из гимнастерки удостоверение сотрудника СМЕРШ и продемонстрировал караульному.

– Капитан Романцев, военная контрразведка СМЕРШ. Нам нужно осмотреть место.

Охраняющий понимающе кивнул:

– Проходите, товарищ капитан.

Тимофей подошел к трупу, лежащему подле сваленной кучи веток. Голова повернута в сторону, ноги раскинуты. Шея, грудь и плечи обильно залиты кровью. Капитан аккуратно повернул голову убитого и увидел кровавую рану, явно от лезвия стилета. Клинок брошен умело, хорошо поставленной рукой – сильно и точно. Работа настоящего профессионала. Диверсанты любят стилеты, как правило, это оружие хорошо отцентровано. Достаточно короткого взмаха – и лезвие само отыщет нужную цель и точно войдет в нее. Такое оружие можно спрятать в коротких сапогах, его удобно держать в рукаве.

Поднимаясь, Романцев произнес:

– Умелый бросок и очень сильный! На такой способен только хорошо подготовленный диверсант. Рана в горле неширокая, значит, это был стилет. Я только одного понять не могу: старший дозора, младший сержант Елисеев, – солдат опытный, воюет едва ли не с первого дня, и как же получилось, что они так близко подпустили к себе диверсантов?

– В советской форме они были, товарищ капитан, – подсказал старший сержант Коваленко. – Расслабились дозорные, вот и поплатились за халатность. А верить на войне никому нельзя…

– Так оно и есть… По-другому объяснить трудно. Думаю, что это работа Штольце. Интересно, куда они направились?

– Следы уходят в лес, – показал старший сержант в глубину чащи. – Только непонятно, что им там делать? По мне, так лучше идти в сторону соседнего поселка, на Луковицы, там железная дорога проходит, а потом военные склады, железнодорожная станция. Есть что взрывать.

– Значит, перед ними поставлена другая задача. – Романцев присел на карточки и принялся внимательно изучать следы: – Их тут человек пять-шесть было. И натоптали не особо. Радист, – подозвал он к себе молодого солдата с ранцем за спиной, – как тебя зовут?

– Рядовой Малышев! Зовут Игорь.

– Вот что, Игорь, сообщи в штаб, чтобы отдали приказ в двадцать восьмом и двадцать девятом квадрате усилить охранные меры. По нашему мнению, диверсанты направляются именно туда. Пусть на дорогах усилят проверочно-пропускную службу. Особое внимание обращать на небольшие группы в пять-шесть человек близ расположения железнодорожных станций и на территории особо важных объектов: железнодорожные мосты, места размещения складов с вооружением. При незнании новых паролей или использовании старых такую группу немедленно задерживать до выяснения.

– Есть, товарищ капитан, – с готовностью отозвался радист.

Сняв ранец, он щелкнул упругими застежками, извлек сложенную антенну и закинул ее на ближайшее дерево. Приладив наушники, покрутил ручку настройки, пытаясь прорваться через плотную стену эфирных шумов. Наконец это удалось, и он быстро застучал ключом, передавая экстренное сообщение.

Романцев развернул карту и кончиком карандаша поставил на ней крохотный крестик.

– Мы находимся вот здесь. – Затем он обвел карандашом петлю по контурной линии и сообщил: – Вот это граница двадцатипятикилометровой прифронтовой зоны. Всюду выставлены усиленные посты, просто так из этой территории не выйти. Тем более они успели наследить. И знают, что их будут разыскивать. Отсюда вывод: они постараются идти незаметно и под прикрытием леса, глубокими оврагами, где их никто не увидит. Путь их лежит через деревни Погребищи, Молоди, через районный центр Логойск… Скорее всего, они направляются в сторону Минска. Что вы об этом думаете, товарищ старший сержант?

– Так оно и есть, товарищ капитан.

– Количество дозоров будет увеличено, повсюду будут выставлены посты, организованы засады. И они это знают… Значит, диверсанты постараются затаиться в какой-нибудь глухой деревушке, их здесь немало. Могут укрыться где-нибудь в землянке. Работы у нас много. Поисковых групп дожидаться не станем, терять время нам тоже ни к чему, попробуем разыскать их своими силами. Поспрашиваем в деревнях, на хуторах, может, кто что и видел. Сообщение передал? – повернулся Романцев к радисту.

– Так точно, товарищ капитан, – бодро отозвался красноармеец.

– Тогда сворачивай свою технику, и двигаем вперед!





Глава 9

Не шуми, девонька!




Нужно углубиться в лес. Тщательно спланированная операция оказалась на грани провала. Следовало уйти как можно дальше от опасного места.

Протопав километров десять, команда Штольце остановилась у звенящего ключа. Присели прямо на камешки, остро торчавшие из густой травы. Радист, воспользовавшись паузой, с облегчением снял с себя двадцатикилограммовую рацию. Потянулся, размял натруженные плечи. Остальные сели рядом, в ожидании поглядывая на гауптштурмфюрера. До начала радиосеанса оставалось десять минут. Радист привычно принялся распаковывать рацию. Прицепил на антенну небольшой грузик и стал забрасывать провод на ветки, нависавшие над головой.

Гауптштурмфюрер отцепил от пояса флягу, сделал два небольших глотка и спросил у радиста:

– Когда у нас резервный сеанс связи?

Радист Ганц Замбер уже в который раз пытался забросить антенну, но грузик всякий раз соскальзывал с веток.

– Через три часа, – отозвался он и, широко размахнувшись, наконец зацепил антенну за крепкий сук.

– На связь выйдем в резервное время, торопиться не нужно. Если русские обнаружили убитых, то уже идут по нашему следу и попытаются запеленговать рацию. Не стоит облегчать им задачу. Сейчас пойдем дальше… Переждем в какой-нибудь деревушке. Чего стоишь? – крикнул он растерянному радисту. – Сматывай антенну.

Старались идти густым лесом, чтобы не повстречаться с дозорной группой и не натолкнуться на скрытый пост. Несколько раз пересекали проселочные дороги, всегда узкие и темные, по обе стороны от которых возвышался густой лес. Такие дороги вели от деревни к деревне. Однажды через кусты на лесной тропе диверсанты рассмотрели группу женщин, возвращавшихся с базара. У двух из них в руках были корзины, укрытые обычными платками, из которых строптиво торчали стрелы лука. Остальные несли сумки с молодой картошкой и помидорами. Женщины останавливались, тяжело дышали и беззлобно бранились между собой, потом вновь дружно брались за поклажу и тащились дальше по наезженной грунтовке.